и! Умора. Кто же в бронике ездит только последний дурак. Вы так действительно считаете? злобно проговорил сквозь зубы зам.комбата. М-м-м, вообще-то, да. - & - Вот и хорошо. Объявляю вам выговор за нарушение формы одеж- ды, конкретно за отсутствие бронежилета! Свободен! рявкнул Лонгинов. Володя потянул меня за рукав, увлекая подальше от разозлившегося и матерившегося Лонгинова. Когда мы отошли, Володя накинулся на меня с упреками: - Ты почему не доложил о происшествии с Головским? - Володя, а чего панику поднимать? Чтобы вся армейская верхушка узнала о том, какой Саня бестолочь? Ничего страшного. Поймет, что не туда помчался и вернется. Не потеряется, пристроится к хвосту какого- нибудь полка. - Ну и с Лонгиновым ты погорячился, сказал ротный. - Да вылетело про этот броник случайно, вырвалось, а слово не воробей. Глупо получилось. - Сначала думай, потом говори! прорычал Сбитнев. - Я все время стараюсь поступать таким образом, но не всегда полу- чается. Вырвалось непроизвольно. - Вот тебе Бронежилет кое-что между ног нечаянно оторвет. Непро- извольно. Иди, прячься на БМП и не появляйся до окончания марша ему на глаза, толкнул меня в спину ротный. Быстро исчезай! Сбитнев коротко рассказал о происшедшем штурме города, о поте- рях и вернулся к разозленному Лонгинову, чтобы попытаться сгладить конфликт. Чертыхаясь и бурча проклятия себе под нос, ругая себя, Лонгинова, Головского, войну и "духов", я подошел к своей машине. - Механик! заорал я, забарабанив автоматом по крышке люка. - Я здесь, высунулся, протирая глаза, Рахмонов. Широкое, заспан- ное и серое от пыли лицо солдата пересекали полосы высохших подтеков пота. Слюшаю вас. - Чего наша машина тарахтит, заглуши движок! - Аккумулятор сопсем плехой! Не заведется. - Не заводится, не работает, вечно что-нибудь не так, раскричался я на водителя. Так и будем газовать да Файзабада? Механик глупо улыбнулся широкой доброй улыбкой и исчез в люке. Я забрался на башню и вновь принялся орать теперь уже на дремлющих солдат: - Эй, балбесы! Проснулись! Хватит храпеть! Спите уже вторые сутки напролет, как бурые медведи! Еще бы лапу сосали и причмокивали. Быстро ополоснули физиономии! Попрыгать, отряхнуться, почесаться. Солдаты нехотя слезли с машины и принялись отмывать лица. Заня- тие, конечно, бесполезное, так как через полчаса движения к влажным лицам вновь прилипнет еще больше пыли. Просто очень захотелось увидеть их лица бодрыми, не хочу ехать один посреди сонного царства. - & Опять они вцепятся в стволы автоматов и будут дрыхнуть на все наплевать! Ничто не заставит бодрствовать, даже угроза артобстрела. Уди- вительно! - Проснулись? Тут разведчиков из местного разведбата раздолбали, никому не спать! - Как так раздолбали? удивленно переспросил Свекольников. - Обыкновенно! Даже комбат погиб. Убито пять офицеров и с деся- ток солдат, надо же было придумать встать истуканами на открытом участке, развернув карты. Их недавно из Туркмении перебросили, нео- пытные. "Духи" из минометов и безоткатки накрыли квадрат, получилась кошмарная бойня. Эта новость немного встревожила бойцов, и солдаты принялись пе- решептываться и озираться. Поэтому, когда колонная вновь поехала, никто уже не спал, солдаты были настороже. Но бдительность все равно со временем притупляется, и когда через четыре часа внезапно раздались первые выстрелы, то оказалось, что почти все бойцы спали. Я тоже дремал. Бах, ба-бах, тр-рр-р... Впереди идущий "газик", резко затормозив, встал поперек дороги, а наша БМП поддала ему в бампер. От удара задняя дверь "санитарки" распахнулась, и оттуда посыпались ящики и коробки. - Ткаченко, разворачивай башню, огонь из пушки пулемета! крик- нул я наводчику и, стреляя из автомата по зарослям, спрыгнул с ма- шины. Все солдаты высыпали, как горох, на дорогу и залегли между катков и в придорожной канаве. Я выглянул из-за брони и увидел суетящиеся в рощице фигуры нападавших. Оттуда летели трассы, раздался выстрел из гранатомета. Граната пролетела чуть выше кабины ехавшего сзади ЗИЛа. - Огонь! Всем огонь! закричал я. Стрелять, не прятаться! Не быть пушечным мясом! Магазин опустел за пять секунд, второй опустел еще за десять, третий пошел уже одиночными выстрелами. Между фальшбортом и броней лежал гранатомет. Я подтянул за ремешок "муху" к себе, взвел и прице- лился в установленный в винограднике ДШК. Выстрел. Вроде попал, потому что стрельба оттуда прекратилась, и раздались пронзительные вопли. Очереди из развернутой автоматической пушки резко ударили по ушам, били по барабанным перепонкам, как будто на голову надели кастрюлю и стучали по ней молотком. Я взглянул на бойцов, и сердце обрадовалось! Снайпер Царегородцев лежал прямо у моих ног и, выби- рая жертвы, посылал пулю за пулей в цель. Свекольников, лежа на спине, перезаряжал магазины, а подавал их стреляющим маленький Якубов. - &! Бойцы вели огонь короткими очередями. Гурбон поливал свинцом кус- тарник длинными в полмагазина. Все идет отлично! Никто не прячется, никто не хнычет, не лежит мордой в землю и не паникует. Даже Тетрадзе в кого-то целится! Но как же бьет по барабанным перепонкам эта пушка! "Духи", не ожидавшие дружного отпора, прекратили стрелять и теперь уносили ра- неных и убитых, а мы молотили по дувалам и винограднику. Еще минут пятнадцать. Наконец, пушка и пулемет БМП замолчали, механик Рахмонов, лежа на "ребристом" листе, пару раз выпустил гранату из подствольника в виноградник, и пехота прекратила стрельбу. Наступила относительная тишина, слышны были только хрипы и стоны кого-то рядом, а от "сани- тарки" раздавался мучительный, душераздирающий вопль. Ткаченко высунулся из люка и прокричал: - Одна укладка закончилась, лента в пулемете тоже. - Ну так заряжай ленту и переключай на вторую укладку, ответил я ему. Якубов, заряжайте магазины, я пойду посмотрю, что там слу- чилось. Пригибаясь и прячась за бортом машины, я добрался до кабины "газика". Жуткая картина! На асфальте лежал окровавленный сержант и скреб ногами по асфальту, держась за живот. Его рану пытался зажать, чтобы остановить кровь и перевязать, испуганный санинструктор. Я заглянул в кабину: она была вся в сквозных отверстиях, стекла разбиты, а на руле лицом вниз лежал водитель. Кровь! Кровь! Кровь везде на лице, на руках, на полу. Ужасная дырка в голове шофера, из которой уже не текла и не капала, а лишь чуть сочилась загустевшая кровь. Мгновенная смерть. А у второго солдата раны не менее ужасны, но, может быть, вытянет, главное быстрее его отсюда вывезти. Подбежавший прапорщик Серои- ван принялся колоть промидол раненому, накладывать ему резиновые жгуты, быстро разрезал х/б на руках и ногах и перевезал его. Не тело, а сито, все в осколках! Я вернулся назад, пригибаясь, подошел к ехавшей сзади машине и осторожно заглянул в открытые двери: кабина пустая, разбитая осколка- ми. Подошел к следующей. Там у переднего колеса лежал, прислонив- шись к нему, бледный солдат с перевязанными головой, рукой, ногой. Еще одному досталось. - Кто еще есть раненый? спросил я у сержанта. - Нет, только Петьку зацепило, нужно как-то вывозить в госпиталь, откликнулся тот. - Сейчас пойду, по связи помощь вызову, не высовывайтесь! Лежите за машиной! - &" На дороге коптила горевшая машина. Я запросил зам. комбата, сооб- щил о потерях во взводе обеспечения и услышал в ответ сплошной мат. Что орать, я, что ли, их убил? рявкнул я. У меня на БМП весь боекомплект закончился, пока отстреливались. Ладно, ладно, замполит, не кипятись. Чего орешь? перешел на нормальный язык Лонгинов. А я и не ору, а докладываю. Нужно срочно вертолет вызывать. Хорошо, сейчас вызовем. Вскоре прилетели вертолеты, долбанули по кишлакам, а "Ми-8" сел на полянке у дороги, забрал раненых, убитых и умчался в Кундуз. Где-то вдалеке на шоссе еще что-то дымилось и горело, кое-где еще стреляли, но в основном все успокоилось. Клубы пыли над кишлачной зоной ветерком относило в сторону, и стали видны результаты и нашей "работы". От трассирующих пуль загорелось несколько крыш и стогов сена, появились новые проломы в дувалах. Трудно понять, что в этих ветхих глиняных закоулках разрушилось от попадания снаряда, а что осыпалось от времени. Вскоре подъехали несколько грузовых автомоби- лей с афганскими солдатами, и командиры принялись организовывать прочесывание зеленой зоны. "Сарбосы" двигались неохотно, "зеленые" вообще не хотят воевать, они предпочитают посидеть у костра, сварить баранину, приготовить плов, помолиться. Они способны только идти вслед за нами и что-нибудь стащить по дороге. Шайка, банда мародеров и жуликов, да и как иначе, если армия набрана путем облав на мужчин призывного возраста от восемнадцати до шестидесяти лет. Некоторые солдаты на вид древние старики, но попадались и совсем мальчишки, прямо дети. Тем временем колонна медленно двинулась дальше. За руль "сани- тарки" сел другой водитель, а разбитый ЗИЛ взяли на сцепку. Броня шла очень медленно, вела для профилактики шквальный огонь по всем кус- там, развалинам и виноградникам. Через час неторопливого движения доехали до изгиба дороги, кото- рая располагалась в глубоком ущелье. У обочины стояла и тарахтела, не глуша двигатель, командирская машина, на пушке сидел ротный и махал рукой, делая знаки, чтобы мы остановились. Я дал команду "вперед" механику, и мы пристроились в трех метрах от кормы. Мы с Володей одновременно спрыгнули и пошли друг другу навстречу. Ник! Как дела? Живой, чертяка! улыбнулся, блеснув вставными зубами, Сбитнев. Жив-здоров, чего не скажешь о водилах взвода обеспечения. Да, неудачно рейд складывается. Два трупа в полковом тылу, у артиллеристов тоже труп, несколько раненых. Только что сообщили: по- - &# гиб новый командир взвода ГПВ из второй роты. Я его даже в лицо не знаю, какой-то прапорщик приехал вместо моего землячка Бориса. Пер- вый рейд и амба! Голову выстрелом гранатомета оторвало! Еще не- сколько солдат ранено. А Афоню и Луку не задело? озабоченно поинтересовался я. Нет, а что так за них переживаешь? Денег перед рейдом очень много им занял, а они их пропили. Не хочется без "бабок" в отпуск ехать. Ну-ну, один с твоими деньгами сбежал, другие пропили, что-то ты чеками швыряешься, лучше вообще не получай, пусть в кассе лежат или мне займи, улыбнулся Володя. Ага, и потом переживай за тебя: шандарахнет ротного еще раз по башке или нет. Значит, если деньги в долг у тебя не возьму, то за здоровье коман- дира роты ты не станешь переживать? Нет. Очень сильно переживать не буду. Был один, другой, третий, пришлют четвертого, ответил я, широко улыбаясь. Ну, нельзя ска- зать, что мне совсем на тебя наплевать, конечно, жалко будет, человек все же, да и привыкли уже, почти любим тебя. Моя шутка пришлась Сбитневу не по душе, и он сердито сплюнул на дорогу и выругался. Вот твоя замполитская сущность и проявилась. На людей напле- вать, деньги дороже, да? Сказал же, чуть-чуть будет жалко, обещаю, честное слово, ответил я, продолжая улыбаться. А тебе меня будет жалко? Нет, подрезать бы все замполитовское племя под корень, легче стало б жить. Баба с возу кобыле легче. Ну, тогда дохляков в горах сам будешь подгонять и выносить. Вынесем как-нибудь. А, кто тебя газетами и книжками будет снабжать? Обойдусь. А в карты с тобой играть? Перебьемся. Коньяк-водку вместе пить? Никогда больше пить с тобой не буду, отстань от меня! Ничего мне от тебя не надо. Отлучаю презренного и недостойного от самодер- жавного тела! Отправляйся-ка с третьим взводом на их задачу. Я тебя разжаловал, будешь в ссылке находиться, пока моя душа не оттает. Ну и хорошо, иду с Мандресовым. Очень даже рад! ответил я Сбитневу и хотел уже уходить, но был остановлен. Ник, приемничек-то оставь! широко улыбнулся Володя. Это мой! - &$ Нет, не твой, а имущество роты. "Маяк" на балансе состоит, я за него отвечаю. А я его на складе с боем доставал и носил на себе всю дорогу! Нет, его БМП возила! Отставить разговорчики, у тебя маленький транзистор есть! Вот так-то, говорил, что ничего от меня не надо, а сам последнее отнимаешь, крохобор. От крохобора и слышу. Собирай манатки и двигай в гору, вон Мандресов со своими архаровцами по склону идет. Эти бойцы из третье- го взвода? Да. Вот с ними и выдвигайся. Сколько тут с тобой пехоты? Пятеро. А машину куда поставить? Технику забирает Логинов. Я получу у него последние указания и пойду на соседний хребет, а Вертишин правее меня. Всего три задачи держим. Ну, валяй отсюда, бывший собутыльник, ухмыльнулся Сбит- нев и хлопнул меня по спине. Вовка, а может, ты мне сто чеков займешь? Тогда проверим, на- сколько ты за меня больше будешь переживать. Нет, не дам, не хочу я за тебя беспокоится. Иди с глаз моих долой, торопись, а то БМП с твоим мешком уедет, засмеялся Сбитнев. Я сразу заторопился собираться в путь-дорогу. Мешок укомплекто- ван, спальник достать из десанта минутное дело, привязать его к меш- ку и в путь. Рахмонов, отдашь транзистор ротному лично в руки! Не забудь, а то если придержишь, потом сам в горы с заставы понесешь. Узнаешь, что значит быть настоящим пехотинцем, а не на машине разъезжать. Не советую! Даже в мыслях не было, усмехнулся хитрый механик. Гурбон, строиться с вещами у машины! скомандовал я пехоте. Бегом, построились, чумасосы! эхом откликнулся на мою коман- ду младший сержант. Я оглядел бойцов и распорядился: Взвод поднимается на высоту, мы выдвигаемся к ним через две минуты! Якубов-большой впереди, затем я, Свекольников, ты в замыка- нии. Идти след в след, ноги по сторонам не разбрасывать и клешнями камни не загребать. А то подорвемся без сапера. Гурбон, бери щуп, будешь дорогу прокладывать. Сегодня твоя очередь работать минным тралом. Вах! Вам меня не жалко, да? Кто будет плов готовить взводу? живо откликнулся с тревогой в голосе Якубов. - &% Ничего, если что Уразбаев или твой однофамилец справятся. Внимание! Идти предельно осторожно, друг за другом, не отставать! Якубов-младший, бери бурдюк с водой! Она тяжелый! А я маленький! Может, кто другой. "Хитрый глаз", хватит отговариваться, солдат, я твою воду за тебя нести не собираюсь. Все дружно засмеялись шутке над узкоглазым узбеком, и я про- должил: Как водичку пить ты первый, а как ее нести так не могу! Я маленький, мешок больше меня, однако ж. А воды я почти не пью! Значит, будешь пить! Тетрадзе, помоги ему нацепить емкость. Гур- бонище, трогаемся, быстрее вперед! Группа медленно потянулась вдогонку за взводом. Вначале крутой подъем метров пятьдесят, а затем более пологий, но кажущийся беско- нечным склон. Мы двигались по осыпи, по выскальзывающим из-под ног камням, загребая обувью пыль и песок. Сбитнев тем временем ум- чался на машинах дальше по дороге в сторону Файзабада. Час перехода под палящим солнцем и мы на месте. Сашка развернул карту и при- нялся "привязываться" к местности. Уф-ф, выдохнул я, сбросив мешок, вытер пот, присел рядом. Саня, сориентировался? Да хрен его знает. Я в горах еще плохо ориентируюсь, для меня все тут одинаково. Черт поймешь, эту местность: горы, хребты как под копирку. Давай вместе мудрить. Давай. Пляшем от дороги, пойдем сядем чуть повыше: оттуда луч- ше видно. Через сорок минут споров мы пришли к общему соглашению о нашем местоположении, и Александр доложил Сбитневу о наших коор- динатах по кодировке на карте. Тем временем бойцы быстренько пост- роили укрытия, а Якубов даже кашеварил. Товарищи офицеры, идите скорее, пока еда не остыла, все гото- во, крикнул он. И тут подбежал к нам Свекольников с бледным перепуганным ли- цом, протягивая радиостанцию Мандресову. Александр стал тревожно вслушиваться и комментировать мне происходящее. Ник, во втором взводе подрыв! Трое ранено, двое тяжело. Кто? воскликнул я. Черт его знает. Твою мать! Ветишин! Сбитнев говорит: старшего ранило! Сережку! Куда? Не отвечает. Саня, дай поговорю с командиром. Он и сам тебя вызывает, и Александр сунул мне в руки радио- станцию. Как у вас дела? спросил Сбитнев. Почему не докладываете об- становку? - ' - Сориентировались и привязались к местности, окопались и закре- пились, хотели доложить о построении СПСов, но услышали про поте- ри, молчим и слушаем, ответил я. - Ну вот что, слушатель, бери одного "карандаша" и следуй ко мне, как говорится, с вещами на выход! - "Карандаш" тоже с вещами? - Да, бери любого и побыстрее! Я поглядел на Сашку. - Слышал приказ? Он грустно вздохнул и кивнул. - Я думал, вдвоем хоть какое-нибудь время повоюем, боюсь что-то не так сделаю, все же в первый раз в рейде. - Все будет нормально! Гурбон и Юревич подскажут, нормальные сержанты, хоть и молодые. Свекольников хороший связист, взвод что надо, твой предшественник их отлично подготовил. Я у тебя, наверное, Уразбаева заберу, от него проку никакого, большой потери не будет. А то там, во втором, сплошные узбеки, русскому бойцу тяжело будет. Я думаю, Вовка вызывает меня командовать вторым взводом вместо Вети- шина. Уразбаев! - Я, откликнулся встревоженно солдат. - Собирай манатки, ты идешь со мной к ротному, скомандовал я солдату. - Чего собирать? переспросил солдат. - Шмотки свои собирай и быстрее! рявкнул взводный. - Быстро бери все и не болтай, а то оставишь тут что-нибудь, потом назад не вернешься! А почему ты? Потому! Замполит тебя выбрал, очень ты умный и смелый. - Какой умный, какой смелый? Я обыкновенный, не надо меня. Не хочу во второй взвод. - А, испугался идти к своей узбекской "мафии"? догадался я и самодовольно улыбнулся. Ничего не поделаешь, придется! Солдат о чем-то продолжал скулить в полголоса, обреченно собира- ясь в поход. - Видишь, Саня, не хочет быть на побегушках у Алимова и Исакова. Те страшные бездельники, и ему придется им подчиняться, все за них делать, да, солдат? - Ага, уныло соглашался Уразбаев. - Ну ничего страшного, в обиду не дам, пошли! Пока, Сашка, не грусти, не скучай, я крепко пожал руку взводному на прощание и зашагал по еле заметной тропе. - ' Мы спустились в ложбину, поднялись на хребет, снова ложбина, снова хребет, еще спуск... и вот уже взобрались на высоту к КП роты. Пришли мы оба взмокшие, хоть тельняшку выжимай и соль со спины соскребай. Нас встретили минометчик Радионов и врач-двухгодичник Юра Ев- менов. - О, привет медицине и "богу войны". Как вы тут? Где Володя? Что с Сережкой? - Здорово, ротный ждет тебя там, во взводе Ветишина. Топай, не задерживайся, ответил минометчик. Сереге лицо сильно посекло и ранило осколком руку. - Сейчас немного передохну, с вами язык почешу и пойду. Хорошо, что с Ветишей все более-менее нормально. Надо дух перевести, прямо качает от зноя. Сил нет, хочется упасть где-нибудь в тень, а ее как всегда нет, ответил я. - И еще долго не будет. Сегодня Ошуев поставил задачу Сбитневу закрепляться как можно основательней, быть готовыми отражать атаки мятежников. Есть вероятность, что будем тут около месяца, поддержал разговор Юра-медик. - Нечего сказать, хорошенькая перспектива. Пекло хуже чем в Ка- буле! Одно радует стоматолог с нами, зубы подлечит, если что. А ты хирургом-то работать сможешь? поинтересовался я. - А как же! Я все могу, уже полтора года как в Афгане воюю. Меня, когда из Союза направляли на должность хирурга, я криком кричал, что готов только зубы удалять. А мне ответили: "Ничего две-три руки-ноги отрежешь, четвертую уже сможешь пришить, научишься, практика кри- терий истины". Вот так и пошла служба, что-то, может, поначалу и не получалось, но вроде бы пострадавшие от моих медицинских опытов не жаловались. - Наверное, уже просто не могли, ухмыльнулся Радионов. - Вот сейчас вернулся после штопанья твоих бойцов, и ни одного мата в мой адрес. - Проклятый новоявленный "доктор Менгеле", ненавистный продол- жатель экспериментов Бухенвальда и Освенцима, шутливо возмутился я и, устало закрыв глаза, продолжил: Не дай бог, к такому попасть, зубы не вылечит, потому что разучился, а кишки зашить не сумеет, еще не научился. - А ты, как настоящий замполит, болтаешь даже с закрытыми глаза- ми и во сне. Твои кишки я пришью к языку. У нас в полку под Читой уникальный случай был в моей практике. Из морга прибегает боец- санитар и кричит: "Я из морга, там труп ожил". Весь бледный, трясется, - '! орет благим матом. Иду с ним в мертвецкую, действительно: лежит по- койник синий-синий, а язык высунул изо рта и шевелит. Я солдатика успокаиваю: не переживай, ничего страшного, это же замполит, у него рефлекс, только на пятые сутки язык болтать перестанет. Настоящий был профессионал! Гы-гы, и он ехидно засмеялся. - Да пошел ты куда-нибудь подальше, мне не хочется врача нецен- зурщиной обижать, может, когда пригодится, но ты напрашиваешься. Однако ты, "шприц-тюбик", старые анекдоты за быль не пытайся выда- вать. Этот номер у тебя не пройдет, не прокатит. Слышали эти байки сто раз, твоя быль мхом поросла. Ладно, раз вы такие противные и неласко- вые, уйду я от вас. А что за ранения у солдат, почему молчите? - Бойцы живы, я уже кстати туда сбегал, перевязал всех, вертолета дождался и обратно вернулся, ответил Юра. У бойцов положение гораздо хуже: Кайрымова ранило в шею, повезло, что осколок не задел артерию, но немного повредил гортань. Но думаю, жить будет, а Сомов скорее всего остался без глаза. - Твою мать, совсем? - Совсем, там такое месиво: щека разодрана, на лицо страшно смот- реть. А у тебя видок, что-то неважнецкий, что с тобою, Никифор? - Башка до сих пор гудит после теплового удара, а тут еще контузи- ло немного! ответил я. - Если хочешь в академию поступать, не свети ни тепловой удар, ни тем более контузию. Это ведь головной мозг, очень ревностно мои кол- леги к этим травмам относятся, могут забраковать еще до экзаменов. Дураки, сам понимаешь, никому не нужны! Ха-ха-ха! Я это серьезно говорю, подумай! Ну иди, тебе Сбитнев подробности на месте расска- жет, хлопнул меня по плечу доктор и полез обратно в укрытие от солнца, сделанное из двух накидок, растянутых как полог. Он лег, высунул голову наружу, протер запотевшие очки и принялся отмахиваться от мух, липнувших к потному красному лицу, всем видом показывая, что желания разговаривать больше нет. Жирок медленно пла- вился и вытекал через поры тела. Чувствовалось, Юра переживает увиден- ное за сегодняшний день, но виду не подает, крепится. Трупы утром после боя на трассе, перевязка раненых, теперь еще тяжело раненые. Даже у врачей нервы не железные и стойкость не беспредельная. Я хлопнул минометчика на прощание по плечу и попросил: - Смотри, точнее с арткорректировкой, опять не перепутай, как в Джелалобаде, "Кутузов"! и, ругая солнце, двинулся вниз. Вслед услышал: - Да пошел ты, умник! Не понравилось, что я не удержался и напомнил про обстрел нашей роты армейской артиллерией и "Градами", - '" когда Радионов с нами был корректировщиком в Черных горах. Ничего, полезно освежить ему память, может, лишний раз перестрахуется, уточ- нит наше местонахождение. - Уразбаев! Уразбаев! закричал я, оглядываясь. Этот хитрец уже куда-то спрятался. Лежит под навесом и молчит, делает вид, что не слы- шит и что-нибудь жрет. Уразбаев! Ты где, проклятый гоблин! рявкнул я еще громче. Из-за полога крайнего укрытия высунулась потная жующая физио- номия. - Товарищ лейтенант, иду сейчас, одын минута, чай очень горячая. - Тридцать секунд, достаточно на два глотка. - Опять шутите, да? улыбнулся солдат. - Нет! Вылей эту бурду, нам через пятнадцать минут нужно быть на месте! Солдат сделал один судорожный глоток, обжигаясь, выпил жидкость и засеменил следом. Еще два распадка и два подъема. У-ф-ф. Кто только придумал эти проклятые горы, черт бы побрал эту жару, рухни небо на эту страну! Будь она проклята! На краю каменной стены сидел грустный командир роты и грыз зубами стебель сухой колючки, уныло глядя вдаль, где по ущелью шла группа из пяти человек. - Вот и я! Еще раз привет! Кто это ушел? тяжело дыша, поинтере- совался я, упал рядом, завалившись на правый бок. Пот струился ручья- ми, маскхалат вместе с тельняшкой прилипли к телу, даже кроссовки взмокли. - Это был Бронежилет, тебе повезло, что с ним разминулся. Всю силу своего гнева он обрушил на мою голову. - Как все произошло? Как они подорвались? - Да хрен его знает! Там ни старого окопа, ни СПСа не было. Место удобное, вот и решили оборудовать пулеметную точку. На два штыка лопаты даже не успели углубиться, как раздался взрыв. Серега смотрел в бинокль на дорогу, ему посекло осколками правую сторону симпатич- ной физиономии и в кисть попало. Бойцам досталось еще крепче. После взрыва я и медик через пять минут были уже здесь. Юрка молодец, кровь хлеставшую из горла Кайрымова, остановил; поначалу думали, Садык до вертолета не доживет. Но ничего, натыкали промидол, перетянули жгута- ми раны на руках. Это он задел что-то в земле лопатой, и принял на себя большинство осколков. У Юрки золотые руки и стальные нервы. Крови- щи вокруг море, а он что-то шьет, клеит, перевязывает. Мне даже - '# дурно стало с непривычки. А он же окурок изо рта не выпускает и только матерится сквозь зубы. - У Сомова как дела? поинтересовался я. - Сомову меньше досталось, но тоже не лицо, а сплошное месиво. Глаз одни ошметки, и щека в клочья. - Да, бедный клоун. Теперь парню не до смеха. Глаз левый или правый? - Левый. А какая разница? удивился Сбитнев. - Никакой. Просто спросил. Лучше бы оба глаза, сохранились. Куда еще попали осколки? - Обоим немного посекло по ногам до паха. - Жизненно важные органы какие-нибудь не задеты? - Какие-нибудь не задеты. Между ног у всех цело, если ты это имел в виду. И грустно, и смешно, но выглядит так, словно у них на яйцах были бронежилеты. Все задело, кроме этого. Так что через неделю Сереж- ка на медсестричках будет скакать, его ранения-то плевые. А бойцов жалко: хорошие солдаты. - Были. Теперь уже не солдаты, не вернутся обратно, вздох- нул я. - Это точно, хотя бывает, что и после ранения возвращаются. Пасть зашивают, зубы вставляют и в строй, грустно улыбнулся Вовка. - Тебе лучше знать, ходячий экспонат чудес советской стоматологи- ческой и челюстной хирургии. - Ну ладно, поболтали, теперь о деле. Занимай оборону, строй бой- ницы, рой окопы, готовь круговую оборону, командуй взводом. Лонги- нов, уходя, обещал: около месяца нам предстоит загорать и плавиться на солнышке, пока техника колоннами будет внизу сновать туда-сюда. Ку- рорт, мать твою!!! Командование приняло решение построить взлет- ную полосу для самолетов на аэродроме в Файзабаде. Чтобы не только вертолеты и "кукурузники" садились, а большегрузные самолеты. Маши- ны станут возить плиты, блоки, кирпич, щебенку, цемент весь месяц. Возможны попытки прорыва "духов" к дороге, задача не допустить этого. Твой сектор от половины хребта с левой стороны и до четверто- го хребта справа, дальше сидит разведвзвод, и это уже будет его линия обороны. Поставь вокруг сигнальные мины, их вертолетом завезли на всю роту, часть я сейчас заберу, третью часть бойцы от Мандресова придут взять. Поделись по-братски, не жмись. Далеко не устанавливай, а то зверье будет бегать, зацеплять. - Техника снизу нас поддерживать не будет? поинтересовался я. Что-то не видно никого у шоссе. - Нет, всех забрали, они дальше стоят. Помочь сможет только авиа- ция и артиллерия, не дай бог, до этого дойдет. У тебя один ПК, другой - '$ у Мандресова, а у меня АГС и "Утес", ну и миномет, если что помогу вам обоим, чем смогу. Послезавтра вызову, придешь доложить о проде- ланной работе. Будь здоров, не кашляй! Постараюсь, спасибо на добром слове. Командир ушел с солдатами, нагрузившись сигналками, а я принял- ся озираться по сторонам. Итак, что у меня есть и кто у меня есть? Сержанты! Есть кто живой? Всем ко мне! крикнул я. Загребая пыль ногами, подошли Муталибов и Зайка. Гасан, ты как тут оказался? удивился я. Если не изменяет па- мять, ты из другого взвода? Меня ротный привел, для усиления этого коллектива, усмехнулся сержант. Он сказал, что узбеки меня боятся и я буду помогать вам. А где еще один командир отделения? Фадеев, он в туалет пошел, ответил Зайка. Обделался с испугу? усмехнулся я. Да нет, что-то сожрал, второй день бегает, уже газеты кончились, все извел, усмехнулся Зайка. Ну что ж, определяемся по обороне. Зайка, берешь Фадеева, вот тебе еще Уразбаев, и топаете туда, где был подрыв, там оборудуем вынос- ной пост. Щупом вокруг хорошенько потыкать, вдруг в земле еще что лежит. Грунт не копать, камни ворочать поаккуратнее, сигналки ставьте метрах в пятидесяти вниз по склонам. Завтра с утра роете к нам тран- шею, если нападут, то под обстрелом появится возможность от вас вы- ползти сюда и, наоборот, к вам добраться. Алимов, Тажибабаев, Исаков на самой горке останутся, пусть снайперы наблюдают окрестности. Каж- дому построить по отдельному укреплению! Узбеки, стоя в сторонке, прислушивались к разговору, и им явно не нравилось мое распоряжение. Поняли: придется работать и стоять на посту всем. Товариш лэйтенант, попытался исправить положение Алимов, дайте нам Уразбаева или Сидорчука. Хрен вам на рыло и тебе, Алимов, и особенно на твою, Исаков, толстую морду. На твое наглое мурло, Исаков, персонально! Ты самый неблагонадежный, если что, выроешь яму, и перед строем расстреляю! Понял? Понял. Опять издеваетесь, криво улыбнулся Исаков. Нет, не издеваюсь, а обещаю. Я никогда не забуду, как ты угрожал взводного Ветишина застрелить. Вот как раз тебе я гарантирую расстрел, если начнешь борзеть! Таджибабаев! Назначаю старшим, будешь прове- рять часового и докладывать. - '% - Если я старший, то надо еще одного на пост! - Ладно, Ташметова даю! - Опять узбек! возмущенно выдохнул Исаков. - Исаков! А ты что разве узбеков не любишь? удивился я. - Как не люблю, я ведь сам узбек. Но что это вы нас всех вместе собрали и отделили? продолжил удивляться Исаков. - А потому, что узбек узбеку глаз не выклюет! Мните свое дерьмо между собой! По крайней мере, честно поделите смены. Таджибабаев, командуй! Исаков с Алимовым продолжали о чем-то недовольно переговари- ваться. - Что такое? Чем опять недовольны? поинтересовался я. - Ничем, всем вполне довольны, сердито ответил Алимов. - Вот видишь, Улугбек, даже ты всем доволен! ухмыльнулся я. - Я не доволен! воскликнул Исаков. Дайте одного русского. - А зачем? Чтоб было над кем издеваться и заставлять стоять на посту за вас? ехидно улыбнулся я. Могу добавить вам еще Васиняна. - Нэт, спасибо, нэ пойду я к чуркам! воскликнул армянин-пуле- метчик. - Сам ты чурка! подскочил к нему Алимов. - Я не чурка, я с Кавказа! огрызнулся пулеметчик. Мне пришлось схватить обоих за шивороты и растащить. - Эй вы, петухи, успокоились! - Кто петух? вскричал Алимов. Я петух? - Уймись, я не то сказал, что ты подумал. Это не касалось целости твоей задницы, а я имел в виду, что кукарекаешь и перья распускаешь. Пошли отсюда прочь! - Марш отсюда! рявкнул Муталибов. Вся "шайка" узбеков, окончательно загрустив, побрела к указанному им месту. - Первый фланг обороняете вы четверо, обратился я к оставшимся солдатам, Зибоев, Васинян, Царегородцев и ты, Сидорчук. Настоящий интернационал. Ты, Зибоев, старший на посту. Для ПК сделай отдельную бойницу, камней много, на всех хватит. За работу! Потом еще команд- ный пункт подойдете оборудовать. Солдаты принялись за дело, а я присел на камни и стал ориентиро- ваться на местности и наносить точки на карте. Сережкина карта так и осталась чистой не успел ничего отметить. Вечерело. Наконец-то зашло за вершины гор это проклятое солнце. Будь оно проклято, как я его сейчас ненавижу! И еще год, если я оста- нусь жив, оно будет нещадно палить и поджаривать меня. На год вперед - '& загадывать не стоит, но вот на ближайший месяц это точнее. Какой кошмар! Эх, бляха, как хорошо быть "тыловой крысой"! За месяц тут можно сойти с ума. Муталибов! Предлагаю чаю попить. Наверное, пора, как думаешь? А чем еще заняться, одно удовольствие в жизни осталось, вздох- нул сержант и принялся поджигать кубики сухого спирта. Выбросив острые камушки и колючки и расстелив спальник в укры- тии, я обнаружил у стены два мешка. Гасан, это чье здесь барахлишко лежит? Лейтенанта Ветишина. А оружие его где? Оружие погрузили в вертушку, а мешки тут остались. Паек солда- ты разделили всем поровну, а взводного доля вам достался. Если мне, то значит и тебе, поделим по-братски, давай устраивайся рядом. Да я думал к Зибоеву идти, он на двоих лежанку соорудил, ответил Муталибов. Ты что предлагаешь мне месяц в одиночестве мучиться? Тут места троим хватит. Хорошо, сейчас переберусь. Там, кстати, у взводного должен быть надувной матрас, на него можно лечь, все мягче спать. Хорошая новость, а то я уже приготовился отлеживать себе бока на камнях. Тонкий поролон это все, что есть между телом и землей, жутко неудобно, особенно если рейд будет продолжаться целый месяц! Внизу виднелся небольшой участок дороги, по которому продолжал двигаться нескончаемый поток наших и афганских машин. Рев двигате- лей, скрип тормозов, сигналы и ругань водителей, шум стоял, как во время великого переселения народов. Темная ночь сменила короткие вечерние сумерки. Что-то в стороне за речушкой взрывалось, по горам била артиллерия, время от времени над высотами взлетали осветительные ракеты. Но с каждым часом стано- вилось все тише и тише, ночь вступала в свои права. Голова страшно болела, ломило виски и затылок, болели уши. Черто- ва контузия, от разрывов заложило уши и теперь все гудит. Шум в ушах, головокружение, тошнота волнами подкатывает к горлу, ломит кости, резь в глазах. Они болят и слезятся. Гасан, сейчас двадцать три часа, до трех проверяешь караул, после тебя до утра проверять буду я. Не спи и не давай спать часовым. Я совсем скис, тепловой удар, а теперь еще и слегка контузило. Как бара- банные перепонки не лопнули, когда взорвалась мина у дороги и пушка - '' молотила прямо над ухом? Хорошо, что еще рот открытый был, смягчи- ло силу удара. Я надул матрас, постелил спальник, отбился от комаров и москитов, накрылся маскхалатом и, немного поворочавшись, заснул. Среди ночи Муталибов с трудом сумел заставить меня открыть глаза. - Тебе чего, сержант? - Товарищ лейтенант, спать хочу, ваше время проверять посты. - Твою мать! Так спать хочется, что башку не поднять! Ой, попить бы чего! Вода у тебя есть? - Нет, вечером закончилась. И сока нет, а компот только что выпил! - Черт! И я вчера все опустошил. Ну что ж, будем мучиться. Я обошел посты и, на счастье, нашел воду. Уразбаев ушел с бурдю- ком воды на выносной пост Зайки, вот у них-то она только и осталась. - Ну, "Хитрый Глаз", ну, гад! Почему воду спрятал? набросился я на солдата. - Почему спрятал, я не прятал, она лежит на виду, только от солнца прикрыта. - Она лежит, она лежит! Захватил весь запас и счастлив до безобра- зия! Наливай всем по фляжке, остальное неси к Муталибову. Солдат нехотя принялся сцеживать воду из резиновой емкости. Вода была отвратительной на вкус, ужасно вонючей и противной, но пить после нее захотелось еще больше. - Уразик, зажигай спирт, некипяченая она в горло не идет, просится обратно. Будем пить резиновый чай. Действительно, в виде чая жидкость оказалась куда лучше, но все равно этим бы напитком да "любимую" тещу напоить! Ночь сменило утро, утро перешло в день с его невыносимым пек- лом, затем вновь радость от вечерней прохлады и опять ночь. Не оста- лось ни воды, ни еды. Еще не хватало для полного счастья голодать в трехстах метрах от дороги, по которой целые сутки везут и воду, и продовольствие. Где же этот проклятый тыл? В пять утра, проверив несколько раз посты, я слегка задремал и был разбужен связистом: - Товарищ лейтенант! Товарищ лейтенант! Проснитесь! Солдат теребил меня, но крепкий сон никак не уходил, я словно увяз в болотной жиже: слышу, чувствую, но двигаться не могу, несмотря на все усилия. Это продолжалось около минуты, затем, выматерившись, я наконец-то очнулся. Царегородцев! Пошел на х...! Чего тебе надо, вот пристал! Сначала пошел на х..., а потом спрашиваете, чего надо? обижен- но откликнулся солдат. Ротный вызывает, я зову-зову, а вы как бесчув- ственный, я думал, без сознания. Что-то с головой у меня стало не в порядке, думал, сейчас задох- нусь и издохну! Уф-ф, ответил я, тяжело выдохнув. На связи "Ко- бальт-2"! Слушаю! рявкнул я, нажав тангенту радиостанции. Не ори, спишь крепко! Чего долго не отвечаешь? Наверное, пить и есть не хочешь? спросил Сбитнев. Хочу, но не могу. А еще через пару дней и не нужно будет присылать, получателей не окажется, вымрем как мамонты, обиженно ответил я. Не горюй, в семь утра готовность к получению еды и воды, Голов- ской доставит на БМП. Трех или четырех бойцов ко мне пришлешь, и отсюда вместе пойдут к дороге за провиантом. Как слышно, все понял? Ура! Спасены! обрадованно воскликнул я. Хватит радоваться, собирайте фляжки и ко мне! По холодку вернуться с провизией не получилось. Как всегда тыло- вые где-то задержались и приехали к полудню. Солдаты притащили после обеда три большие коробки и полные вещмешки с фляжками. Добра- лись еле живые. Чуть не помер по дороге, пожаловался, выбравшись наверх, Фа- деев. Тут паек на трое суток, а воды теперь у нас очень много! Мы родник нашли в лощине, случайно наткнулись! Вода вкусная, не то что эти помои, сплошная хлорка! Эта новость нас обрадовала больше всего, у родника можно не толь- ко попить, но и помыться, не нужно экономить и трястись над каждой каплей! Гасан, а кем ты хочешь быть после армии? Куда пойдешь рабо- тать? поинтересовался я у лежащего рядом сержанта. Торгашом. Я кооперативный техникум закончил, товароведом или зав. складом стану, может, заготовителем, наверняка где-нибудь среди ма- териальных ценностей окажусь. У нас в этой сфере работаешь боль- шим и уважаемым человек считаешься. По всей стране так, не только у вас. Хотя на Кавказе особенно! Доступ к закромам Родины самое главное дело! И как же ты в армию попал, обычно на такой работе откупиться можно? Вокруг слишком многих посадили, некоторых даже расстреляли, кампания началась по переделу сфер влияния, я предпочел два года армии пяти годам тюрьмы. Считаю, что мне крупно повезло, моим друзьям нет, многие арестованы. - Н-да. Значит, есть еще бойцы, радующиеся службе в армии на благо Родины! Молодец! - Гасан, а тебе не кажется, что у нас тут очень уж сильно воняет? Загадили всю гору! А? возмутился я однажды утром, когда вместо рассветной свежести ветерок принес отвратительный запах выгребной ямы. Да, товарищ лейтенант, еще неделю и мы или окончательно задох- немся, или мухи заедят, ухмыльнулся Муталибов. - Это мы уже более-менее принюхались, а если посторонний, но- венький какой прилетит, с ног запахом собьет. Сегодня проводим суб- ботник, как раз суббота по календарю. После завтрака я озадачил посты уборкой окружающей территории. Если взглянуть со стороны, то действительно жуткое зрелище, мусорная свалка какая то: пустые банки, обрывки загаженных газет, упаковки, огрызки и всюду кучи, кучи, кучи и кровавый понос. - Дристуны! Всем вооружиться саперными лопатами и вниз на двад- цать метров вокруг по склону все присыпать, банки сбросить в про- пасть. Если кто попробует скрытно ночью подойти, то хоть загромыха- ют, будут исполнять роль второго рубежа сигнализации. Да аккуратнее с сигналками, ногами не зацепите, распорядился я и отправил Гасана контролировать выполнение пр