иказа. Но как всегда говоришь одно, а делают совсем другое: две сигналь- ные мины узбеки зацепили, и осветительные ракеты сериями взметну- лись в разные стороны. - Что случилось, почему сигнальные мины сработали? запросил меня по связи Сбитнев. - Зачищаем от мусора гору, боремся с антисанитарией, маскируем фекалии! отрапортовал я бодрым голосом. - Боретесь за чистоту это похвально! А вот военное имущество без толку истребляете плохо. - Почему без толку истребляем, все одно тут мины бросим, когда уйдем, ответил я. - Пререкаешься? Давай топай к нам, возьми с собой бойца и сейчас же выдвигайся, получишь указания на следующую неделю. "А чего их получать, подумал я, что на этой неделе, что на следу- ющей будет все одно и то же: лежать, наблюдать, загорать, есть, мусорить и гадить!" Нехотя я взял автомат, лифчик с боеприпасами и, тяжело вздыхая, отправился в путь. Вниз-вверх, вниз-вверх пятнадцать минут неторопливой ходьбы под раскаленным солнцем. Насквозь взмокший я выбрался на командный пункт. На вершине меня никто не встретил, не окликнул, сплошное сонное царство. Только Колесников приоткрыл глаза и уставился с любопыт- ством на меня, он дежурил у радиостанции, и спать ему было не поло- жено.Колесо! Где отцы-командиры? - Там, в своем СПСе. - Чем занимаются? - В карты играют, курят, анекдоты рассказывают. - Как у Самого настроение? - У Сбитнева хорошее, у врача не очень, ответил солдат. - А у тебя? продолжил расспросы я. - У меня еще хуже: зуб болит, и спать хочется. Капитан-медик пообе- щал зуб без наркоза вырвать, если засну на посту у радиостанции, вот и борюсь со сном! - Вот и молодец, борись дальше! А то еще рассердится стоматолог да перепутает, вместо больного здоровый зубик удалит, сказал я солдату. - Ни хрена себе перспектива, без наркоза да еще здоровый! Ох, солдатская судьба злодейка! - Это точно, ухмыльнулся я. Тяжела жизнь военного под- ростка. Оглядевшись, я посмотрел в сторону своей горки. Позиции взвода абсолютно не видны, они закрыты соседней высотой, и прямой види- мости у ротного нет. Это и хорошо, и плохо. Плохо, что друг друга поддержать не сможем, а хорошо то, что Сбитнев не видит, чем я занимаюсь: болтаюсь бесцельно по горе или сутками дрыхну. Не может и придраться к организации службы. Нет повода прокомпостировать мне мозги. - Привет, страдальцы! крикнул я, приподняв палатку, растянутую над укрытием. - Пошел к черту, заорал в ответ ротный. Не тяни полог, а то сейчас стена завалится. Что присесть тяжело и на карачках заползти, обязательно все ломать? Быстро лезь сюда к нам и не пыли! Третьим будешь? - А что я в вашей конуре забыл, там душно! Третьим быть, а на каком мероприятии? отказался я. Играть в карты не хочу жульни- чество одно! - Сгниешь на своей горе, больше не пригласим! пообещал нахаль- но Володя. Я ушел, загребая кроссовками песок и мелкие камушки, а игроки, обсыпанные пеплом, так и остались лежать и потеть под пыльной палат- кой, куря и обжигая губы об старые окурки, которые они держали пин- цетом, и продолжая сворачивать самокрутки. Бедолаги... - ! Ночь. На связь вышел Бронежилет. Он переговаривался со всеми постами, запрашивал о том, что нужно бойцам для счастья. Оповестил о грядущем празднике жизни на горе: доставка воды и продуктов верто- летом. - Замполит, тебе сигареты нужны? - Нет, я не курю, ответил я. - А бойцам сколько забросить "Охотничьих"? - Лучше бы нисколько, пусть бросают курить. - Товарищ лейтенант, вы что совсем обалдели? возмутился оказав- шийся по близости сержант Зайка. - Иди ты к черту, бросай курить, займись спортом, а то в гору лезешь и дохнешь, хрипишь, как старый дед! ответил я ему яростно в ответ. - Товарищ лейтенант, на колени встанем всем коллективом, умоляю, не отказывайтесь от курева, устали уже в табак, собранный из окурков, чай добавлять, такая гадость, и от этого легким еще хуже. Так туберкулез заработаем! - Ну ладно, раз такие дураки, продолжайте себя травить, ответил я сержанту и обратился к зам.комбата: Народ просит тридцать пачек. - Каждому! воскликнул с тоской Юра. - На всех? переспросил Лонгинов. На неделю им хватит? - Хватит! Здоровее будут, утвердительно ответил я. - У-у..., провыл сержант, и таким же воем, словно эхом, отозвались сидевшие поодаль узбекские "мафиози". Сержант что-то тихо проговорил в мой адрес и, матерясь, побрел на свой пост. - Зайка, если ты что-то плохое сказал про меня или обиду какую затаил, то я сейчас, вообще, заявку отменю! - Нет, нет, это я на себя. Уговариваю слабовольный организм отка- заться от проклятого никотина. - Вот иди и борись! рявкнул я. Тут меня вызвал Сбитнев и принялся распекать: - Тебе что, зануда, жалко дряни этой? Почему мало заказал солдатам папирос? - Нормально. Всем хватит, ответил я. - Если тебе было бы лишнее, то отдал бы мне подымить, вернемся, объявлю выговор за недостаток чуткости и отсутствие заботы о личном составе! заявил Володя. - Это не черствость, это, наоборот, забота о здоровье, хочу продлить им жизнь на несколько лет. - "Старовер" проклятый! Из-за таких, как ты мы тут страдаем и мучаемся! рявкнул Сбитнев и отключился. - " Рано утром над высотой принялся кружить вертолет. Почему-то он выбрал нашу площадку, наверное, потому, что она оказалась плоской и самой широкой. Вертолетчики приземлились, из люка высунулась испуганная рожа Берендея, который принялся торопливо выбрасывать коробки с пайка- ми, мешки с газетами, бурдюки с водой, еще какие-то мешки, и через минуту-другую "стрекоза" улетела. На правах хозяина горы я принялся распределять еду, воду, газеты. - Ник, ты что там делаешь? опять начал кричать по радиостанции ротный. - Сортирую и делю продукты на всех. - Прекрати, я сейчас приду и все поделю! Газеты не трогай, воду не воруй! - Не понял! Плохо слышно! ответил я. - Сейчас приду, уши прочищу, ответил Сбитнев, и радиостанция замолчала. Вот черт, не сидится, не доверяет моей честности. А зря не доверяет! Обидел отомщу. - Фадеев, Зайка! Хватайте вот этот РД-100 и тащите воду к себе в СПС, там накройте палаткой. Гасан, бери аккумуляторы к радиостанции и спрячь вот эту пачку самых интересных газет. Тут и "Советский спорт", и "Известия". А ротный пусть изучает "Красную звезду", "Правду" и "Окопную правду". - А нам "Красную звезду" взяли? поинтересовался Гасан. Там фотографии солдат из третьей роты должны быть и разведчиков! - Взял, все посмотрим, беги, маскируй прессу, покуда командир роты не конфисковал. Вскоре показался взмыленный Сбитнев, который в лоснящемся от жирных масляных пятен автомобильном комбезе и без погон походил на зачуханного шофера колымаги. - Так признавайся, что украл, что спрятал? наигранно строго спро- сил Володя. - Все по-честному, уверенно, не моргнув глазом, ответил я, и бой- цы дружно закивали головами, подтверждая мои слова. Командир разделил коробки по взводам, а из холщового мешка высыпал мягкие батоны. Свежие настоящие батоны, каждый завернут в отдельную целлофановую упаковку, внутри каждой были видны бумаж- ки, на одной из них я прочитал: "Днепропетровский опытный хлебоза- вод, дата изготовления 17 мая, упаковщик No..." - Ни хрена себе! Свеженький... озадаченно почесал затылок Мута- либов. Больше месяца! Да там такая дрянь должна быть! - # Я разорвал упаковку, и в нос ударили пары спирта. О-о-о, вот это да! Чистейший спирт! Божественный аромат! Воло- дя, вдохни! Чудесно! Сбитнев втянул носом запах и изрек: Жаль, грамм сто не плещется, а только пахнет. Интересно, если съешь его целиком, забалдеешь? Думаю, что капнули туда всего пару капель, только вот зачем? произнес я. Мы стрескали батон на двоих, запив огромным количеством кружек горячей коричневой бурды, называемой чаем. Нет, не пробирает, горестно произнес Сбитнев. Это только запах, иллюзия, растревожили, гады. Напрасные грезы! Не спирт это вовсе, а просто мираж! Сволочи тыловые, так издеваться над страждущи- ми людьми! Вова, в такую жару-то пол-литра водки заглотишь тотчас все сосу- ды лопнут, или сердце остановится! возразил я. Лучше бы шампанс- кого со льдом! Можно холодного "Рислинга" или "Токая". Прекрати, тебе не идет аристократизм! Ты ведь не граф Острогин! Водяра и бормотуха вот питье настоящего пехотного офицера! Ладно, пойдем, посмотрим обустройство района обороны, сейчас получишь порцию п...лей! Состроив на лице скорбную и обиженную мину, я поплелся за ко- мандиром по укрепрайону. Почему такие низкие и тонкие стены у укрытий? Почему слишком узкая и неглубокая траншея идет к дальнему посту? Где запасные пуле- метные гнезда? И главное никакой маскировки! Колючки собери и между камней понатыкай! Володя, у тебя позиции не лучше оборудованы, я ведь наблюдал их, когда на днях приходил. Устаревшая информация! Все давным-давно перестроено! Сейчас идешь со мной, и я показываю результаты нашей работы, как образец для твоих действий. Вчера Лонгинов инспектировал и повторно осматри- вал наши позиции, остался доволен. А-а! Повторно! Значит, в первый раз он видел то, что наблюдал я. Не умничай, пошли со мной, буду учить фортификации! прика- зал командир. Я всучил командиру самые старые и самые неинтересные газеты, припоминая ему жульничество в карты, и в душе злорадствовал. Что только "Правда" и военные газеты? И все старые? Тут ведь ни слова о чемпионате мира по футболу! Признавайся, все спрятал, заныкал для себя? - $ - Нет ничего больше! Ей, богу! утвердительно заверил я, как мож- но правдоподобнее, старшего лейтенанта. Сбитнев еще раз подозрительно посмотрел в мои наглые глаза, я ответил честнейшим взглядом. Делать нечего он махнул рукой, и мы двинулись в путь. Действительно, по периметру КП роты за эти дни были возведены полуметровые стенки, несколько запасных пулеметных гнезд, вокруг позиции миномета высокий дувал из камней, и все утыкано колюч- ками. - Учись, студент! самодовольно похлопал меня по плечу Сбитнев, и под градом шуток и насмешек со стороны Володи и медика я двинул- ся назад, ругая обоих вполголоса. - Замполит, ты прекращай спать! Завтра проверю устранение недо- статков, пообещал командир. Вернулся я усталый от жары и страшно злой, поэтому сразу начал громко орать: - Строиться всем! Бегом! Заспались, закисли, провоняли! Бездельни- ки! Тунеядцы! - Что такое, что случилось, товарищ лейтенант? "Духи"? переполо- шился проснувшийся от моих воплей Муталибов. - Хуже! Будем укреплять оборону, такая задача поставлена, что за два дня не переделать! Зайка, углубляйте траншею, выкладывайте над ней стенку-бруствер в два камня, постройте два запасных СПСа. Зибоев, сделай два пулеметных гнезда! "Индейцы"-мафиози, вам три СПСа высо- той по пояс возвести. Это указание для узбекского поста. Васинян, тебе и Царегородцеву тоже строить большой СПС, ну и мы с тобой, Гасан, с этой стороны стенку слепим. Сейчас такой ужасный зной, прямо в ушах звенит, поэтому начинаем работу в семь вечера и пашем до темна, а завтра подъем в четыре утра, по холодку доделаем. Таким образом, мы заняли себя на два дня. А потом вновь тоска и печаль, унылое однообразие будней. Пытка солнцем и скукой. Един- ственное, что радует это возможность спускаться через день к роднику, помыться, почистить зубы, напиться вдоволь вкусной водицы. Аккурат- но, чтобы не замутить воду, черпаем из размытого углубления живитель- ную влагу до тех пор, пока вода не заканчивается и не остаются только муть и пиявки. Черпаем через день, потому что установлена очередь: сегодня мы, а на другой день ротный и его бойцы, иначе на всех воды не хватает. Третьему взводу с ручьем не повезло: к роднику ходить далеко, но взвод рядом с дорогой оказался, вот Берендей водичку лишний раз и - % подвозил. Мандресов сидел на отшибе, и целый месяц я его не только не видел, но даже голоса его не слышал. Тоска переходила в беспросветное уныние, и постепенно наступала апатия ко всему. И как это люди на посту два года живут? Чокнуться можно. Что ж, остается одно чтение газет, завозимых вертолетом каждые четыре-пять дней вместе с пайком. Самая свежая позавчераш- няя! Уже хорошо. Впервые такая забота о нас газеты с доставкой в горы.Итак, что сообщает пресса. О! Марадона тащит к Олимпу Аргенти- ну! Молодец! В стране идет перетряска руководства, борьба с пьянством, ускорение, перестройка. Что-то слабо верится, что народ пить перестанет. Новая жизнь начинается, если газеты не врут, и умирать тут мне совер- шенно не хочется. Как давно я не был дома... - Товарищ лейтенант! Дайте газету! Это подошел Исаков с хитрой улыбкой, вопрошающе встал возле укрытия. - Зачем она тебе, ты ведь читать не умеешь! хмыкнул я в ответ. - Пачаму так обижаешь, командыр. Пачаму не умею, очень умею. - И что интересует в первую очередь? Новости из родного кишлака? Новости хорошие урожай хлопка отличный. Мы дружно засмеялись с Муталибовым, а Исаков ответил, распалясь: - Какой хлопок? Нет, не интересна про него, интересна про футбол! - А-а-а, про футбол! "Пахтакор" не чемпион, это точно! пошутил Гасан. - Муталибов, иди к черту, сам знаешь, чемпионатом мира интере- суемся. - Аргентина чемпион! ответил я солдату. - У-у, шайтан! Я хотель Бразилия! взвизгнул Исаков и, получив "Советский спорт", пошел к себе обсуждать новости с Алимовым. Тут же нарисовался Царегородцев. - А мне газеточку можно? - Какую тебе? поинтересовался я. Тоже спортивную? - Мне без разницы, я же не читать, а задницу вытирать. - О! Вот это настоящий интеллектуал. Царь! А сидя в позе орла, может, сделаешь хотя бы попытку сложить буквы в слова, а слова в предложения? - А зачем? искренне удивился солдат. - Ну что б знать, что в мире творится, в стране. Новости всякие. - А мне все едино, без разницы... - Совсем? - Совсем. Я и телевизор смотрю редко. - А книги читаешь? спросил я. - & - Нет, от них голова болит, и глаза устают. Зачем? Что умного в книгах найдешь? Брехня одна, как и в газетах. - И в классике? У Достоевского, Толстого, Гоголя, Тургенева? - У-у, это совсем мура! Кто же эту ерунду читает? Скука! - То есть тебя, солдат, книги ни про любовь, ни про войну, ни фантастика, ни приключения, ни детективы никакая другая литература не интересует? - Нет! Совсем! равнодушно ответил Царегородцев. - И как же ты в школе учился, хорошо? усмехнулся я. - А чего там сложного, ходишь и ходишь, тройку поставят и хоро- шо. А если вдруг дождь или снег, так я что за пять километров в соседнее село идти должен? Нет уж, дудки, дома сидел. - Значит, ты самородок! Гений-самоучка! рассмеялся я. - Ага. Я всему сам научился и на гармошке играть, и плотничать, и слесарить, и лапти плести и много чего... - Кулибин и Левша вместе взятый! Если еще философией займешь- ся, большим человеком станешь, далеко пойдешь, в руководстве любят таких. На, бери, интеллектуал, иди, услаждай свой зад, вздохнул я и выдал несколько старых экземпляров. День за днем смертельное пекло под лучами раскаленного солнца, недели мучений и болей во всем теле от камней, на которых спишь. День за днем пыль, принесенная ветром и проникающая везде, да еще эта ужасная ядовитая вонь, висящая над горой. Можно присыпать песком экскременты каждый день, но толку ника- кого: все раздувается ветром, осыпается. А внизу движется караван за караваном, колонна за колонной, едут автомобили. Везут плиты, щебень, металл для взлетной полосы, топливо. Благодаря тому, что мы здесь сидим, мучаемся и страдаем, грузы достав- ляются бесперебойно и без обстрелов, без потерь. "Духи" несколько раз появлялись вдали, но приблизиться не успева- ли, вызывалась авиация, удар и больше никакого движения. Один раз и мы всей ротой постреляли, по кому-то двигавшемуся на горизонте силуэту. Но все когда-нибудь заканчивается. Даже плохое. И муки не могут быть бесконечными. Все машины, что проследовали к Файзабаду, поехали порожняком в обратную сторону. Наше мясо и шкуры прожарены до хрустящей ко- рочки. Финиш! Однажды рано утром Лонгинов отдал приказ по радиосвязи гото- виться к спуску в сторону трассы. - ' Ура-ура! прокричали дружно солдаты, заслышав новость. Всех уже достала эта пытка бесконечным сидением, лежанием, голо- дом, жаждой, грязью. Действительно, ура! Я отдал приказ развалить СПСы, и бойцы с веселым азартом уничтожили свой многодневный труд. Полк пропускал всех мимо себя и снимался по очереди, пост за постом. Позади уже никого, кроме "духов". Вместе с Муталибовым я поставил пару "сюрпризов" "духам" в раз- валинах укрытий. Ф-1 самый хороший подарок для недругов. Кто-то ведь приготовил ловушку Ветишину! Теперь готова западня для неизвес- тного, вонючего, грязного аборигена. Мы их ненавидим, они нас ненави- дят, какая же тут интернациональная помощь, да еще будто бы "друзь- ям"? Кто тут видел друзей? Какие мы к черту друг другу друзья? После- дний перекур на вещмешках и в путь. Володя смотрел в бинокль на далекий горный склон и торопил рас- саживающуюся пехоту; Быстрее! Быстрее, чмыри! Скорее! Забрасывайте барахло по маши- нам, как можно так долго копаться! "Духи" на подходе! Какие "духи", Володя? удивился я. Месяц ни одной твари ря- дом не показывалось! Вон гляди, в двух километрах и конные и пешие двигаются, черт знает что! Откуда только взялись! ответил ротный, протянув мне би- нокль. Давай поможем местному полку навести порядок. Вовремя замети- ли, значит, наполовину обезопасили себя, ответил я. Стреляем? А как же! Ближайшую конную группу обязательно накроем! Тка- ченко! Уничтожь вон тех ближайших ковбоев! Солдат навел автоматическую пушку, чуть выждал, тщательно прице- лился и выдал длинную очередь. Молодец! воскликнул Сбитнев, вглядываясь в окуляры. Уверен- но не скажу, скольких завалил, но шестеро, по-моему, готовы! И лошади, и люди скопом валяются. А как они недавно радовались нашему отходу! Трогаем! С богом! Вновь пыль, копоть, рев моторов и узкая лента дороги, петляющая между гор. За Талуканом перед небольшим мостиком дымилась КШМка артиллеристов. Вернее все, что от нее осталось. Траки в клочья, катки сорваны, броня лопнула, всюду гарь, машина буквально разорвана попо- лам. Фугас! Мощнейший фугас! Фугасище! Вряд ли, кто выжил. По колонне командиры передали приказ опустить все антенны, при- гнуть к броне, не привлекать внимания. На машине, той взорванной, болталось штук пять антенн, вот ее и выбрали в качестве мишени. Не повезло ребятам. Хочется, чтобы нам повезло. Очень хочется! Пыль, пыль, пыль. Когда же приедем, наконец, домой? Вот и новое свидание с Салангом, снова гарь и копоть, кислорода в этом многокило- метровом тоннеле практически нет. Хорошо бы научиться дышать угле- кислым газом! Ну наконец-то и Баграмская дорога! Джабаль, Чарикар. Обратно ехали быстрее и веселей. Живы! Возвращаемся! И, о ужас! Опять! Двадцать два сгоревших наливняка! Один к одно- му! Цепочкой! Обуглевшаяся обочина, разливы сгоревшего топлива на асфальте, по оврагам, по арыкам. Трупы убраны, а остовы машин оста- лись словно памятники погибшим. Я притормозил, свернув с дороги возле поста. На этом посту полго- да как служит мой однокашник и приятель по училищу Гена Зайцев, а у меня все нет случая встретиться. Проведаю, жив ли, а то такое страшное побоище рядом. Заодно узнаю, что произошло. Солдат-часовой окликнул меня через ворота: - Стой! Кто идет? - Свои! Зайцев на месте? - Нет, в отпуске вторую неделю! - Вот дьявол! Опять не встретились, чертыхнулся я. А кто началь- ник вместо него? - Прапорщик, командир ГПВ, ответил солдат. - Хорошо, поговорю с ним, проводи. Боец нехотя отвел меня к блиндажу, где сидел на старом табурете голый по пояс молодой "прапор". Он пил чай с сахаром вприкуску и слушал магнитофон, подпевая вполголоса. - Кто такой? Чем обязан? поинтересовался, не вставая, хозяин. - Привет! Я из соседнего полка, Генкин друг, из рейда возвращаюсь, а тут вижу: бойня, объяснил я, здороваясь. Что тут случилось за постом? - Что произошло? Банда Карима вышла к дороге, когда колонна шла в Кабул, и начали палить из гранатометов, из безоткатных орудий, минометов! Все произошло в десять минут. Танк с выносного поста попробовал вмешаться, его подбили, и экипаж сгорел, все погибли! От- сюда БТР поехал на выручку, но куда там, и сто метров не продвинулись, подожгли. Пока вертушки прилетели, "мясорубка" уже закончилось. Кто успел проскочить проскочили, кому не повезло сгорели, погибли. Авиация потом трое суток обрабатывала "зеленку", но кому от этого легче. Мы только трупы и раненых собрали, да "горелики" в сторону с обочины спихнули. Не повезло ребятам! - Черт! И порядок навести, покарать некому! Пехота ушла на Файза- бад у "духов" праздник! вздохнул я. Ну ничего, боекомплект по- полним и вернемся. Я думаю, командование скоро бросит нас сюда. Привет Генке от Ростовцева! - Ладно, ответил лениво разомлевший прапор. Передам. Я вернулся обратно к своим бойцам, и мы помчались догонять полковую колонну. Машины шли хорошо, все торопились домой на отдых, поэтому нагнать батальон удалось только на узких улочках Кабула. На въезде в парк почему-то не играл полковой оркестр. Обычно командир полка выстраивал тут музыкантов, и бравурные торжествен- ные марши звучали в честь возвращающихся усталых бойцов. Удивительно. Какая-то гнетущая и напряженная тишина и пустота. Ну не совсем тишина. Лязг гусениц, рычание двигателей, но нет встреча- ющих женщин и оставшихся штабных офицеров, нет вообще никого, кроме дежурного по парку. Дежурный по парку с заспанными глазами, прапорщик Юра Коло- тов, задумчиво дымил сигареткой в курилке. Он был техником второй роты, вернулся из отпуска в наше отсутствие, вот поэтому и мучался по нарядам. Не повезло, наверное, неделю без смены трубит. Мы с ним земляки, если можно так сказать. Юрка был моим инст- руктором по вождению в училище, а тут встретились, разговорились и узнали друг друга. - Юрик, привет! Чего грустишь? весело поприветствовал я его. Где оркестр, почему без музыки и торжественного построения, без воз- бужденных женщин? Никто чепчики-лифчики в небо от радости не бросает. Он хмуро взглянул на меня, вяло пожал руку и произнес сквозь зубы: Не до маршей и оркестров! ГСМщик застрелился два часа назад. - Какой? Махмуд-кладовщик? - Нет! Начальник службы ГСМ, капитан Буреев! Всадил себе очередь из АКМ прямо в рот! Башку разнесло, страшно смотреть! - Несчастный случай? - Не похоже! Он просидел целый час в дежурке, покурил со мной, помолчал, подумал, а потом вышел за дверь, свернул за угол дежурки, бац-бац и в дамки! - Твою мать! прошепел я. - Вот-вот! Кровищи на всю стену! Посмотреть хочешь? Угол выщер- блен пулями. Показать? - Нет уж, спасибо! Я лучше пойду умываться и постараюсь поужи- нать. Ты мне аппетит испортил, я между прочим не обедал. А крови и пулевых отверстий видел предостаточно! Будь здоров, не скучай и не грусти! - Вряд ли скучать получится! Меня уже дрючат два часа, написанием объяснительных замучали: пытают, что да как, не я ли его застрелил, кто- то так, наверное, думает. А на хрен мне это? Валентин хороший му- жик. Алкаш, конечно, но не злой, не вредный, хороший капитан... Был... - Это точно! Уже был... грустно согласился я и побрел переодевать- ся, мыться и бриться. Тьфу ты черт, и угораздило же Буреева сегодня такое учудить! Само- убийство! Сейчас начнут нас строить, проверять, беседы проводить, сове- щания. А ведь Ошуев обещал целых три дня отдыха! Дьявол!!! Действительно, так и получилось. Прокуроры, особисты, штабные, политотдельцы. Каждый проводит собственное расследование. Кто толь- ко не понаехал. Из армии, из дивизии, из особой группы Генерального штаба. Неприятная история. Командир полка в отпуске, и все расхлебывали Ошуев с Губиным. То, что доставалось им, на нас вымещали с троекратной гнусностью. Мат, ругань, вопли. Оказалось, что это второе ЧП за месяц, которое не удалось скрыть. За неделю до возвращения полка, солдат-танкист из боевого охранения поперся торговать к "духам". Украл пару одеял, бушлат и понес менять на наркотики. Но этот дурила отправился в кишлак с оружием! Он стоял часовым на посту, АКСУ побоялся оста- вить и взял с собой. Аборигены увидели у него за спиной оружие и аж слюни от жадности пустили! Что там одеяла за пару сотен афгани, а вот автомат с патронами это уже тысячи! Долбанули его чем-то тяже- лым по башке, горло перерезали и сбросили в кяриз. Только к вечеру его сообщник признался командиру роты в том, что товарищ не вер- нулся, пропал в кишлаке. Приехали афганцы из Госбезопасности, наш спецназ, и после допросов с пристрастием аксакалы выдали труп. Ору- жие, само собой, не нашлось. "Духи" с ним ушли. Нескольких афган- цев арестовали, кого-то в ходе облавы застрелили. Но это не суть. Са- мое ужасное в этой истории то, что урок дуракам невпрок. Тело убито- го вынесли на плац для показа всему личному составу, оставшемуся после выхода на боевые действия. Построили поваров, писарей, кладовщиков, почти все боевое охране- ние из танкистов, зенитчиков и артиллеристов, женщин, гражданских мужиков. Пронесли труп вдоль строя, ткнули носом каждого, мол, к чему приводят воровство да наркотики, и увезли его в морг при госпи- тале. Бойцы были в ужасе. В шоке. - ! И что же?... На следующее утро другой танкист понес цинк патронов продать "духам". Но без автомата, оставил его на посту, сделал вывод, что так спокойнее, не тронут. Командир взвода вовремя заметил, догнал, излу- пил и вернул живым. Но солдат только расстроился, что пойман. Проклятые наркоманы, ничему их жизнь не учит! Если человек иди- от, то, конечно, навсегда. Это стиль жизни. Наркомания бойцов, пьянство среди офицеров и воровство в тылу самые главные беды нашей многострадальной, героической армии. Перед тем как присоединиться к полковой колонне, я нагнал оди- ночную бортовую машину, которая трещала, тарахтела и еле-еле ползла. Я обогнал ее и притормозил. В кабине сидел мокрый от пота Соловей, который беспрестанно орал на водителя и материл его на чем свет стоит. - Чего верещишь, толстяк? усмехнулся я, подходя к ним. - Орешь-орешь, его убить мало! Месяц пролежал возле машины, а после Саланга начались проблемы. - Я не автомобилист, я "вертухай", поэтому в автомобилях ничего не понимаю. А остановиться опасно, отстали от своих, боимся ремонтиро- ваться в одиночку, ответил техник взвода обеспечения. - Как это "вертухай"? И как не разбираешься в автомобилях, ты ведь технарь? удивился я. - "Вертухай" это контролер на зоне, я служил все время в лагерях и тюрьмах, и жинка моя на женской зоне "вертухайка". Семейный под- ряд. Но один замполит, придурок лагерный, соблазнил меня тем, что тут год за три, а мне к пенсии стаж позарез необходим. Вот моя "старуха" и давай пилить изо дня в день: поезжай да поезжай. С трудом мне удалось попасть в эту вашу Советскую Армию. Вечно, как дурак, вляпаюсь куда- нибудь, а потом волосы на заднице от злости рву: куда попал, зачем? Мы сели на башню, Соловей закурил и продолжал сокрушаться о своей тяжелой доле, а мой механик полез помогать водителю. В Кабуле Соловей заскочил в придорожный дукан, купил себе "горя- чительного" и мне. Обоим по две бутылки коньяка и водки, гулять так гулять. - Замполит, что же ты нарушаешь партийное постановление? съе- хидничал Соловей. - Это не нарушение, а поддержание славной традиции: обмыть на- граду, чтоб не "засохли" другие наградные! Обмыли в роте, сегодня дохо- дит очередь до батальона. Приглашаю: вечером, в двадцать часов, прихо- ди на шум в женский модуль. - Нет, я туда вообще не вхож, боюсь, если моя "старуха" узнает, убьет! Она у меня жандарм в юбке, рассердится ушибить может. - Боишься? удивился я. - Еще как боюсь. Если бы ты знал, Ник, какой у нее тяжелый взгляд и суровый характер. А какая силища в руке! Видишь, я здоровяк? А жена - % мощнее меня в два раза, если врежет один раз, то второй раз стукнут по крышке твоего гроба. Такие страсти рассказываешь! Вовка, ты ведь такой здоровенный, не может быть, чтоб тебя мучила женщина! Может! Поэтому я пью только в компании с Берендеем. Уразбаев тащил два пыльных матраса и вещмешок, а я взял его радио- станцию и понес к казарме. Было грустно от известия о гибели Валентина. По дороге мы столкнулись с бегущим нам навстречу Ветишиным. Сережка! Выздоровел! заорал радостно я. Ник! Все живы? Как я рад вас всех снова видеть! и он бросился мне на шею. Серый, как рука, лицо, все зажило? Как на собаке. А какие медсестры за мной ухаживали, от их любви я поправился вдвое быстрее. Сюда вернулся, и здесь меня на ноги стави- ли этим же способом. Ну беги, любимец женщин, к ротному, докладывай, жеребец, о возвращении и забирай свой взвод, а то я с ним за месяц устал. Как мои узбеки? Вели себя хорошо? Лучше не бывает, только один раз я плющил кулаком толстую физиономию Исакова. Алимов же с Таджибабаевым, вообще, золотыми солдатами стали. А Таджибабаеву стоило сержантское звание пообещать, так он зашугал своих земляков. Все, бегу, бегу, иди в казарму, там тебя Острогин ждет! весело крикнул Сергей и помчал дальше. "О! Острогин вернулся, как быстро время летит", подумал я, вновь погрузившись в невеселые размышления, на этот раз о доме, о семье. Я заскочил в бытовку и остолбенел. За столом сидел и что-то жевал малознакомый человек. Серж! Что с тобой сделали? Это не ты! Ну и харя! закричал я, разглядывая располневшего не в меру друга. Нет, это я! ухмыльнулся он. Видишь, как я раздобрел в поез- дках по гостям. В Ленинграде побывал, в Сочи, в Алма-Ате! Круиз! Де- сять килограмм! Х/б не налезло, вот и сижу голым по пояс, жду, когда старшина принесет новую "афганку". Да, парень! Рожа у тебя прямо трещит по швам, как же ты в горы полезешь, а? посочувствовал я и одновременно позавидовал, его отдыху. Что, морда, ты посмотри, какие мышцы, какой я торс себе накачал! Слушай, культурист несчастный, это все сало и оно переплавится на солнце! Водку привез? Сегодня назначено обмывание наших орденов. Привез. Черт! Я планировал с ней к дядьке съездить, давно уже не виделись. - & Ничего, еще купишь! Я сейчас пойду закусон организовывать. Сало, консервы, все, что есть привезенного домашнего, не жри, народ закусит! А кто участники мероприятия? спросил Серж. Все наши. Хм..., на такой коллектив не хватит, насупился Острогин. Кому не хватит, пойдет и еще купит, наше дело мероприятие организовать и начать. А дальше, как пойдет. А как пойдет? улыбнулся Серж. Пойдет, я думаю, хорошо, и мероприятие грозит затянуться. Будем раскачивать женский модуль до утра. Комбат, к счастью, еще в отпуске, замполит Золотарев и Цехмиструк тоже. Ошуев послезавтра улетает в Ташкент, ему не до нас. Воля! Хоть несколько дней, но расслабимся. А потом вновь заявится наш "усатый деспот", наш "папа и мама" в одном стакане. Хоть бы Подорожника выдвинули на какую-нибудь вышестоя- щую должность! А Ошуева тоже, в Генштаб не ближе! согласился со мной Сергей. Бугрим, куда нам посоветуешь направить коллектив для пьянки? спросил я подошедшего сдать автомат в оружейку комсомольца. Настоятельно рекомендую организоваться в первой комнате справа. Там парикмахерша живет, сладко закатил глаза Витюша и облизнулся. Ну вот, мы тебя о деле спрашиваем: где лучше сесть, чтоб места на всех хватило, а он о своем кобелином, возмутился Сергей. Почему о своем? Обо всех. Там несколько девчонок новеньких молодых живет. Элька-одесситка, Ленка, Танька... Хватит болтать, иди, озадачивай женскую организацию на закуску, через час собираемся, прекратил я поток его перечислений. Мы загрузили пару больших коробок банками с тушенкой, с салата- ми, рыбными консервами, овощами, и караван двинулся в путь. К наше- му искреннему удивлению четыре стола стояли в коридоре и уже ломи- лись от закуски, а тарелки расставлял лично Берендей. Ты что, Саня, с дуба рухнул? Так расщедрился? удивился я. Вроде никто у тебя ничего не просил. Ник, я же уважаю хороших людей. А для таких орлов, как вы с Сержем мне ничего казенного не жалко. Кто старое помянет тому глаз вон! и усатый прапорщик расплылся в широкой улыбке. Да и Соловей за вас замолвил словечко. Что ж, Санек, спасибо на добром слове! Садись и отдыхай, теперь мы посуетимся, поблагодарил его Острогин, и мы дружно принялись вскрывать банки, бутылки, расставлять стаканы. Вскоре объявился Бронежилет. Я онемел, так как не ожидал этого гостя, особенно после последней ссоры. - ' - Ник, выйди из прострации, толкнул меня в бок Сбитнев. Это я его пригласил. Нужно и успех операции обмыть, да и лучше чтоб он тут был, чем нас строить начал в разгар мероприятия. Сейчас еще и Головской тушенку приволочет и спирт выделит из своего запаса. Народу собралось человек двадцать, в ротах с солдатами остались только новички да те, с кем за столом сидеть никому не хочется. Но это относилось к полковым штабным и тыловикам, поэтому батальон был практически в полном составе. Лонгинов на правах старшего начальника поднял кружку и провозг- ласил: - Опустить ордена в стаканы и достать их зубами, как положено, осушив для этого стаканы до дна, товарищи офицеры! - А я свой уже в Союз увез! воскликнул Острогин. - Жаль. Значит, орден Ростовцева будете вынимать по очереди! Я бросил "Звезду" в кружку, почти до краев наполненную водкой, и мужественно проглотил "огненную жидкость" в четыре глотка, достал двумя пальцами орден и передал Сергею. Он повторил процедуру. У-ф-ф. В горле запершило, в груди зажгло и перехватило. Давно я лошадиные дозы не пробовал! Сразу в голове зашумело, контрольная планка упала, в голове перегорел предохранитель и все, что планирова- лось, забылось. Думал, пропустить четыре рюмки и на боковую, ото- спаться на мягкой кровати. Куда там! Все пошло кругом, завертелось, закружилось... Жара, голодный желудок, ослабевший организм. Все поплыло... Второй тост, за роту, за батальон, третий тост, стоя, за погибших. А дальше понеслось без организации. Наливали, кто сколько мог и кто что хотел. Постепенно, как всегда на таких мероприятиях, окурки и огрызки заполнили стол, начались песни, пляски, мелкие выяснения отношений. Бутылки опустели спиртное закончилось, и я с Ветишиным и Бугримом в обнимку распевая пьяными голосами песни, пошли за коньяком к сантехнику-спекулянту. Мы брели и горланили песни во всю глотку, наслаждаясь жизнью. Только после тяжелых мучений, ежеминутного риска радуешься тому, что по-прежнему существуешь. И жизнь, даже такая дрянная, становится приятной. Ночь была чернее черного, освещение не горело, мы набрали полные руки бутылок и на обратном пути столкнулись нос к носу с Ломако и Муссолини. - О, вот и наши орлы из первого батальона! радостно потер руки в предвкушении мести за мой несдержанный язык зам. по тылу полка. Пьяницы, надо обязательно их примерно наказать! Особенно Ростовце- ва! Все за мной к дежурному по полку! - Пусть пока отдыхают, завтра разберемся, потянул его за руку в сторону командирского модуля замполит полка. Пусть ребята рассла- бятся один раз за два месяца. Отстань от них. Муссолини был навеселе и потому в хорошем настроении, он слегка покачивался из стороны в сторону. - Миша, ты скоро? крикнул замполит. - Иду, иду! откликнулся кто-то заплетающимся языком и из-за угла на нетвердых ногах вырулил шеф особистов, пытавшийся неслуша- ющимися пальцами застегнуть ширинку. - Лейтенанты! Шагом марш отсюда! Отдыхать! повысил голос Мусалимов. Мы дружно, шатаясь и спотыкаясь на каждом шагу, направились к своим собутыльникам. - Витька, а ты в темноте за лейтенанта тоже сошел! Промолчал, что прапорщик, скрылся за нашими спинами! А завтра, крыса тыловая, бу- дет искать третьего лейтенанта, и им, наверное, окажется Острогин! засмеялся я, теребя за кудрявые волосы, прапорщика. - А что, прапорщик не человек? возмутился Бугрим. - Такой, как ты, конечно, человек, а вот начальники складов. Это все козлы, чмыри! Жулье! прокричал Сережка в ухо Виктору и полез обниматься. - Отстаньте, пьяницы, я уже устал вас тащить под руки! Стойте на ногах, а то бутылки разобьем! отстранился прапорщик. - Это кто тут хочет пузыри разбить? Где эти негодяи? раздался зычный командный голос с напускной серьезностью, по которому я узнал командира танкового батальона Романа Ахматова. Он сидел на лавочке у входа в женский модуль. - Товарищ майор! Здравия желаем! Это мы хулиганим, дисциплину нарушаем! Приглашаем Вас к нашему стволу! расплылся я в счастли- вой пьяной улыбке. - Наверное, не к стволу, а к столу? уточнил сидевший рядом на- чальник штаба батальона Гена Светлооков. - О-о-о! Танкисты в полном составе! закричал Серега. - Пойдемте с нами, с удовольствием приглашаем вас, присоединить- ся. Особенно лично я, как бывший танкист, пробормотал я заплетаю- щимся языком. - Нет, мужики! Пойдемте к нам! У вас на столе уже пусто, шаром покати, и пьянка перешла в фазу вялотекущего, но усиливающегося скандала с переходом в драку, сказал комбат. Мы попытались робко возразить, что, мол, коллектив ждет, что при- глашаем к себе... - Ерунда! рявкнул Роман. Какой к черту коллектив! Там все попрятались по комнатам или сбежали, когда зам. по тылу с замполитом зашли разогнать этот бедлам. Сейчас кое-кто вернулся, но это уже не мероприятие. Да и потом, не для того мы тут пятнадцать минут вас караулим, чтобы вернуться с пустыми руками. Итак, марш за мной! И в довершение своей тирады Ахматов схватил нас с Сережкой за руки и повел за собой, подавив последнее сопротивление, а Геннадий подхватил Бугрима, который нес бутылки. Мы пришли в модуль к танкистам, где я оказался впервые за год службы, как-то не доводилось тут бывать. Довольно уютная комната комбата была перегорожена тремя шкафами и делилась на две части. В одной пили, а в другой спали. Там, где спали, храпел уже "готовый" замполит, а за столом сидел командир роты Скворцов и какая-то брю- нетка. Довольно симпатичная, стройная девушка, правда, после стольких рюмок симпатичной показалась бы, наверное, любая. - Знакомьтесь, мужики, это Элеонора, если кто не знаком, а это наши славные пехотинцы... - А я их всех знаю, кроме вот этого лейтенанта, ткнула она в меня пальцем. - О, это замполит первой роты Ростовцев. Сейчас мы будем обмы- вать его орден. Правильно я говорю? Ты ведь сегодня виновник торже- ства? больше утвердительно, чем вопросительно произнес комбат. - Ага, кивнул я головой и уставился на девушку. - Наливать наливай, а на деваху мою не глазей, а то еще одну дырку в ней просверлишь, громко рассмеялся комбат и похлопал меня по плечу. - Разливай по бокалам полнее, не стесняйся. Тут все свои! Ик ик... пьяно заикал начальник штаба, сел за стол и отключился со стаканом в руке. Оказывается, он все это время бродил на автопилоте. Делать нечего, я понял, что от танкистов отделаться "малой кровью" не получится и живыми они нас к своим уже не выпустят. Я быстро разлил коньяк по хрустальным французским стаканам, а затем Роман произнес: - За братство по оружию, за пехоту, которой тут достается больше всех, ну и за тебя, замполит. До дна! - Пей, пей до дна, до дна, принялся подбадривать меня Сквор- цов, пресекая мою попытку не допить. - Не оставляй зло, посуда должна быть пустой, а то не видать тебе больше наград! и Ахматов ладонью прижал стакан за донышко к моим губам. - Роман, постой, уже в глотку не лезет! я поперхнулся и закашлял. - Нэ лизэ! Ты как в анекдоте про парубка в першую брачную ночь, усмехнулся Бугрим. - Рассказывай, распорядился Роман. - Парубок женился, а шо з молодой жинкой делать, не знает, начал рассказ Виктор. Приходит к папане