Клаус Гофман. Можно ли сделать золото? Мошенники, обманщики и ученые в истории химических элементов
Klauf Hoffmann "KANN MAN GOLD MACHEN?"
GAUNER, GAUKLER UND GELEHRTE AUS DER GESCHICHTE DER CHEMISCHEN ELEMENTE
Urania-- Verlag
Leipzig * Jena * Berlin
Перевод с немецкого канд. хим. наук Е. М. Маршак
Под редакцией докт. хим. наук Ю. Н. Кукушкина
Комментарии сделаны канд. хим. наук И. С. Дмитриевым.
Издание второе, стереотипное
Ленинград, "Химия", Ленинградское отделение,1987
OCR and Spellcheck Афанасьев Владимир, 2002 г
Для библиотеки химического сайта http://www.alhimik.ru Ў http://www.alhimik.ru
Глава 1
ОБМАНЧИВОЕ ЗОЛОТО АЛХИМИИ
Золотое сокровище в 17 миллионов
Золото. Никакой другой металл во всемирной истории не обладал столь
магической притягательной силой! Мерцающий блеск золота возбуждал людскую
алчность, манил вдаль бесчисленных искателей приключений и нередко являлся
поводом кровавых захватнических войн. Auri sacra fames! (Проклятая жажда
золота!). Такими словами бичевали ненасытную алчность человечества к золоту
еще древнеримские стихотворцы.
Причина притягательной силы золота -- в его необычных свойствах:
химической стойкости, высокой плотности, легкости обработки при изготовлении
предметов украшения и культа. Очень давно золото стало символом вечно
неизменного и ценного, стало "королем металлов". Еще задолго до начала
нашего летоисчисления оно считалось мерилом ценности, универсальным
средством обмена и расчетов. Обладание золотом было преимущественным правом
немногих. Золото стало синонимом богатства и власти. Эту свою функцию оно
сохранило до нашего времени. В мировом капиталистическом хозяйстве золото,
как и прежде, играет преобладающую роль в качестве валютной основы.
Золото -- это один из немногих элементов, который встречается в природе
в виде самородков. Обычно оно в минимальных концентрациях рассеяно в твердой
породе. В таблице распространенности химических элементов в земной коре
золото занимает 77-е место, что является одной из причин его высокой
стоимости.
Получать золото искусственно в любых количествах -- это старая, хотя и
наивная, мечта многих людей. Интересно, что проблема изготовления золота
вновь и вновь занимала людей, вплоть до нашего времени. Чтобы это показать,
достаточно обратиться в недавнее прошлое.
"Среди загадок естествознания ни одна не вызывала столько раздумий и
споров в течение полутора тысячелетий, как искусство... которое называют
алхимией". Когда профессор философии Карл Шмидер из Касселя в 1832 году
писал это во введении к своему объемистому исследованию "История алхимии",
он явно не мог скрыть удивления и даже почтения перед тайнами такого
"искусства".
Профессор Шмидер собирал фактический материал с научной точностью. Ему
хотелось представить исторический обзор алхимии, то есть искусства делать
золото. Шмидер все время стремился отделить легенды от фактов и отличить
научный обман от ненамеренного самообольщения. Однако, несмотря на твердое
намерение развеять средневековые мистические представления об алхимии и
оценить ее критически, автор в конце концов пришел к ошеломляющим
утверждениям.
Существует химический препарат, с помощью которого металлы могут быть
превращены в золото! Несмотря на сомнительные проделки многих обманщиков,
все же имеется якобы достаточно доказательств, что из веществ, не содержащих
золота, можно получить настоящее золото с помощью искусства алхимии. Для
такой трансмутации (превращения) неблагородных металлов в золото
использовали пресловутый философский камень, называемый также великим
эликсиром или красной настойкой. Древние алхимики обладали этим удивительным
веществом и умели его приготовлять. Шмидер сожалел, что рецептура,
по-видимому, утрачена.
О философском камне рассказывали истинные чудеса: он должен был
принести своему обладателю не только сверкающее золото и безграничное
богатство, но и открыть тайну вечной молодости и долгой жизни. Эта чудесная
жидкость является якобы панацеей от болезней и старческих недугов, эликсиром
жизни. Шмидер констатировал, что с помощью искусства алхимии можно также
получать чистое серебро из веществ, которые серебра не содержат. Для этого
служил "камень второго порядка", он же малый эликсир, или белая настойка.
Истинными умельцами были, безусловно, лишь немногие,-- заключал Шмидер
в своей книге.-- В конце концов обманщики, жулики, шарлатаны
дискредитировали высокое искусство алхимии. Они рассчитывали легким путем
достичь богатства. Сильно повредила алхимии жадность удельных князей,
королей и императоров, которые, пользуясь своей всесильной властью,
заставляли алхимиков служить их корыстным интересам.
Много путешествовавший Раймундус Луллус[1] из Испании
относился к тем истинным мудрецам-искусникам, по мнению Шмидера, которые
обладали философским камнем. К началу XIV века английскому королю
Эдуарду[2] удалось заполучить себе на службу эту легендарную
личность. Он смог привлечь Луллуса обещанием открыть кампанию против
неверных -- турков; в результате Луллус пошел на своего рода договор с
английской короной: алхимик обязался изготовить 60 000 фунтов[3]
золота из ртути, олова и свинца, которое будет лучшего качества, чем золото
из рудников. На это золото должны были быть снаряжены корабли и оплачены
воины для священной войны против неверных.
Однако тайные планы Эдуарда были иными. После того как Луллус за
короткое время действительно изготовил обещанное количество золота, король
повелел чеканить из него золотые монеты со своим изображением и еретической
надписью: "Эдуард, король Англии и Франции". Это были монеты вдвое тяжелее
дукатов, на них было изображение воина и корабля. Эти золотые монеты
говорили об истинных политических намерениях английского правителя --
завоевать Францию и властвовать над объединенным англофранцузским
государством. Такой план был ему гораздо больше по душе, чем рискованный
крестовый поход против сынов Магомета.
Было бы весьма просто отнести это деяние алхимика Луллуса к области
басен, чего поистине заслуживают многие алхимические истории. Однако те
раймундовы нобли королевской чеканки можно и сейчас увидеть в музеях. Они
изготовлены из золота высокой пробы и были выпущены, вероятно, в большом
количестве, ибо многие расчеты проводились этой монетой. Это тем более
поразительно, свидетельствуют историки, что Англия в те времена практически
не вела морской торговли и не обладала ни колониями, ни золотыми рудниками,
а товары Ганзы[4] обычно оплачивала оловом. Из каких же
источников король Эдуард черпал золото, с помощью которого он, очевидно,
смог покрыть издержки последовавшей за тем тридцатилетней войны с Францией?
В истории средних веков имеются и другие загадки такого рода. Например,
не меньшую сенсацию произвели сокровища, которые оставил император Рудольф
II[5] после своей смерти в 1612 году. В его наследстве совершенно
неожиданно обнаружили в виде слитков 84 центнера золота и 60 центнеров
серебра. Таинственную жидкость, находившуюся там же, сочли изготовленной из
философского камня. Рудольф II, который с 1576 года в качестве германского
императора имел резиденцию в Праге, славился как большой приверженец тайных
наук. В те времена при его дворе пестрой чередой толпились астрологи,
предсказатели, ясновидцы и ... алхимики. Поэтому для многих казалось
несомненным, что оставшееся золото и серебро имеют алхимическое
происхождение.
Рудольф II нашел многочисленных последователей при немецких княжеских
дворах. Одним из них был саксонский курфюрст Август, который собственной
персоной проводил в лаборатории опыты с философским камнем и, как говорили,
успешно. Его лабораторию народ называл не иначе как золотым домом. Она была
оборудована им самим в резидентском городе Дрездене, где на него работал
также профессиональный алхимик Шверцер. Курфюрст Август писал в 1577 году
итальянскому алхимику: "Я уже настолько вошел в курс дела, что могу из
восьми унций серебра сделать три унции полновесного золота"[6].
Август оставил золотое сокровище в 17 миллионов талеров, сумму по тем
временам значительную. Весь мир считал, что курфюрст нашел рецепт
превращения металлов. Узнать эту тайну весьма стремились его преемники, в
том числе Август II[7], названный Сильным. В качестве курфюрста
Саксонии и короля Польши в 1701 году в известном государственном споре с
прусским королем Фридрихом I[8] Август II отнял у него алхимика
Иоганна Бетгера. Последнего держали пленником в Дрездене, а позже в крепости
Кенигштейн, пока он не получил нечто, что немецкие князья в то время ценили
на вес золота. Это был фарфор. Будучи назначенным директором фарфоровой
мануфактуры в Мейсене, основанной в 1710 году, Бетгер остался, видимо, верен
своим склонностям к алхимии. В дрезденской государственной коллекции фарфора
и поныне хранится королек чистого золота весом около 170 г, который Бетгер
получил в 1713 году якобы путем алхимических манипуляций.
Ошеломляющие эксперименты
Большим покровителем всех алхимиков считался император Леопольд
I[9], правивший с 1658 по 1705 год. При его дворе алхимики
проделывали сенсационные превращения, которым в свое время все поражались.
Ученые еще недавно ломали над ними головы. Самое волнующее алхимическое
приключение связано с именем августинского монаха Венцеля Зейлера. Вот его
история.
В 1675 году молва о веселой жизни алхимиков при венском дворе привлекла
этого монаха в резиденцию императора. Жизнь в монастыре, в Праге, наскучила
ему. Зейлер сам собирался служить алхимии. У одного собрата он похитил
красный порошок, полагая, что это и есть таинственный философский камень.
Император Леопольд I благожелательно выслушал все, что ему смог
поведать монах. Будучи покровителем всех странствующих умельцев, он приютил
также и Зейлера. Монах должен был показать свое искусство в секретной
лаборатории императора. Это был мрачный подвал с узкими окнами, которые лишь
скудно пропускали дневной свет. Дополнительным освещением служили факелы на
стенах. Их мерцающий свет, скользящий вдоль холодных стен, придавал
обстановке что-то зловещее. Зейлер должен был призвать все свое
самообладание, чтобы казаться внешне хладнокровным. Он сознавал, что от
предстоявшего эксперимента зависела не только его карьера при дворе, но и
сама жизнь. Суд над обманщиками был обычно краток. Немало из них заканчивали
свою жизнь на виселице, окрашенной сусальным золотом[10].
Зейлер сообщил, что он частично "окрасит", то есть превратит, медный
сосуд в золото. "Ну, что же, начинайте!" -- приказал правитель резко, однако
вполне милостиво.
Монах начал церемонию, сопровождая ее театральными жестами и
таинственными, почти непонятными словами. Однако Леопольд I, хорошо знакомый
с такими кабалистическими фокусами, нетерпеливо прервал: "Действуйте,
наконец!"
Слуга держал наготове медную чашу, чтобы по знаку Зейлера поместить ее
на огонь. Когда она раскалилась докрасна, мастер высыпал на нее щепотку
чудодейственного красного порошка. Бормоча какие-то заклинания -- от этого
он никак не мог отказаться, Зейлер повертел медный сосуд несколько раз в
воздухе и наконец погрузил его в приготовленный чан с холодной водой. Чудо
произошло! Повсюду, где философский камень соприкасался с медью чаши,
виднелся знакомый блеск золота.
Монах с облегчением повернулся к стоявшему поодаль тиглю с клокотавшей
ртутью. Зейлер приказал подручному усилить огонь, ибо, как он с
воодушевлением объявил, теперь он хотел окрасить меркурий[11] до
золота! Для этой цели он часть красного порошка облепил воском и бросил в
кипящую жидкость. Повалил густой, едкий дым, который вынудил всех
любопытных, подошедших слишком близко к огню, закашляться и отвернуться...
Почти мгновенно сильное бурление в тигле прекратилось. Расплав затвердел.
Зейлер заставил слугу, поддерживавшего огонь, работать еще усерднее. Шипение
воздуходувки было единственным звуком, который в течение нескольких минут
нарушал благоговейную тишину. Император Леопольд и избранные придворные
смотрели, как завороженные, в пламя углей, грозившее, казалось, поглотить
тигель. Однако монах заявил, что огонь еще недостаточно силен. Уверенным
движением он бросил несколько углей в расплав. Они сгорели сверкающим
пламенем. Когда Зейлер приказал слуге перелить жидкий расплав в плоскую
чашу, стало видно, что содержимое значительно уменьшилось. Вновь произошло
нечто чудесное. Застывающий металл сверкал светлым блеском золота, ярко
отражая свет факелов. Император кивнул, чтобы пробу золота отнесли к золотых
дел мастеру, который ожидал в соседнем помещении.
Понаблюдаем за его работой... Сначала золотых дел мастер испытующе
взвесил королек металла на ладони. Затем несколько раз провел кусочком
золота крестообразно по полированному кремню, так называемому пробному
камню. На темной матовой поверхности золото Зейлера оставило тонкий след.
Опытные специалисты могут лишь на основании окраски и вида этого штриха
сделать выводы о содержании золота. Наш ювелир смочил штрихи азотной
кислотой. Золото на пробном камне не изменилось. Другие металлы растворились
бы в азотной кислоте.
Такую пробу, с помощью которой обычно определяют содержание золота, в
те времена только начали применять. Позднее метод был усовершенствован. Для
сравнения стали использовать пробирные штрихи с известным содержанием
золота, как поступают и в настоящее время.
Император и придворные с нетерпением ожидали, каков будет приговор
золотых дел мастера. Наконец был оглашен результат: ювелир заявил, что это
чистейшее, высококаратное золото, с каким он когда-либо имел дело!
Леопольд не скупился на королевские похвалы. Зейлер также не скрывал
своего торжества. Осмелев от успеха, он объявил еще один эксперимент: Зейлер
хотел превратить в чистое золото олово, обычное олово. Эта смелая попытка
также удалась. Император обратился к радостно возбужденному алхимику:
"Представляйте нам, не колеблясь, дальнейшие доказательства вашего высокого
искусства. Добывайте золото, а мы осыплем вас милостями!"
Из искусственного золота император Леопольд I повелел чеканить дукаты.
С одной стороны на них -- его изображение, с другой -- надпись, помещенная
вокруг даты 1675: "Я превращен из олова в золото могуществом порошка Венцеля
Зейлера". Эти монеты состояли почти из чистого золота. Черта на пробном
камне показывала чистоту большую, чем золото в 23 карата. Правда, критически
настроенным современникам дукаты казались несколько легковесными.
С большой пышностью Зейлеру присвоили звание "королевского придворного
химикуса", а в сентябре 1676 года произвели в рыцари. Кроме того, император
Леопольд не без дальнего прицела назначил его обермейстером монетного двора
Богемии. Вероятно, император рассчитывал, что благодаря ловкости Зейлера
богемские оловянные копи вскоре будут приносить больше доходов, чем
венгерские золотые рудники.
Известны и другие примеры монет, чеканенных якобы из трансмутированных
металлов. Приверженцы алхимии охотно козыряли ими как неопровержимыми
свидетельствами. Когда некий барон фон Хаос изготовил из трех фунтов ртути
два с половиной фунта "золота", то из этого металла была чеканена памятная
медаль[12]. Надпись по-латыни на ней гласит: "Чудесное
превращение, содеянное в Праге 16 января 1648 года в присутствии его
королевского величества Фердинанда III".
Нельзя ни в коем случае причислить к алхимикам австрийского
естествоиспытателя и экономиста Иоганна Иоахима Бехера[13].
Однако он тоже верил в превращение металлов. В Музее истории искусств в Вене
хранится медаль со следующей надписью: "В июле месяце 1675 года я, доктор И.
И. Бехер, получил эту унцию чистейшего серебра из свинца путем алхимической
трансмутации".
Существует еще одна золотая медаль, вес которой соответствует 16,5
дукатам, носящая следующую загадочную надпись: "Aurea progenis plumbo
prognata parente". Это означает: "Золотой потомок свинцового родителя". На
оборотной стороне читаем: "Химическое превращение Сатурна в Солнце, то есть
свинца в золото, произведено в Инсбруке 31 декабря 1716 года при
покровительстве его сиятельства пфальцграфа Карла Филиппа...".
Алхимики, их трюки и знаменитый философский камень
Еще и сегодня возникает вопрос: "Как выполнил Зейлер свой алхимический
фокус?" В мрачные времена средневековья твердо верили в трансмутацию
металлов. Как обстоит дело в наши просвещенные времена? В настоящее время,
прежде всего, непонятно, почему императору Леопольду I, сведущему в алхимии,
не удалось уличить монаха. Ведь трюки плутоватых алхимиков были уже тогда
изучены досконально.
Много раз "золото" алхимиков оказывалось обманом -- латунью, томпаком
или бронзой. Еще Аристотель в IV веке до н. э. упоминал, что из меди при
сплавлении ее с цинком или оловом образуются золотисто-желтые сплавы.
Следовательно, уже в древности было известно, что "не все то золото, что
блестит". Были также умельцы, которые получали "серебро" в виде
серебристо-белого сплава добавлением к медному расплаву мышьяка; так,
слишком упрощенно, понималось "искусство превращения" металлов: достаточно
было, чтобы неблагородный металл приобрел лишь окраску желаемого
благородного металла. В других случаях требовалась только ловкость
фокусника, чтобы незаметно подбросить в расплав кусок благородного металла.
Как именно осуществить это -- зависело от фантазии умельца. Некоторые
"мастера золотой кухни" предпочитали пользоваться "для перемешивания"
расплава полой палочкой, внутри которой прятали несколько зерен золота, а
отверстие закупоривали воском. Если палочка была деревянная, то нижняя,
полая, ее часть полностью сгорала в расплаве. Таким изящным способом быстро
уничтожалось вещественное доказательство, раньше, чем у кого-нибудь могло
возникнуть подозрение и желание рассмотреть "волшебную палочку" поближе.
В своих экспериментах "золотых дел мастера" обнаруживали необычайную
изворотливость. Они использовали тигли с двойным дном, из которых при
накаливании выливалось золото, или угли с запаянным внутри золотом. Иногда
успеху способствовала золотая пыль -- ее вдували в расплав вместе с
воздухом, накачиваемым воздуходувкой.
Однако в некоторых, почти безупречных, демонстрациях нельзя было сразу
разгадать обман. Швейцарец Турнейсер, алхимик и чудо-доктор, которого
переменчивая судьба гоняла по разным странам, однажды наполовину превратил
железный гвоздь в золотой, и произошло это на глазах одного кардинала,
засвидетельствовавшего письменно: "Турнейсер опустил раскаленный гвоздь в
красную протраву, и опущенный конец превратился в золото. Произошло это в
Риме 20 ноября 1586 года". Гвоздь долгое время выставлялся для осмотра
публике как доказательство истинного алхимического мастерства. Однако, когда
в 1730 году путешествовавший по Италии Иоганн Кейслер заинтересовался этим
раритетом, то не смог получить вразумительного ответа. "По-видимому, уже
многие годы стыдятся показывать этот гвоздь, после того как было обнаружено,
что это -- обман и весь фокус заключается в незаметной пайке",-- так написал
Кейслер в своем отчете, опубликованном в 1740 году. Турнейсер обманул
зрителей простым фокусом. С большим искусством он припаял к железному гвоздю
золотое острие, которое покрыл соответствующей краской. В процессе
алхимической операции окраска исчезла, и одураченные зрители увидели блеск
золота.
При превращении ртути в золото, наиболее популярном в те времена,
необходимо было выделить золото, "запрятанное" в ртути. В измельченном
состоянии золото почти мгновенно растворяется в жидкой ртути, которая не
меняет при этом своей характерной серебристой окраски. Известно, что такие
амальгамы золота остаются жидкими вплоть до содержания его 10--12 % и
выглядят, как чистая ртуть. Отогнать жидкую ртуть -- это детская игра для
алхимиков. После испарения ртути в тигле оставалось чистое золото.
Следует отметить, что были также честные, убежденные алхимики, которые
стали жертвой самообмана. Они твердо верили, что получили золото при
переплавке больших количеств серебра, ртути, свинца или при переработке их
руд. В силу скудости знаний по аналитической химии, они не ведали, что лишь
обогащали то небольшое количество золота, которое уже присутствовало в
металлах и рудах. Серебряные монеты, часто служившие для эксперимента,
всегда содержали небольшое количество золота -- если они были чеканки до
1830 года. Удаление следов золота из серебра для чеканки было невозможным по
тогдашней технологии или просто слишком дорогостоящим делом.
Однако же, какую связь имеет все это со знаменитым философским камнем?
Рецептура его сложного изготовления была описана в многочисленных
алхимических трактатах и толстых фолиантах, но в такой форме, что никто, а
часто и сам алхимик не мог ничего понять. Некоторые из этих "рецептов"
составлены относительно ясно, как, например, пропись для изготовления
философского камня в "Химическом своде" Базилиуса
Валентиниуса[14]. Если некоторые важнейшие данные в ней и
зашифрованы алхимическими символами, то их разгадка все же довольно проста.
Описывалось изготовление химическим путем кроваво-красной жидкости из
ртутной руды путем растворения последней в царской водке; смесь в конце
концов нагревали в течение нескольких месяцев в закрытом сосуде -- и эликсир
мудрости был готов.
Следует заметить, что в некоторых деталях все рецепты совпадают. Так,
часто указывается, что философский камень представляет собой ярко-красное
негигроскопичное вещество. При получении его из ртути и других составных
частей вещество несколько раз изменяет свою окраску -- от черной к белой,
затем к желтой и наконец к красной. Профессор К. ван Ниевенбург из
Нидерландов в 1963 году взял на себя труд повторить многочисленные операции
алхимиков с помощью методов современной науки. В одном из опытов он
действительно наблюдал описанные изменения окраски. После удаления всей
ртути, введенной по прописям алхимиков, а также ее солей путем разложения
при высоких температурах или возгонкой он получил очень красивое красное
негигроскопичное вещество. Сверкающие призматические кристаллы были
химически чистым хлорауратом серебра AgAuCl4*[15]. Возможно, что
это соединение и было тем самым философским камнем, который в силу высокого
содержания в нем золота (44 %) мог вызвать желаемое превращение, скажем,
поверхностное золочение либо сплавление с неблагородными металлами. Конечно,
с помощью этого соединения нельзя было наколдовать больше золота, чем оно
само содержало.
Загадка золотого медальона
Сегодня уже нельзя установить, брал ли Венцель Зейлер вещество типа
хлораурата или же он воспользовался каким-то изощренным фокусом, чтобы под
критическим взором императора Леопольда I довести до желанной цели свои
опыты по превращению металлов. Однако Зейлер проделал еще один фокус,
которому можно поражаться и сегодня и который не держат, стыдясь, взаперти,
как гвоздь Турнейсера. В собрании медалей и монет Музея истории искусств в
Вене хранится медальон весом более 7 кг. Его диаметр около 40 см, а по
содержанию золота он соответствует 2055 старым австрийским дукатам. На
художественном рельефе лицевой стороны видны портреты многочисленных предков
императорского дома. Этот ряд начинается с короля франков Фарамунда (V век)
и заканчивается Леопольдом I, который изображен вместе с супругой в центре
медальона. На оборотной стороне надпись по-латыни сообщает, что в год 1677,
в праздник святого Леопольда, Венцелем Зейлером был проведен "этот истинный
опыт действительного и полного превращения металлов".
Вот такой сногсшибательный фокус выдал бывший августинский монах! На
глазах у императора, перед собравшимися придворными, представителями
духовенства и знати Зейлер превратил описанный серебряный памятный медальон
в золотой. Он опускал медальон примерно на три четверти в различные
жидкости, которые, как многословно утверждал, приготовил из великого
эликсира. После этого он досуха вытер медальон шерстяным платком. Когда
эффектным жестом Зейлер убрал платок, все присутствующие были буквально
ослеплены сияющим золотым блеском медальона.
Еще сегодня можно отчетливо увидеть ту границу, до которой алхимик
опускал медальон в колдовскую жидкость: верхний, меньший, участок медали
остался серебристым; нижняя часть имеет окраску золота и действительно
является золотом, как это доказали опытные ювелиры, а также современные
исследования.
Несмотря на такую удачную демонстрацию, карьера Зейлера как придворного
химикуса быстро пришла к концу. Он должен был сознаться, что больше не может
делать золото. Быть может, он истратил весь свой чудодейственный порошок.
Историки считают, что алхимик обошелся Леопольду 1 в 20 000 гульденов.
Зейлер оставил кучу долгов различным придворным и государственным служащим,
слишком легко поверившим в его искусство. Леопольд I лишил незадачливого
умельца всех его званий и отослал назад в монастырь. Однако Леопольд не
возбудил против Зейлера судебного процесса, который, несомненно, закончился
бы смертью на виселице: напротив, молчаливо оплатил все его долги.
Решающей причиной такого необычного поведения обманутого владыки был,
возможно, тот самый золотой медальон, который уже в течение нескольких
столетий поражает как доказательство истинного алхимического искусства.
Ученые и специалисты делали все возможное, чтобы проникнуть в тайны такой
явно удавшейся трансмутации. На медальоне в нескольких местах видны срезы.
Там были взяты пробы для исследования. Анализы неуклонно подтверждали, что
нижняя часть медальона состоит из золота. Правда, плотность этого золота
была низковатой. Однако, что это доказывает? Ведь известно, что золото
алхимиков всегда было несколько легче природного золота.
При ближайшем изучении медальона отпало подозрение, что он составлен из
двух частей -- золотой и серебряной. Как раз пришел на память фокус, с
помощью которого польский алхимик Сендивогиус[16] провел
императора Фердинанда II, правившего с 1619 по 1637 год. В этом случае
большая серебряная монета также была превращена в золотую, но только с одной
стороны. Однако люди благоговели перед этим "чудом искусства" недолго, пока
не обнаружили обман. Сендивогиус спаял золотую фольгу с серебряной пластиной
и отдал ее в чеканку. Золотую часть он покрыл ртутью, в результате чего
образовалась твердая серебристая амальгама, которую по внешнему виду нельзя
было отличить от серебра. Подготовленную монету польский алхимик залил с
одной стороны какой-то таинственной эссенцией, а затем сунул в пламя.
Смоченная сторона монеты превратилась в золото, конечно, только на ту
глубину, на которую могла "проникнуть" эссенция. В пламени ртуть
улетучилась, осталось золото. Вот и вся тайна.
Попытались осторожно подержать на пламени медальон Зейлера, чтобы
удалить ртуть, если она присутствовала, однако ничего не изменилось: верхняя
часть монеты осталась серебряной, золото осталось золотом. Значит, чудо?
Очень долго хранил медальон свою тайну. Дальнейшие испытания затруднялись
тем, что его нельзя было разрушать ввиду исторической ценности. Как же можно
было узнать, из чего состоит медальон, если запрещено было брать пробы
вещества, из которого он сделан? Прошло 250 лет, пока ученые наконец
раскрыли тайну этого алхимического медальона, а также сущность "процесса"
Зейлера по превращению элементов!
Средневековые алхимики одурачивали императоров, королей и князей.
Позднее они также находили своих жертв в высших кругах. Даже гордые
правители из рода Гогенцоллернов не смогли уберечься от их каверз. Истории
известно, как Фридрих I обошелся с алхимиком Каэтано -- с чисто прусской
военной строгостью. Этот авантюрист ловко выманил из карманов владыки немало
золота, однако сам не смог его получить. Прусский король в 1709 году
приказал его повесить.
Этот случай должен был послужить поучительным примером для потомков
королей. Однако последние продолжали бесславно попадаться на удочку
обманчивого искусства странствующих алхимиков и поплатились большими
суммами. Фридрих II, названный Великим, в конце концов вынужден был неохотно
признать: "Алхимия -- это род болезни: кажется, на какое-то время она
излечена разумом, но вдруг вновь возвращается и поистине становится
эпидемией...".
Однако это не могло служить оправданием, и нельзя было дальше
предоставлять алхимикам свободу действий. Так решил последователь Фридриха
II Фридрих-Вильгельм II. В период его правления были изданы законы,
направленные на подавление алхимической "эпидемии". В параграфе 1402
всеобщего свода законов для прусских государств от 1791 года записано:
"Люди, которые обманывают публику мошенническими действиями, как алхимики,
изгонители духов, предсказатели, кладоискатели и т. п., помимо уплаты
обычного штрафа за мошенничество, помещаются в каторжную тюрьму от 6 месяцев
до 1 года и выставляются на площади". Теперь алхимики должны были опасаться
строгости закона.
"Я сделал золото!"
"В XIX веке превращение металлов друг в друга будет широко
использоваться. Каждый химик будет делать золото, даже кухонная посуда будет
из серебра, из золота!"
Автор этих слов не был вдохновенным приверженцем искусства алхимии; это
был химик, Кристоф Гиртаннер из Геттингена. Однако следует отдать ему
должное. Гиртаннер считал еще более поразительным, чем искусство получать
золото, превращение алмаза, самого твердого и прозрачного вещества, в мягкий
и непрозрачный графит, а также превращение хрупкого железа в твердую сталь.
Высказывание Гиртаннера, которое было у многих на устах, относится к
1800 году, то есть к самому началу XIX века, обещавшему поистине стать
"золотым". Однако эта часто повторявшаяся цитата не могла скрыть ни от кого
того факта, что искусство алхимиков зашло в тупик. Благодаря промышленной
революции естественные науки начали бурно развиваться, и вера в алхимию
стала таять, как лед на весеннем солнце. Когда в начале "золотого" века в
Германии собралось так называемое закрытое общество для того, чтобы вернуть
прежний блеск потускневшему золоту алхимиков, такое событие было оценено
историками как последняя вспышка алхимии. В статьях современников можно было
часто встретить высказывания, что прошло время тех шарлатанов, которые
поражали мир своими ошеломляющими опытами. Даже в кругах, далеких от науки,
постепенно укрепилось убеждение, что металлы нельзя превратить ни в столь
желанное золото, ни вообще в какой-либо другой элемент. Самые большие
"умники" все же допускали, что может появиться поистине новый процесс
получения золота.
Потому и были чрезвычайно поражены читатели лейпцигской "Иллюстрирте
цейтунг", когда 9 декабря 1854 года в разделе "Открытия" появилось сообщение
о получении золота искусственным путем. Француз по имени Теодор Тиффро,
выпускник и препаратор Высшей промышленной школы в Нанте, только что
выпустил брошюру, в которой он протрубил на весь мир следующую сенсацию: "Я
нашел способ получения искусственного золота, я сделал золото!"
Вот описание его открытия.
Убежденный, что металлы являются сложными веществами, то есть
соединениями, которые можно "сконструировать", Тиффро решил совершить
научную поездку в классическую страну металлов -- Мексику. Там, а также на
золотых полях Калифорнии он хотел проверить свои теории.
Молодой препаратор начал путешествие в декабре 1842 года в возрасте 23
лет. Ему удалось бродить по незнакомой стране, не привлекая особого
внимания, так как он выдавал себя за начинающего фотографа -- только что был
открыт процесс получения дагерротипов, как тогда их называли. В течение пяти
лет он путешествовал по горным районам Мексики, опрашивал горнорабочих и
слушал со слепым доверием поразительные рассказы у вечернего костра: металлы
могут расти и сами по себе облагораживаться, чему способствует знойное
мексиканское солнце. На золотых рудниках, как услышал Тиффро, вовсе не нужно
сразу прокладывать штольни, ибо золото должно сначала "созреть". Через год
на этом месте образуется сверкающее золото, возникшее из серебра, вот только
тогда стоит начинать выработку.
У Тиффро сразу появилась навязчивая идея: такой процесс можно также
проделать в лаборатории. И он начал вести лабораторные опыты вдали от
родины. Тиффро растворял серебро в азотной кислоте. Для этого он брал
природное серебро, чистое по внешнему виду, из рудников Гвадалахары. Либо,
за неимением его, брал большие серебряные мексиканские монеты, которые
превращал в опилки. Реакционную смесь Тиффро подвергал воздействию солнечных
лучей в течение нескольких дней, порой недель. Эти опыты проводились в
горняцком городе Гвадалахара, расположенном в горах в центре страны. Позднее
Тиффро говорил, что при тамошнем сильном солнечном облучении успех был ему
обеспечен. Никогда больше, вспоминал он с сожалением, у него не было столь
благоприятных условий.
Что же открыл Тиффро? После неоднократных выпариваний и растворений в
кислоте в конце концов обнаружились блестки чистейшего золота. Если собрать
их вместе, они, вероятно, составили бы несколько граммов. Для Тиффро это
служило доказательством того, что серебро превратилось в золото под
магическим воздействием солнечных лучей Мексики.
Тиффро побоялся сразу разглашать упомянутый тайный рецепт. Как все
алхимики, француз сначала держал свое открытие в тайне. Поэтому в его
брошюре нет ни словечка о новом процессе получения золота, якобы
производящем революцию. Только к концу брошюры читатель мог понять, что,
собственно, преследовал Тиффро: "Я обращаюсь к своим соотечественникам с
ожиданием помощи, необходимой для окончания моего труда". Иными словами,
подобно всем алхимикам, Тиффро нуждался в деньгах для воплощения в дело
своего открытия. Он писал весьма недвусмысленно: "Не может быть, чтобы я был
вынужден разделить судьбу тех многих изобретателей, которых презрело их
отечество..."
В "Отчетах Парижской академии наук" за 1853 год имеется краткое
упоминание о том, что 17 октября Тиффро сделал доклад о своем открытии. Уже
в июне он передал брошюру Академии наук[17], а с ней как
вещественное доказательство несколько проб золота, полученного в Мексике.
Были колебания, стоит ли публиковать более подробный отчет о докладе Тиффро
в уважаемом журнале, который читали ученые всего мира. Комиссия, в которую
вошел известный химик Тенар[18], пришла к отрицательному решению.
Представленное золото было, конечно, золотом. Однако ничто не доказывает,
что оно получено искусственно, к тому же Тиффро в своей брошюре полностью
умалчивает о процессе его получения. Очевидно, автор сам явился жертвой
ошибки, и золото, имевшееся в виде следов, он сконцентрировал и выделил.
Такие доводы не доходили до сознания Тиффро. Он, напротив, настаивал на
публичном опыте, который ему и разрешили провести в лаборатории парижского
монетного двора. Все требовавшееся сырье и химикаты предоставлял
государственный монетный двор, в том числе и химически чистое серебро.
Вероятно, солнце над Францией светило недостаточно сильно. Во всяком случае
испытание полностью провалилось. Не было обнаружено даже следов золота.
После этого Тиффро решился на шаг, на который не пошел бы обычно ни один
изобретатель, а тем более алхимик. Он обнародовал свой "процесс" для того,
чтобы тот смог послужить обществу. Самому заниматься производством золота у
него уже не было сил. "У меня нет и главного для этого и всего прочего,--
жаловался он в новом издании своей работы в 1854 году,-- ни обеспеченного
положения, ни свободы мыслей, ни возможности изучать сложные явления,
происходящие при превращении металлов... Длительные опыты на ярком солнце
ослабили мое зрение, утомительный труд подорвал мое здоровье, и я должен
сознаться в своем бессилии, хотя твердо убежден, что стою на пороге больших
успехов".
Спрос на его публикацию был исключительным. Его книжку буквально
вырывали из рук. Вся Франция жаждала узнать, наконец, тайну получения
золота. Последовало еще одно издание. Бестселлером стал и немецкий его
перевод. Брошюра "Получение золота искусственным путем фактически доказано.
Металлы являются не простыми веществами, а сложными" была издана в Берлине в
1855 году. Когда через 30 лет известный химик и историк химии Герман
Копп[19] собирал материал для своего обзора "Алхимия в старое и
новое время", брошюры Тиффро он найти не смог. Не без сожаления Копп писал,
что "ни одного экземпляра ее нельзя найти, даже у антикваров, даже по
повышенным ценам".
Международные жулики
Жизнь не оправдала надежд, которые питал Тиффро при выпуске своей
публикации. Он не нашел покровителя, поверившего в него и снабдившего его
деньгами для пуска процесса "в большом масштабе". Однако у него появились
последователи, которые тайно пошли тем же путем и начали фабриковать золото
из серебра.
Солидное "предприятие" такого рода отражено в секретных актах частного
придворного и государственного архивов австрийской монархии. Само собой
разумеется, что этот факт стал известен лишь тогда, когда монархия рухнула.
С опубликованием этих актов была разоблачена махинация императора
Франца-Иосифа[20] и его кабинета, которые с 1868 по 1870 годы
привлекли к работе трех алхимиков, в этом отношении Франц-Иосиф показал себя
истинным отпрыском Габсбургов и достойным последователем Рудольфа II и
Леопольда I.
Три алхимика, явившиеся к императору, вероятно, показались ему
посланцами неба. В 1866 году в результате войн с Пруссией и Италией
австрийская монархия потеряла богатые провинции. Нужно было оплачивать
значительные военные контрибуции. С государственными финансами дела обстояли
плохо. К этому же грандиозные намерения габсбургского дома осесть в
Латинской Америке потерпели фиаско в результате свержения австрийского
короля Макса Мексиканского[21] в 1867 году.
Три алхимика -- испанец и два итальянца, один из которых якобы сражался
до последнего на стороне короля Макса в Мексике -- приехали в Вену, чтобы
доверительно сообщить императору Францу-Иосифу, как можно превратить серебро
в золото. Весьма красноречиво пытались они описать значение их эпохального
открытия: Франц-Иосиф получил бы из их рук ни больше ни меньше, как ключ к
мировому господству! Наверняка император не отвергнет эти предложения и не
повторит ошибку Наполеона I, отклонившего в свое время изобретение парохода,
с помощью которого англичане стали позднее властвовать над морями. Нет,
Франц-Иосиф I не был Наполеоном I. Он хотел знать все детали. Алхимики
сделали широкий жест -- предложили провести пробный эксперимент. За открытие
своих секретов они требовали всего лишь 40 миллионов гульденов: 5 миллионов
в качестве первого взноса, остальное -- в ценных бумагах, выплачиваемых в
течение десяти лет.
Однако габсбургский дом стал разумнее, чем во времена Рудольфа II.
Император назначил в качестве эксперта своего бывшего учителя, химика
Шретера, дав ему должность директора Императорского монетного двора в Вене,
и позволил алхимикам работать под его наблюден