ков с самого начала. Обосновывает же он это утверждение,
по-моему, только одним: дескать, они не могли не понимать конечный характер

своей деятельности, а именно то, что все равно им со всеми вкладчиками
рассчитаться не удастся.
Ну, возможно, это понимает представитель обвинения, человек с высшим
образованием, давно и долго занимающийся проблемами экономики. Но
категорически утверждать, что понимали и что не понимали те люди в тот
период времени, на мой взгляд, несколько легкомысленно.
И потом. Обвинитель исходит из само собой разумеющегося, что мы имеем
дело с так называемой "финансовой пирамидой", когда полученные у одних
вкладчиков деньги передаются другим, но вырученные от продажи ваучеров
деньги не вкладываются в хозяйственную деятельность в целях получения
прибыли.
Мне бы конечно хотелось услышать от обвинителя доказательства, что это,
действительно была пирамида. Я таких доказательств пока не услышал. Да, это

дело во многом типично для сегодняшней экономической ситуации в стране. У
всех на слуху, у всех на памяти печально знаменитые "МММ", "Русский дом
селенга", банк "Чара"... Но вот на что я бы хотел обратить ваше внимание.
На
грани финансового банкротства оказались не только эти одиозные фирмы, но и
вполне респектабельные предприятия, руководителей которых трудно упрекнуть
в
мошеннических поступках.
Так в чем же здесь дело? В злонамеренности отдельных лиц? В общей
экономической ситуации в стране? Вспомните (если вы следили за ходом
ваучерной приватизации и за ходом экономических преобразований), как много
в
последнее время со страниц газет, с экранов телевизоров вполне
квалифицированные, авторитетные специалисты говорили о том, как нужны нашей

экономике инвестиции. Особенно подчеркивали значение частных инвестиций,

т.е. привлечения денег населения. И правильно. Деньги должны лежать не в
кубышке у людей, а должны работать и на экономику, и на самих людей.
И неудивительно, что в точном соответствии с подобными рекомендациями
вполне квалифицированных специалистов нашлись люди, которые стали
организовывать подобного рода деятельность по привлечению денег населения
для того, чтобы эти деньги заработали на экономику.
Ничего хорошего из этого, как правило, не выходило. Выяснилось, что
мало привлечь деньги населения, надо еще уметь разумно ими распоряжаться.
Более того, необходимо еще иметь объективные условия, которые позволили бы
этим деньгам заработать, чтобы приносить прибыль. А вот таких условий в
нашей экономике не оказалось. Это в условиях западных, экономически
развитых
стран наличие капитала, особенно капитала, аккумулирующего значительные
денежные средства, может гарантировать если не прибыль, то, по крайней
мере,
сохранение полученного. У нас же оказалось, что ни один краткосрочный
финансовый, хозяйственный, коммерческий проект, если он, конечно, не связан

с продажей сырья на Запад, не способен принести прибыль, позволяющую
предприятию развиваться и рассчитаться с вкладчиками и акционерами.
Вы понимаете, что по представлениям населения прежде всего им нужно как
можно быстрее вернуть эти деньги с процентами. Никто же не будет вкладывать

деньги в расчете на то, что они вернутся через 20 лет тебе или твоим
внукам.
Т.е. нужно под эту деятельность разработать какой-то быстрый,
краткосрочный,
хозяйственно-финансовый проект. У нас оказалось, что возможностей для
разработки таких проектов нет. Но поняли-то мы это только сейчас, далеко не

сразу и далеко не все.
И еще... Скажите честно, положа руку на сердце, вы все поняли в
экономических выводах обвинителя? Почему все же эта пирамида не способна ни

на что, почему она обречена на неудачу? Я признаюсь: понял далеко не все.
Не
ставлю под сомнение научную достоверность его выводов. Но можем ли мы
предъявлять претензии к людям, не понявшим это, когда они только-только
начинали свою деятельность? Именно тогда? Причем люди без высшего
экономического образования, еще молодые...
Тут резонно задать вопрос: "Ну а были ли у них какие-то коммерческие
проекты, в ходе реализации которых они хотели бы получить прибыль?" Я не
могу ответить на этот вопрос по одной простой причине: следствие этим
вопросом не интересовалось. Для обвинительной власти было достаточно того,
что вот, ага, ваучеры ими получены, деньги присвоены, значит,
мошенничество.
Этот вопрос нуждался в выяснении следственным путем. Но поскольку он не
выяснен, я должен напомнить вам о принципе презумпции невиновности, любые
сомнения должны толковаться в пользу подсудимых.
Но даже если таких проектов у них не было бы... Обвинить этих людей
тогда можно будет лишь в том, что они следовали известному правилу

Наполеона: "Ввязаться в драку, а потом посмотреть, что из этого получится"
Легкомысленно ли это? Да! Авантюрно? Да! Безответственно? Да! Со всем
этим я согласен. Но не преступно!
Здесь есть один очень щекотливый вопрос, о котором косвенно обвинитель
уже сказал. Действительно, возникла такая ситуация, когда они уже не могли
не понимать, что "да", проект наш рушится, вернуть ваучеры и деньги мы не в

состоянии. Конечно, надо было бы прийти и так честно все сказать: "Господа,

у нас ничего не вышло!" Но, согласитесь, для этого нужно и определенное
мужество. А потом, всегда надеешься на то, что вдруг что-то получится.
Вдруг
подвернется какой-то удачный вариант, который позволит рассчитаться и с
кредиторами, да еще и получить прибыль. Опять же легкомысленно, опять же
безответственно, опять же авантюрно, но опять же не преступно.
И еще. Здесь фигурировали очень страшные цифры- десятки тысяч, миллионы
рублей, по тем временам это были деньги. Но давайте посмотрим на дело
здраво, трезво и объективно. Что потерял каждый из вкладчиков в этой
ситуации? Один ваучер, рыночная стоимость которого никогда не превышала 6
долларов... Да скажите сами честно, многие ли из вас что-то получили от
вашего ваучера?
Присяжная...: Немного, но меня хоть не обманули так...
Судья: Уважаемый защитник, не втягивайте присяжных в дискуссию.
Защитник: Мой вопрос носил риторический характер... Я хочу только,
чтобы вас не смущали эти суммы. Если даже люди были обмануты, чего,
конечно,
и не было, то они были обмануты только на мало что значащую бумажку,
которая
вряд ли кому-то могла стать полезной. И, наконец, последнее, о чем я должен

сказать. Что они приобрели?
Да, они реализовывали ваучеры. Но ведь вырученные за них деньги попали
не в их личный карман, а на счет их предприятия. Это очень важно прояснить.

Если бы обвинение доказало, что подсудимые на вырученные от ваучеров деньги

приобрели автомашины, построили коттеджи, купили квартиры, открыли счета в
зарубежных банках, т.е. что деньги, вырученные от продажи ваучеров, попали
в
их личный карман, то тогда можно было бы о чем-то говорить. Но ничего этого

не было. Ни следствие, ни обвинение не располагает никакими данными о том,
что они лично обогатились за счет этих финансовых операций.
Конечно, я понимаю весь тот невыгодный для защиты эмоциональный накал,
который существует по делам данной категории, вокруг финансирования таких
структур. Но мне кажется, что было бы большим заблуждением и большой
ошибкой
видеть истоки наших сегодняшних экономических бед в их деятельности. Эти
истоки коренятся гораздо глубже, а именно - в общем уродстве нашего
номенклатурного капитализма, в общем уродстве нашей монополистической
экономики. И поэтому я бы очень не хотел, чтобы вы своим обвинительным
приговором прикрыли подобные уродства и тем самым не столько выявили бы
проблему, сколько загнали бы ее внутрь.
Резюмирую: Никакого обмана здесь не было, эти люди, добросовестно
заключая гражданско-правовые сделки, рассчитывали за счет аккумулированных
у
населения денег получить прибыль, рассчитаться с вкладчиками и развивать
свое предприятие. Их расчеты оказались несостоятельными в силу
экономической
некомпетентности, может, из-за человеческого легкомыслия и
безответственности. Но неверно, что они занимались мошенничеством. Они
невиновны, на мой взгляд, и в любом ином преступлении. Их ответственность
может носить только гражданско-правовой характер, т.е. с них следует
взыскивать ту сумму, которую они остались должны. Вот если перед вами будут

стоять три вопроса о виновности подсудимых именно в таких формулах, я
соглашусь со вторым ответом, что они виновны в гражданском правонарушении,
но не в уголовном преступлении. Благодарю вас.
Вопросы защитнику и его ответы

Присяжная 13: У меня два вопроса. Во-первых, в период деятельности
фонда вкладывались ли деньги в хозяйственную деятельность?
Ответ: Увы, следствие это не выясняло.
Судья: Одну секундочку. Извините, ради Бога. Хорошо, следствие не
выяснило, но ведь обвиняемые давали по этому поводу какие-то показания.
Ответ: По этому поводу их не допрашивали. Следствие исходило из того,
что невыполнение обязательств по таким сделкам уже является преступлением.

Присяжная13: Было ли следствием выявлено, какие у них заранее
составлялись планы использования получаемых ваучеров?
Ответ: Тот же ответ - следствие и это не выясняло... Хотя при этом я бы
хотел еще акцентировать... Даже если бы у них таких планов не было, это
говорило бы только о том, что они просто свою деятельность не продумали,
что
они исходили из следующего посыла: "Сначала соберем деньги, а потом будем
думать, как ими распорядиться".
Присяжная13: Тогда возникает третий вопрос. По окончании деятельности
фонда, видимо, прошло время, были предъявлены им какие-то судебные иски. За

это время, организаторы фонда занимались какой-то коммерческой,
хозяйственной деятельностью?
Ответ: Нет.
Присяжная13: И тогда сразу возникает четвертый вопрос. Были ли у них на
период привлечения к ответственности возможности погашения в личном порядке

вот этих долгов? Тем более что суммы там все же были не такие уж
колоссальные, чтобы их нельзя было погасить.
Ответ: На тот период эти суммы были значительные. Но я хотел бы, чтобы
вы поняли такую вещь. В данном случае обязательства по этим договорам несут

не они лично, а ими созданное предприятие. Так требует закон. Они лично
ничего возвращать и не обязаны.
Присяжная13: Тогда я, может, неправильно сформулировала вопрос. Их
предприятие имело такую возможность?
Ответ: Нет, предприятие никакими основными средствами не располагало,
чтобы можно было расплатиться с вкладчиками.
Присяжная13: Значит, 9,5 тысяч не очень дорогих ваучеров исчезли
бесследно.
Ответ: Почему бесследно? Они могли быть уже вложены...
Присяжная13:...Ну ладно, тогда еще один вопрос. Хоть какие-то ваучеры
остались в живых в этом фонде к началу следствия?
Ответ: Ну конечно нет. Если бы они остались, их бы вернули тут же
вкладчикам.
Присяжная13: Еще вопрос, если разрешите. К началу деятельности фонда на
его счету были какие-то начальные, уставные средства и какие?
Ответ: Эти средства были, но в минимальных пределах. Вы говорите о
коммерческих структурах, а фонд был иной организацией.

Обмен репликами

Обвинитель: Хочу воспользоваться правом на реплику главным образом для
уточнения информации.
Тут стал вопрос о форме регистрации этого фонда... Я повторю. Создание
народного ваучерного фонда "РОСТ" не было никем официально
зарегистрировано.
Это было только решение некоей общественной организации, которая называла
себя комитетом самоуправления "Заречье". Само "Заречье" - это дачный
пригород подмосковного города. Это была частная общественная организация,
которая решила завести при себе такой фонд и предоставила в пользование ему

свою печать. Так что юридически никакого фонда не было, был только некий
комитет "Заречье".
Далее. Действительно, следствие не проводило никаких действий по
выяснению характера действий самих подсудимых. Но когда я занимался этим
делом и ходил к судье, к которой поступали гражданские иски потерпевших,
она
объяснила: "Да, счет комитета "Заречье" арестован (другого не было), но на
нем ничего нет, и потому все эти иски заранее обречены." Суд ими и не
занимался. Никаких сведений о том, что организаторы вкладывали средства в
другие предприятия, считаю, нет, потому на деле не было никаких таких
вложений.
И, наконец, вопрос об их личном состоянии. Я об этом могу судить, по
словам самих вкладчиков, с которыми встречался на их митингах. Все знали
этих людей. С. был давним жителем Заречья, М.- его родственником. Оба имели

квартиры, машины, дачи.
Вот, собственно, главное, что я хотел бы вам дополнительно сообщить в
связи с вашими вопросами. Что же касается самих возражений на аргументы
защиты, то поскольку, мне кажется, наши позиции достаточно прояснены, то не

нужно устраивать дополнительной полемики.
Защитник: Я буквально на два слова. Уважаемые присяжные, обращаюсь к

вашей правовой культуре и прошу не принимать вот эти тезисы обвинителя,
который здесь выступил в качестве свидетеля: "Я был, я видел, я слышал"...
Было бы очень пагубно для нашего правосудия, если бы суд, особенно суд
присяжных, свои заключения и выводы делал бы на основании непроверенных
сведений.

Напутственное слово судьи

Буду краток. Прежде всего, чтобы уточнить и в какой-то степени
облегчить вашу задачу, думаю, вам не надо задаваться вопросом о регистрации

и получении лицензии этим фондом. Конечно, если они не получили такого
разрешения, за это предусмотрена ответственность, но не уголовная, а штраф.

Здесь правильно обвинитель и защитники говорили, что были случаи, когда
добросовестно выполняли свои обязанности фонды, еще не зарегистрированные,
и
наоборот, очень успешно обманывал десятки тысяч вкладчиков, скажем
знаменитый "МММ", который везде был зарегистрирован, имел лицензии и у него

с этой точки зрения все было в порядке. Это обстоятельство может иметь
значение, только если вы сочтете, что факт незарегистрированности
свидетельствует о том, что они с самого начала имели в виду обман. То есть
дело не в самом факте незарегистрированности, а в том, имеет ли значение
этот факт, чтобы решить очень сложный вопрос: хотели они обманывать или не
хотели? Это первое, что я хотел сказать.
Второе. В первом вопросе стоит: "Виновны ли подсудимые в
мошенничестве". Что это значит? Это значит: собирали ли они ваучеры для
того, чтобы за счет их реализации или как-то иначе получить деньги и
присвоить их, т.е. обмануть вкладчиков? Или они собирались честно работать,

ни о каких обманах не помышляли, но по каким-то от них независящих
обстоятельствам у них это не получилось. По-видимому, следствие дало в ваше

распоряжение не очень много материалов. Положение у вас не простое. Тем не
менее, прошу вас ответить на вопросы.
Вопросы присяжным
1. Виновны ли подсудимые в хищении путем мошенничества?
2. Может они совершили лишь гражданское правонарушение?
3. Если виновны, то надо ли их наказывать лишением свободы?

Суждения 6 присяжных, признавших М. и С. виновными в хищении, но не
заслуживающими лишения свободы

Не было и попыток организации прибыльных предприятий, а проценты
платили - значит, обманывали.
5(охранник): Они изначально знали, что идут на обман, потому не
развивали свое предприятие. Но сажать не надо, пусть лучше отдают долги.
7(педагог): Они виновны в мошенничестве. Конечно, доказывать умысел
трудно. Но считаю, они не имели права заниматься таким делом, брать деньги
наобум, не имея серьезных проектов. Сажать их не надо.
12(портная): У них не было даже экономиста и иных толковых людей, с кем
можно советоваться, это уже доказывает, что они и не думали развиваться,
значит, собирались прожить обманом. Но сажать их не надо, потому что из
зоны
люди возвращаются уродами.

Сужу по интуиции: это мошенники.
15 (геолог): На первый вопрос отвечаю "да", хотя доводы и защитника, и
обвинителя звучат не убедительно, нет достаточной информации, так что
отвечаю я просто на основе интуиции. Конечно, люди должны отвечать за свои
поступки, но не лишением свободы.

Свой фонд они не регистрировали,потому что и не собирались долго
работать и возвращать долги.
9 (безработная): Они виновны в мошенничестве, потому что не маленькие
дети. Когда создавали этот фонд, им было заведомо ясно, к чему это все
приведет. То, что они не зарегистрировали свой фонд, говорит о том, что
долго он существовать не собирался. Когда порядочные люди занимают у
кого-то
деньги и если что-то не получается, то отдают свои, а здесь никто ничего
отдавать не собирался. Но я не считаю, что их надо лишать свободы, потому
что лучше от этого они не станут.
10 (пенсионер): Это было чистое мошенничество, с самого начала они
стали обманывать, пользуясь вымышленным именем своей организации. Но сажать

их не надо, потому что сейчас таких мошенников не сажают, да мы и сами
виноваты, что им верим.

Суждения 5 суровых присяжных, сказавших: "Виновны в хищении и
заслуживают лишения свободы"

2 и 3 (продавщица и рабочий): Виновны и заслуживают лишения свободы.
4(педагог): Они виновны и должны отвечать. Это ж не детский сад -
обманывать такое количество людей.
11(пенсионер): Их мошенничество доказывается нежеланием правильно
оформить свою организацию. Очевидно, что средств от ваучеров они получили
намного больше, чем выплатили и не желают их возвращать.
13(домохозяйка): Виновны и заслуживают лишения свободы. Почему? Во-
первых, фонд образовывался без начального капитала, наверное, для добывания

денег. Не отмечено ни одной попытки организовать какую-нибудь хозяйственную

деятельность, вложить куда-то эти ваучеры с целью получения прибыли. Ведь
вложение этих довольно приличных по тем временам сумм могло бы вполне
реально дать возможность рассчитаться. Эта организация была несомненной
пирамидой. А пирамида, это все-таки мошенничество. Почему эти люди должны
быть лишены свободы? Они не сделали хотя бы попытки рассчитаться со своими
вкладчиками. Все-таки надо иметь элементарную порядочность и отдать хотя бы

то, что ты взял. Поэтому остается наказывать только лишением свободы.

Суждения 4 присяжных, признавших невиновность в хищении

Нет доказательств умысла на обман.
1(бухгалтер): Обвинение не смогло представить убедительных
доказательств и потому осуждать их нельзя (презумпция невиновности).
8(продавщица): Они не виновны, потому что доказать умысел на
мошенничество невозможно. Кроме того, людям платили проценты. Обвинитель не

доказал, что деньги они тратили на себя, а лишь пользовался слухами.

Они хотели как лучше, но не получилось.
6(охранник): У этих ребят, наверное, позыв был деньги аккумулировать,
вложить куда-то потом и работать честно. Ну не получилось это у них, мало
какое бывает стечение обстоятельств. Опять таких фондов много развелось.
Конкуренция, естественно. Следствие ничего толком не установило ни про
дачи,
ни про машины, одни слухи. Ну, задним умом мы можем понимать, что это могли

быть и подставные люди, и деньги через них могли утечь куда-нибудь

заграницу, но документы не представлены.
Нет обманутых. Все, включая государство, впали в авантюру, и спор между
ними должен разбирать гражданский суд.

14(инженер-геолог): "Тут мошенничества нет, а есть создание незаконного
фонда и неисполнение им обязательств, т.е. гражданское правонарушение. Я
видела много людей, которые с сияющими глазами ездили на юг, обогатившись
на
этих фондах, на таких, как мы с вами. И была масса людей, получавших свои
30%. В то время это были хорошие деньги, и, значит, половина жителей этого
поселка просто обогатилась. Так что не стоит говорить об обманутых. Все
кинулись в эту авантюру, и авантюрными, считаю, был весь народ и

правительство. Могу говорить объективно, потому что свои ваучеры никуда не
сдала, они у меня дома.
Вердикт присяжных: Виновны в хищении (11 голосами против 4), не
заслуживают лишения свободы (10 голосами против 5).

Итоговый лист ИСП 27.11.1996 г.
<TABLE BORDER=1><TR><TD ROWSPAN=2>№<BR><TD COLSPAN =4>Характеристики<TD
COLSPAN
=3>Голоса<TR><TD>Профес-<BR>сия<TD>Воз-<BR>раст<TD>Пол<TD>Образование<TD>Вина
в мошен-<BR>ничестве<TD>Гражд. нару-<BR>шение<TD>Лишение
свободы<TR><TD>1<TD>Бухгалтер<TD>57<TD>ж<TD>высшее<TD>нет<TD>да<TD>нет<TR><TD>2<TD>Продавец<TD>42<TD>ж<TD>среднее<TD>да<TD>нет<TD>да<TR><TD>3<TD>Рабочий<TD>59<TD>м<TD>сред.техн.<TD>да<TD>нет<TD>да<TR><TD>4<TD>Педагог<TD>36<TD>ж<TD>ср.спец.<TD>да<TD>нет<TD>да<TR><TD>5<TD>Охранник<TD>35<TD>м<TD>сред.техн.<TD>да<TD>нет<TD>нет<TR><TD>6<TD>Охранник<TD>36<TD>м<TD>ср.спец.<TD>нет<TD>да<TD>нет<TR><TD>7<TD>Педагог<TD>34<TD>ж<TD>высшее<TD>да<TD>нет<TD>нет<TR><TD>8<TD>Продавец<TD>27<TD>ж<TD>ср.спец.<TD>нет<TD>да<TD>нет<TR><TD>9<TD>Безработная<TD>46<TD>ж<TD>высшее<TD>да<TD>нет<TD>нет<TR><TD>10<TD>Пенсионер<TD>63<TD>м<TD>сред.техн.<TD>да<TD>нет<TD>нет<TR><TD>11<TD>Пенсионер<TD>58<TD>ж<TD>сред.техн.<TD>да<TD>нет<TD>да<TR><TD>12<TD>Портная<TD>24<TD>ж<TD>среднее<TD>да<TD>нет<TD>нет<TR><TD>13<TD>Домохозяйка<TD>45<TD>ж<TD>н.высшее<TD>да<TD>нет<TD>да<TR><TD>14<TD>Инж.-геолог<TD>46<TD>ж<TD>высшее<TD>нет<TD>да<TD>нет<TR><TD>15<TD>Геолог<TD>48<TD>м<TD>высшее<TD>да<TD>нет<TD>нет<TR><TD>Итого
<TD>&nbsp;<TD>&nbsp;<TD>&nbsp;<TD>&nbsp;<TD>да - 11 <BR>нет - 4<TD>да - 4
нет - 11<TD>да - 5<BR>нет - 10</TABLE>
<H3><A NAME=#2_1>Глава 2. Обналичиватели авизо (авторитет юристов опасен
для совести присяжных)</A></H3>

В этой главе будет рассмотрена иная плоскость дел о мошенничестве, где
сам факт мошенничества (использование фальшивого авизо) практически
неоспорим, но глубокое сомнение вызывает виновность людей, лишь
соприкоснувшихся вольно или невольно с преступно добытыми средствами в
процессе их "отмывания".
В экономике все взаимосвязано, и потому принцип осуждения использования
"грязных денег" очень легко довести до абсурдного запрета на всю
экономическую жизнь. Приходится где-то ставить ограничительную плоскость,
за
которой рыночные операции не могут считаться преступными, какие бы средства

при этом не использовались. В уголовном праве уже давно существуют нормы
такого различения, но достаточны ли они и как соотносятся с требованиями
нашей совести?
Материалом для анализа в этой главе послужили записи общественного и
исследовательского судов присяжных по делам о хищениях крупных денежных
сумм
путем применения поддельных (фальшивых) кредитовых авизо, т.е. банковских
документов строгой отчетности, свидетельствующих о переводе одним
коммерческим банком очень крупных денежных сумм на счет другого (как
правило, в ином городе) по поручению своих клиентов. В отличие от обычных

платежных поручений, при исполнении которых банки могли обходиться
собственными активами, в переводах по кредитовым авизо деньги приходилось
заимствовать у местных отделений Центрального банка РФ (расчетно-кассовых
центров - РКЦ) и под их контролем. Тем не менее, контроль этот оказался
очень слабым, а случаи получения огромных сумм по фальшивым документам -
многочисленными, причем на скамье подсудимых оказывались не реальные
организаторы и исполнители фальшивок, а посредники и обналичиватели
похищенных денег. О вине последних и шел наш спор с обвинителями по ряду
дел.
Вообще связь между хищением и сбытом похищенного представляется
очевидной: без первого нет второго, но и без налаженного сбыта невозможны
профессиональные хищения. Существование развитой сети скупщиков краденого
стимулирует хищения. Тем не менее "скупка и сбыт похищенного" далеко не
равнозначны хищению и даже не всегда являются преступлением. Юридическая
практика в веках выработала градацию разных квалификаций лиц, причастных к
таким деяниям.
В действующем до 1997 г. УК РСФСР заранее обещанные сбыт или хранение
похищенного имущества расценивались как соучастие в хищении в форме
пособничества (ст.17) и карались с той же строгостью - до 10 лет лишения
свободы. А вот заранее не обещанный сбыт (приобретение или хранение с целью

сбыта) имущества, заведомо добытого преступным путем, наказывался уже мягче

по ст.208 УК РСФСР до 5 лет лишения свободы, а если такое производилось в
виде промысла (систематически) или в крупных размерах, то до 7 лет л.с.
Наконец, приобретение, хранение или сбыт имущества, заведомая
похищенность (преступность добычи) которого приобретателю неизвестна,
преступлением не является. У него нельзя будет даже отобрать похищенное
имущество.
Следовательно, только в зависимости от умысла обвиняемого
- помогать хищению путем реализации похищенного,
- или реализовать уже похищенное,
- реализовать имущество, похищенность которого неочевидна, обвиняемый

наказывался и по полной, как расхититель, и помягче - как сбытчик
краденого,
или вообще должен быть оправдан в совершении уголовного преступления (хотя
подозрение на человеке, сбывавшем или хранившем краденое имущество,
остается
всегда в меру того, насколько он мог догадаться о преступном происхождении
этого имущества, но эти темы относятся уже к сфере суда морального, а не
уголовного).
Почему? Полезно задуматься, почему в зависимости лишь от такого
трудноуловимого нематериального фактора, как "умысел", одно и то же
реальное
действие повлечет столь разные правовые оценки и наказания. Если сосед по
лестничной площадке, допустим, скажет: "Хочешь автомашину? Завтра краду
любую, и она твоя!" - то послезавтра у вас не только отнимут эту машину, но

и посадят рядом с "дарителем" как соучастника. Если этот сосед придет к вам

и скажет: "Купи по дешевке краденую машину", то и ее у вас послезавтра
отнимут и осудят, но на гораздо меньший срок. А если сосед скажет только:
"Купи машину очень дешево", а потом обвинитель не сможет доказать, что на
самом деле вы не могли не знать о том, что она краденая, то у вас ее даже
не


отнимут безвозмездно.
Есть два типа обоснования таких градаций.
Профилактика преступлений. Конечно, заранее обещанный сбыт похищенного"
во многом есть стимул для совершения хищения, неотъемлемая часть его плана,

не менее важная, чем само хищение. Квалификация такого сбыта как соучастия
в
преступлении не вызывает недоумение.
Другое дело - заранее не обещанные приобретение или сбыт похищенного.
Здесь виновный уже никак не может быть стимулятором и соучастником самого
хищения. Он сам не крал, а только соблазнился дешевизной уже украденного.
Таким соблазнам и рискам подвергается широкий круг людей. Их помощь
преступникам случайна и сводится к второстепенной роли превращения опасного

своей похищенностью имущества в безопасные деньги. Сами эти люди не
участвуют в хищении, а лишь помогают выжить похитителям, потому вина их
перед обществом меньше.
И, наконец, людей, которые покупали имущество, не зная, что оно
похищенное, закон склонен рассматривать как добросовестно заблуждавшихся,
обманутых, даже потерпевших от преступления граждан, хотя своей покупкой
они
объективно помогали преступникам. Последнее суждение закон считает
неверным,
ибо так можно посчитать помощниками аферистов и их жертв, кто по
доверчивости поддался обману.
Минимизация вреда гражданам. Понятно, что граждане в целом
заинтересованы в уменьшении числа хищений их имущества, в том числе и путем

поимки и лишения свободы похитителей, потому они согласны содержать
правоприменительные органы и даже подчиняться им. Но, конечно, при условии,

что эти органы не будут репрессировать их самих. Уголовные наказания должны

обращаться только на виновных перед обществом и только в меру их
виновности,
преследуя не столько преступников, сколько сами преступления.
Наконец, не является пустой мысль, что вовлечение похищенного имущества
в экономический оборот для общества является скорее плюсом, чем минусом,
снижает возможные потери от гибели этого имущества в преступных
"захоронках"
и кроме того дает возможность все же обнаружить похищенное и добраться до
настоящих виновников. Эти плюсы, конечно, не обеляют скупщиков краденого,
но
объясняют, почему наказания для них должны быть менее суровыми.
Что же будет, если сбытчиков краденого приравнять к похитителям и
карать с той же строгостью? Мы тогда значительно расширим круг
репрессируемых, отбросим в их число просто соблазнившихся дешевизной
краденого, и в этом круге будет легче затеряться настоящим ворам.
Как ни усиливай репрессивные органы и не увеличивай число тюрем,
возможность изоляции согрешивших граждан всегда будет ограниченной (если,
конечно, не брать в расчет чисто тоталитарные примеры), и потому, чем
больше
тюрьмы будут заполняться маловиновными, тем с большей вероятностью будут
оставаться на свободе настоящие преступники.
И уж совсем беда, если закон позволит наказывать фактически невиновных
людей, на месте которых может оказаться каждый, например, купив по случаю
дешевую вещь, оказавшуюся потом похищенной. Поскольку посадить всех
невозможно, власти тогда получат замечательную возможность сажать любого по

собственному выбору... Впрочем, такое мы уже испытали при социализме, когда

почти каждого можно было посадить за шабашки, приписки, спекуляцию, взятки,

но сажали только попавших под руки или, что чаще, неугодных.
К сожалению, сегодня мы наблюдаем повышенную готовность законодателей к
удовлетворению жажды российских правоприменителей усиливать репрессии и
распространять их на невиновных или маловиновных граждан. Понять резоны
"органов" нетрудно: посредников ловить легче, чем аферистов. Но если всех
таких посредников причислять к разряду преступников, то круг репрессируемых

людей значительно расширится, прицельность борьбы органов с самими
мошенниками снизится, а экономика ослабнет как деньгами, так и
предпринимателями. И по большому счету страна погибнет скорее от своих
силовых органов, чем от преступников. Привыкая к ремеслу, они, как правило,

начинают друг друга не уничтожать, а усиливать, ослабляя, в конечном счете,

само гражданское общество.
Ст.174 нового УК РФ как "запасной бронепоезд МВД". Ныне действующий
Уголовный кодекс РФ ввел по примеру некоторых западных стран такой состав
преступления, как "легализация (отмывание) денежных средств или иного
имущества, приобретенного заведомо незаконным путем" (ст.174), объявив его
преступлением даже более тяжелым, чем хищение. Так, "отмывание" в крупном
размере карается от 7 до 10 лет л.с., в то время как хищение путем кражи
или
мошенничества в крупном размере - от 5 до 10 лет л.с.
Если еще учесть, что в тексте ст.174 вместо традиционного оборота
"заведомо добытого преступным путем" стоит более широкое понятие
"приобретенное заведомо незаконным путем", то получается, что часто
встречающаяся перепродажа имущества, полученного лишь с какими-то
нарушениями правил учета или с иными несущественными правонарушениями,
будет
караться суровее тяжелых преступлений. К счастью, я пока еще не слышал о
таких реальных делах. Возможно, по тактическим соображениям руководители
следственных органов пока притормаживают разворот новых дел, держа ст.174
как бы "в резерве Главного командования"... Но в Уголовном кодексе она уже
существует и "заработать тюрьмой" может в любой удобный для МВД момент. И
тогда нам останется уповать лишь на трезвый разум присяжных, а при
отсутствии этого суда - опять лишь на мнение "мировой общественности".

<H3><A NAME=#2_3>Как осуждали по авизовочным делам?</A></H3>

В 1992 - 96 годы к нам пришло 12 жалоб от обвиняемых по делам о хищении
банковских средств с помощью поддельных авизо или чеков "Россия".
<TABLE BORDER=1><TR><TD>Род занятий подзащитных<TD>Регион <TD>Время
ареста<TD>Источник авизо<TD>Сумма хищения млн. руб<TD>Срок по
приго-<BR>вору<TD>Изменен-<BR>ный срок<TR><TD>Чеченский
пред-<BR>приниматель КK.<TD>КKиров-<BR>ская обл.<TD>март <BR>1992
г.<TD>неустановлен-<BR>ные чеченцы<TD>20 <TD>8 лет<TD>7
лет<TR><TD>Предпринима-<BR>тели Б. и Н.<TD>Удмур-<BR>тия<TD>июль <BR>1992
г.<TD>неустановлен-<BR>ные москвичи<TD>256<TD>9 лет<BR>10 лет<TD>6
лет<TR><TD>Эколог Р.<TD>С.-Пб.<TD>октябрь 1992 г.<TD>неустановленный
дагестанец<TD> 160<TD>8 лет<TD>4 года<TR><TD>Предпринима-<BR>тель О. и
сотруд-<BR>ник банка Л.<TD>Тула<TD>октябрь 1992
г.<TD>неустановленный<BR>ингуш в Москве<TD>375<TD>10 лет <BR>9 лет <TD>9
лет <BR>8 лет<TR><TD>Сотрудник <BR>банка Т.<TD>Уфа<TD>октябрь 1992
г.<TD>неустановленный<BR>кабардинец<TD>196<TD>дело
закрыто<TD>&nbsp;<TR><TD>Сотрудники <BR>банка Н. и
О.<TD>Волго-<BR>град<TD>октябрь 1992
г.<TD>неустановленный<BR>кавказец<TD>883<TD>4 года <BR>2
года<TD>амнисти-<BR>рованы<TR><TD>Чеченские пред-<BR>приним. Г. и
П.<TD>Тверь<TD>ноябрь 1992
г.<TD>"неустановленный<BR>""Руслан"""<TD>1500<TD>8 лет<BR>8 лет<TD>6
лет<BR>6 лет <TR><TD>Предприни-<BR>матель А.<TD>Тверь<TD>декабрь 1992
г.<TD>неустановлен-<BR>ные лица<TD>416<TD>4 года<TD>2,5 года
<TR><TD>Чеченский пред-приниматель Т.<TD>Москва<TD>начало 1993
г.<TD>неустановлен-<BR>ные чеченцы<TD>ок.3000<TD>"<TD>"<TR><TD>Бухгалтер Д.
и предприним. И.<TD>Москва<TD>март <BR>1993 г.<TD>неустановлен-<BR>ные лица
<TD>606<TD>7 лет<BR>7 лет<TD>досрочно освобожд.<TR><TD>Предприни-<BR>матель
З.<TD>Тюмень<TD>май <BR>1994 г.<TD>"скрывшийся
<BR>""Соколинский"""<TD>1156<TD>8 лет<TD>7 лет<TR><TD>Предпринима-<BR>тель
П. и др.<TD>Москва<TD>окт.<BR>1992 г.<TD>скрывшиеся чеченец и
ингуш<TD>380<TD>5 лет<TD>&nbsp;</TABLE>
Все 12 дел как будто скроены по одной колодке. В подавляющем их
большинстве участвуют так называемые "скрывшиеся лица кавказской
национальности", от которых по версии следствия и появлялись фальшивые
документы, снабженные всеми шифрами, печатями и кодами РКЦ-шной защиты. Но
нам не известны случаи, чтобы следствие выходило на тех, кто собственно и
мог передать эти бланки с печатями и шифрами, кто играл главную роль в
мошенничестве. Почти по всем делам обвиняемыми оказывались мелкие
предприниматели, соглашавшиеся выполнять поручения неизвестных похитителей,

или работники коммерческих банков, которые помогали им срочно проводить эти

"выгодные" операции. Видимо, откликаясь на лозунг дня: "Сурово покарать
фальшивых авизовщиков", суды определяли большие сроки наказаний.
Об одном из первых судов над авизовщиками рассказал в "Известиях" от

2.11.94 г. журналист М. Хазин. Липовый предприниматель Новиков в ноябре
1992
года стал получать от знакомого из Чечни Катаева (а тот от некоего Руслана)

договора на многие сотни миллионов рублей от разных фирм якобы с Северного
Кавказа, которые потом оказались фальшивыми. Новиков беспрепятственно
представлял их в московский комбанк "Гагаринский", где по переводам эти
деньги зачислялись на счет новиковского "лжекооператива", дальше
перечислялись на другие "фирмы", обналичивались, конвертировались и т.п.,

пока не оказывались (за исключением "процента") у таинственного Руслана.
Оба
уверяют, что ничего не знали о хищениях Руслана, а занимались только
обналичиванием по его поручению. Так ли это?
И журналист М. Хазин, и следователь по делу Л. Федорова уверены в
существовании "Руслана", потому что "не могли Новиков с Катаевым сами
устроить все проводки фальшивых авизо через РКЦ и комбанки", или, как
"изящно" выразился М. Хазин, "не с их мозгами и возможностями организовать
эту многоходовую комбинацию, где фальшивые авизо отправляются из разных
городов и задействованы десятки коммерческих структур. Был и есть кто-то
еще, помаститее, кто задумал все это и получил львиную долю прибыли".
Несмотря на правдоподобность собственного объяснения, журналист называет
обналичивателей "первостатейными мошенниками", а следователь отправляет их
на суд как главных виновников хищений, поскольку, по ее словам, "Катаев
никогда не скажет, кто такой Руслан" и "спасибо, хоть этих удалось
разоблачить".
Мне понравилась такая редкая откровенность следователя: есть настоящий
и недоступный следствию преступник под условным именем Руслан, есть явные
обналичиватели похищенных Русланом средств, которые клянутся, что они
просто
обналичивали чужие средства и знать не знают об их хищении. Но следователю
надо "разоблачить хоть этих", и вот из обналичивателей делают "мошенников",

уговаривая, что раз они не могли не догадываться о сомнительности всех
операций, значит, "мошенничали и похищали". Но, даже не добившись такого
признания, не имея никаких доказательств, что обвиняемые знали о
фальшивости
денег Руслана, и, пренебрегая презумпцией невиновности, обязывающим
толковать все сомнения в пользу подсудимого, следователь отправила дело и в

суд, и в прессу, получив от них полную поддержку. Мосгорсуд приговорил
обналичивателей к максимальным 10 годам лишения свободы каждого. Правда,
Верховный Суд РФ срок снизил до 8 лет, но ведь и это немало.
Статья М. Хазина имеет второе название: "Анатомия крупного
мошенничества". На деле же она скорее вскрывает анатомию
правоприменительного мошенничества в делах о фальшивых авизо, когда
разоблачают и наказывают отнюдь не самых виновных и осуждают чем не
виновнее, тем сильнее.

<H3><A NAME=#2_4>Чеки "Россия" за автомобили</A></H3>
(ОСП от 17.02.1995 г. по делу О.Л.)

Обвинитель Владышевский: О. занимался посредничеством, в том числе
перепродажей автомашин. Крупный потребитель из Ингушетии по договоренности
о
поставке партии в 72 машины расплатился чеком "Россия" на 350 млн. руб.
(разновидность авизо), который с помощью его знакомой Л., сотрудницы
тульского "СВАК-банка", был дооформлен и сдан в банк. После получения
подтверждающих телеграмм местный РКЦ перечислил в банк эту сумму, однако О.

успел получить из нее только небольшую часть, т.к. банк заподозрил
поддельность сведений в чеке "Россия". После подтверждения поддельности
чека
полученные О. средства были изъяты со счета его фирмы и наложен арест на
его
имущество, сам О. и помогавшая ему оформлять чек"Россия" Л. были арестованы

и осуждены за попытку хищения путем мошенничества 350 млн. руб. на
максимальные сроки - 10 и 9 лет л.с.
Защитник Сокирко подчеркнул, что с его точки зрения О. и Л. никак не
могут считаться изтотовителями фальшивки, что они сами стали жертвой обмана

со стороны "крупного потребителя из Ингушетии", который и передал О.
подложный чек "Россия". Подсудимые же делали все открыто. Например, Л.
советовалась с коллегами по банку, как следует оформлять эти документы, оба

они ожидали подтверждения истинности чека в РКЦ, на котором и лежала
ответственность. Следствие же предпочло не искать настоящих преступников, а

сделать виновников из самих обманутых.
Вопрос присяжным: Виновны ли О. и Л. в хищении?
Вердикт: Не виновны - 8 голосами против 2.
Почти все присяжные сетовали на плохое следствие и массу непонятного в
деле. Большинство их на этом основании решило считать подсудимых
невиновными, но два человека все же склонились к осудительному вердикту,
как
бы преодолев принцип "презумпции невиновности". Возможно, что подобно им
поступили и официальные обвинители и судьи, определившие О. и Л.
максимальные сроки наказаний.
Общий же итог этого ОСП зафикисировал очевидное противоречие приговоров
по авизовочным делам совести подавляющего большинства присяжных.

<H3><A NAME=#2_5>Дело обналичивателя П.</A></H3>
(ИСП 13.10.1996 г.)

В приложении 2.1. помещена полная стенограмма этого процесса (за
небольшими изъятиями непринципиального характера), что дает читателю
возможность провести собственный анализ и тем самым помочь и автору в
уяснении того, что, говоря языком юристов, "не охватывается сегодня его
сознанием". Пусть эти надежды невелики, но, по крайней мере публикацией
этой
стенограммы я даю себе шанс. Читателя последующего текста я прошу
предварительно ознакомиться с фабулой дела и прениями сторон по
стенограмме.
Организаторы данного ИСП вольно или невольно, но поставили присяжных в
условия жесткого эксперимента. Выделив из реального уголовного дела один
эпизод, обвинение предложило присяжным осудить подсудимого, дав минимум
информации, да и та была довольно условной практически без доказательств,
лишь на основании самого задекларированного факта обналичивания П. к
похищенным средствам и "внутренней убежденности" обвинителя.
Как признал судья-исследователь в беседе с присяжными уже после
окончания процесса: "В нормальной правовой системе недоказанная виновность
означает доказанную невиновность", а так называемое "объективное вменение
недопустимо для цивилизованного правового общества, потому что человек
может
отвечать только за те действия, в которых он отдает себе отчет".
Такое пояснение для вопрошающих присяжных были почти шоковым, потому
что перед этим на самом процессе именно судья высоко оценил обвинение П.,
построенное "на объективном вменении", и потому все без исключения
присяжные
согласились с ним и на вопрос о виновности ответили "да".
Тем не менее, я считаю, что "эксперимент" дал интересные результаты.
Обвинение и защита в этом процессе отстаивали перед присяжными две
противоположные позиции:
- предприниматель П., согласившийся предоставить счет своей фирмы для
транзита крупных средств, добытых из ЦБ РФ с помощью фальшивого авизо за
коммерческий процент, есть участник организованной преступной группы
мошенников, хотя прямых доказательств его осведомленности о преступном
источнике этих средств не добыто,
- предприниматель П. не знал и не мог знать о преступном характере
перечисляемых через его фирму денег, он считал, что занимается операциями
типа обналичивания, и получил за услугу хороший коммерческий процент.
Доказательств иного не добыто, поэтому П. не виновен полностью.
Однако не нашлось ни одного присяжного, который бы согласился с одной
из крайних позиций. Они отвергли доводы и обвинителя, и защитника.
И потому можно считать, что стороны потерпели поражение.
Вопросы присяжным:
1.Виновен ли П. в хищении организованной группой?
2.Если нет, то виновен ли он в пособничестве хищению?
3.Если нет, то виновен ли он в укрывательстве преступления?
4. Если П. виновен, то заслуживает ли он лишения свободы?
Вердикт присяжных: Виновен в пособни