Юрий Сяков. Волхов в огне ВОЛХОВ 1997 год ЮРИЙ СЯКОВ ВОЛХОВ В ОГНЕ Документальный очерк ВОЛХОВ 1997 год Книга посвящена 70-летию Ленинградской области *** Документальный очерк "Волхов в огне" издан при финансовой поддержке Законодательного собрания Ленинградской области, мэрии города Волхова и ленинградской фирмы "Л.А.-Росс". Документальный очерк "Волхов в огне" - это первая попытка последовательного изложения событий Великой Отечественной войны, которые происходили в городе Волхове, на дальних и ближних его подступах. Большое внимание автор уделил сражению за Волхов осенью и зимой 1941 года, а также ключевой роли Волхова в обороне Ленинграда. В книге использованы богатый фактический материал, воспоминания участников событий, документы, дневники, письма. Книга рассчитана на широкий круг читателей, а также может быть использована в качестве учебного пособия на уроках краеведения. Волховская застольная Каждый раз в День Победы или во время других таких же замечательных и светлых праздников, когда убеленные сединой и увешанные орденами и медалями старики начинали дружно петь "Застольную Волховского фронта", у меня от непонятного волнения начинало учащенно биться сердце. Мне, человеку, который знает войну только по рассказам ее участников, книгам да кинофильмам, эта песня почему-то казалась особенно родной. Ее слова, написанные фронтовиком Павлом Шубиным, передают величие и трагизм событий, которые происходили в годы Великой Отечественной войны на волховской земле. Моей земле... Вспомним о тех, кто командовал ротами, Кто умирал на снегу, Кто в Ленинград пробирался болотами, Горло ломая врагу. Будут навеки в преданьях прославлены Под пулеметной пургой Наши штыки на высотах Синявина, Наши полки подо Мгой. Однажды журналистская судьба свела меня с необычным человеком, рядовым солдатом великой войны. Он жил в Волхове на улице Молодежной. В то время все газеты и журналы были наполнены праздничными, героическими статьями и очерками, посвященными 35-летию Победы. И мне предстояло написать в газету материал об участнике сражений под Волховом, желательно из тех, кто воевал с фашистами еще в 1941 году. Искал своего будущего героя по спискам в военкомате, в паспортном столе, в отделах кадров предприятий. Оказалось, что солдат 1921 года рождения, которые начинали служить в кадровой довоенной армии, в живых практически не осталось - полегли на полях сражений, умерли в госпиталях от ран. С большим трудом нашел фамилию, адрес человека, незваным пришел к нему домой. Познакомились. Он провел меня на кухню, достал четвертинку, два граненых стакана и молча разлил водку. - Писать не о чем, - сказал бывший фронтовик. Он взял свой стакан, без слов стукнул им по моему и выпил. - Да, писать не о чем, - повторил он. - Война есть война, что о ней теперь говорить. Жив - и слава богу. Всего не расскажешь, сердца не хватит... Это штабные да тыловики стали теперь героями, а я был простой солдат на передовой без званий и наград... Танкист наш написал стихотворение, фамилию не помню... - Сергей Орлов... - Может быть. Только меня не зарыли в шар земной, не сгинул я без вести... Покалеченный, но вернулся домой. Всех наших ребят помню... - По его небритым щекам текли слезы. Он их не стеснялся, не старался вытереть своей грубой широкой ладонью. - Вы начали войну в 1941-м? - Начал... Выгрузили нас с эшелона на станции Войбокало... В сентябре это было. Политрук сказал: немцы окружили Ленинград, надо освободить колыбель революции от вражеских оков. Пошли в атаку со штыками наперевес. По болоту... Вода выше колен, деревца стоят чахлые - не спрячешься. Немцы по нам из минометов шпарят, из пулеметов поливают, а мы идем... И они пошли на нас. Идем навстречу, стреляем друг в друга... Только мы из винтовок, а они из автоматов да ручных пулеметов. У моего товарища миной голову оторвало. Оборачиваюсь, а он стоит с винтовкой в руках, но без головы... Шинель зацепилась за срубленный осколком ствол березки и держит... Потом написали, мол, пропал без вести. Такими пропавшими без вести все болота от Войбокало до Синявино выложены... Но я отомстил за него. У немца-пулеметчика патроны кончились, он стоит, орет на своего помощника, который ящик за ним тащил и замешкался. Вот я сначала подносчика патронов застрелил, а потом и пулеметчика успокоил. Он на меня с ножом бросился, а я его штыком достал... Из нашей роты в том бою семеро в живых осталось... Вот и весь героизм. Здесь книги не хватит, чтобы все описать, а если кто и напишет, то каждую страницу надо слезами омыть... Запомнились мне его слова на всю жизнь. Правдивую книгу о войне написать трудно, потому что на нее, войну, каждый смотрит со своей колокольни. После войны появилось немало мемуаров, в которых рассказано о кровавом и изнурительном сражении по прорыву блокады Ленинграда, боях под Волховом осенью и зимой 1941 года, когда в прямом смысле на волховских берегах решалась судьба северной столицы. Да что-то в них недосказано, недоговорено, словно сдерживало что-то авторов. Чем дальше время отдаляло события первых военных месяцев, тем больше стирался в памяти весь трагизм происшедшего. Суровость оценок и выводов была подменена напыщенной героикой по принципу: победителей не судят. Особенно постарались генералы, которые проиграли почти все сражения в 1941 году, командиры разного ранга, которым было стыдно вспоминать и свою неумелость в первые месяцы войны, и свою беспомощность, и страх, и безжалостность по отношению к простым солдатам, которых бездарно посылали на вражеские пулеметы с одной гранатой в руке, с винтовкой и бутылкой с зажигательной смесью - на танки. Такое было. Бои под Волховом и за Волхов описаны во многих воспоминаниях. В годы войны город называли младшим братом Ленинграда. И это было правдой. Со стороны Волхова шли на прорыв блокады советские батальоны и полки. Здесь была одержана одна из первых побед в Великой Отечественной войне. Отсюда пришел первый поезд с продовольствием в выстоявший Ленинград, отсюда шла электроэнергия для промышленности города на Неве. В этой книге я не ставлю цель рассказать и проанализировать все, что происходило в Волхове и вокруг него в годы войны. Это невозможно сделать, не утонув в мелочах, подробностях, которые мало чего могут добавить к общей картине событий, которые развивались в городе, на дальних и ближних его подступах. Критически проанализировав мемуарную литературу, газетные и журнальные публикации, использовав записи встреч с участниками боев и тружениками тыла, я постарался по возможности предельно правдиво рассказать о том, что происходило на волховской земле в трудные военные годы. Вспомним, как русская сила солдатская Немцев за Волхов гнала... Встанем и чокнемся кружками стоя, мы - В братстве друзей боевых, Выпьем за мужество павших героями, Выпьем за славу живых. Юрий СЯКОВ. Я на подвиг тебя провожала... Рано утром председатель Волховского горисполкома Зайцев позвонил на квартиру первому секретарю горкома Матвееву и взволнованным голосом, нарушая строгие инструкции по секретности любых телефонных разговоров, сказал: - Николай Иванович, только что поступило указание от председателя Леноблисполкома Соловьева о мобилизации всех сил противовоздушной обороны, соблюдении светомаскировки и подготовке к проведению мобилизационных мероприятий. - Николай Михайлович, может быть, не стоит беспокоиться, обычные учения, проверка нашей готовности на случай войны? - Это война, Николай Иванович. Немцы бомбят наши города... - Действуйте по плану, только без паники. Я позвоню в обком... В Ленинградском обкоме на звонок Н.И. Матвеева отреагировали довольно нервно: "Ждите правительственного сообщения, мы сами толком ничего не знаем..." Так начался воскресный солнечный день 22 июня 1941 года. С утра волховчане семьями потянулись к реке. Кто купаться и загорать, кто белье постирать. Где-то в бараках завели патефон. Звонкий голос Клавдии Шульженко в сопровождении известного польского "Голубого джаза" под управлением Ежи Петерсбургского исполнял еще тот, довоенный, но очень популярный шлягер "Синий платочек" на слова поэта и драматурга Я.М. Галицкого. В нем еще не "строчил пулеметчик за синий платочек, что был на плечах дорогих!" Девушки, подражая известной певице, напевали любимую "Чаориту". Спортсмены ДСО "Локомотив" готовились к эстафете, которая стартовала на стадионе железнодорожников, а финишировать ее участникам предстояло на стадионе металлургов "Цветмет". Через реку бегуны должны были переправляться на лодках выше плотины. Молодые железнодорожники уже собрались на стадионе и готовились стартовать, когда кто-то принес весть - война, скоро будут передавать по радио важное правительственное сообщение. - Накануне в субботу мы с приятелями до ночи гуляли в Ильинском саду, домой пришли поздно, - рассказал волховчанин Александр Владимирович Цветков. - В то время я работал инструктором противовоздушной обороны паровозного хозяйства железнодорожного узла. За плечами у меня была учеба в Лодейнопольском железнодорожном техникуме, три года службы в армии. В воскресенье утром в 7 часов к нам домой прибежал рассыльный и сказал, чтобы отец, который заведовал теплой промывкой паровозов, и я срочно пришли в депо. Там уже собралось много людей. Нам зачитали телеграмму наркома путей сообщения, из которой все поняли - фашистская Германия без объявления войны напала на нашу Родину... В городе было срочно созвано первое в условиях войны совещание секретарей первичных организаций и начальников объектов МПВО Волхова. На железнодорожном узле и алюминиевом заводе, в конторе "Главсевзапстроя" прошли митинги, в других коллективах - собрания, посвященные Заявлению Советского правительства о вероломном нападении фашистской Германии на Советский Союз. Многие волховчане прямо с митингов и собраний шли в военкомат, горкомы партии и комсомола, обращались с просьбой зачислить их добровольцами в Красную Армию. К вечеру первого дня войны был выпущен экстренный номер районной газеты "Сталинская правда". В нем впервые появился призыв: "Все для фронта, все для победы!" С началом войны свыше одиннадцати тысяч волховчан ушли на фронт - каждый третий, кто мог держать оружие в руках. А кто не умел, того учили. Все готовились отбросить озверевшего фашистского зверя и разгромить его опьяненные легкими победами дивизии. "Врага отбросим, будем воевать на его территории малой кровью", - говорили добровольцам комиссары и политруки. Такова была сталинская военная доктрина, которая сидела крепко в головах людей накануне войны. После работы многие железнодорожники шли на стадион "Локомотив", где проходили занятия военным делом. В 1941 году Михаил Павлович Малей был нештатным председателем ДСО "Локомотив". Он закончил десятилетку и его взяли на работу в паровозное депо техником. - На стадионе мы маршировали, осваивали оружие и ружейные приемы, - вспоминал Михаил Павлович. - Люди нас учили разные, у кого за плечами был хоть какой-нибудь военный опыт. На всю жизнь запомнились команды: "Конница слева!.. Конница справа!.." Мы занимали соответствующую позицию, выставляли вперед штыки и отрабатывали прием, как защититься от конницы противника. Чтобы тебя по голове шашкой не рубанули. Тогда многие еще не знали, с какой бронированной "конницей" нам предстоит воевать... 24 июня Совнарком СССР принял постановление "Об охране предприятий и учреждений и создании истребительных батальонов". Уже 27 июня в Волхове был сформирован истребительный батальон в количестве 300 человек, командиром которого был назначен начальник городского отдела милиции И.И. Васильев. В него вошли металлурги и строители, работники различных городских учреждений. Бойцы прошли хорошую подготовку, взяли на себя защиту городских объектов от шпионов и диверсантов. Лучше всех показывали себя в учебе и боевой работе В.П. Акуленко, В.Ф. Филин, К.И. Максимов, другие коммунисты и беспартийные. Через несколько месяцев их умение пригодилось при защите Волхова. В левобережной части города, у железнодорожников, истребительным батальоном командовал Иван Абрамович Мартинен, управляющий отделением Госбанка. Бойцы жили на казарменном положении в школе No2. Они охраняли эвакуированных из Прибалтики, прочесывали окрестные леса в поисках диверсантов. Постепенно ряды батальона редели - его бойцов тоже призывали в армию. По призыву ленинградцев повсеместно стало создаваться народное ополчение. В Волхове пример показали рабочие Волховского алюминиевого завода. Их отряд был сформирован первым. За несколько дней в городе записалось в ополчение около шестисот волховчан. По радио, со страниц газет звучали тревожные сообщения: враг продвигается в глубь страны. Красная Армия, истекая кровью, оставляла город за городом. Вскоре война докатилась и до Приладожья. В небе все чаще стали появляться самолеты с черными крестами на фюзеляже. У деревни Пурово они расстреляли женщин и подростков, которые работали в поле. Фашистские летчики убили трех женщин и шестерых ранили. С большой высоты сбрасывали бомбы на железнодорожный узел, Волховскую ГЭС, единственный мост через Волхов. Немцы разбомбили деревню Чаплино, по соседству с которой находилась воинская часть. Погибли мирные жители. Это вызывало гнев и возмущение людей, которые наивно верили, что в начавшейся войне существуют какие-то общепринятые правила, что армии должны сражаться друг с другом, не трогая мирное население. Но такие настроения быстро прошли, открывая в сердцах путь для ненависти к врагу и объединяя силы народа в единую волю, которая через четыре года приведет всех оставшихся в живых к победе. Уже в июле, понимая всю сложность военной обстановки, встал вопрос о строительстве оборонительных сооружений на подступах к Волхову. Реально оценивая ситуацию на фронтах, можно было ожидать появления врага откуда угодно. 9 июля немцы взяли Псков и устремились на не защищенный с юга Ленинград. В спешном порядке создавался Лужский оборонительный рубеж, позиции на котором занимали дивизии ополченцев и отходящие с боями сильно поредевшие части Красной Армии. Фашистские захватчики нацелились на Новгород. Спустя месяц после начала войны, 22 июля, немецкие бомбардировщики совершили ночной налет на Москву. Сквозь заслоны прорвалось всего несколько вражеских самолетов, но и этот факт имел большое моральное значение. Столица оказалась под ударом. На южных и западных подступах к Волхову жители города и соседних деревень - в основном женщины и подростки, мобилизованные горкомом комсомола ребята возводили доты и дзоты, рыли траншеи и противотанковые рвы, устраивали завалы и проволочные заграждения. Этими работами руководил бригадный инженер Ивановский, которого вскоре с большой благодарностью будут вспоминать защитники Волхова. С тяжелыми боями они отходили на хорошо подготовленные позиции. Не верилось, что враг может подойти к городу. Не хотелось верить, что на его подступах развернется сражение, от которого будет зависеть судьба не только Волхова, но и Ленинграда. Надо было строить быстро. Быстрее, чем рвались к колыбели революции опьяненные кровью вражеские полки. 29 августа 1941 года утром рекогносцировочная группа военного инженера 2-го ранга А.И. Белобокова прибыла в штаб оборонительного строительства. Участник этой группы полковник в отставке Д. Жеребов вспоминал: "Июль и август мы работали на рубежах под Красным Селом, Лугой. Куда пошлют нас теперь? Гадали, ждали вызова к майору Н.Ф. Кирчевскому. - Поедете на Волхов, - сказал он, - произведете рекогносцировку на восточном берегу от ГЭС до Новой Ладоги. С тяжелым настроением, тревогой уезжали мы из Ленинграда. Жестокие бои шли у Мги. Утром вражеские снаряды стали рваться на территории Ижорского завода и города Колпино. С Невы гремели орудия эскадренных миноносцев "Строгий" и "Стройный". Они вели огонь по врагу... 30 августа утром на полуторке шофера А.П. Прокофьева выехали из Ленинграда на Волхов. - Будем пробираться вдоль Невы через Ивановское на Старую Ладогу, а там и к Волховской ГЭС, - сказал он. Это была последняя шоссейная дорога, выходящая из Ленинграда. Мы еще успели проскочить через Ивановское. А через несколько часов враг от Мги вырвался к Неве, захватил Ивановское, перерезал и эту дорогу, сделал невозможным судоходство по Неве. 31 августа перед нами поставили задачу - отрекогносцировать шесть батальонных районов обороны. В их состав включались деревни Чернавино, Горчаковщина, Бабино, Поляша, Иссад, Березье, Немятово-1, Глядково. Ранним утром отвез нас Прокофьев по первым трем батальонным районам и начали мы на местности "сажать" и "разбивать" огневые точки, окопы для артиллерии, намечать траншеи, ходы сообщения, проволочные заграждения, минные поля. Весь день работали от зари до темноты. Работали мы тремя группами. Старшими были А.И. Белобоков, военный инженер 3-го ранга В.Н. Сидоров, майор Трофименко. В районе южнее и севернее ГЭС на строительстве дзотов, окопов, траншей с начала сентября работали тысячи женщин, девушек из Москвы, Ярославля". Большая группа молодежи была мобилизована на оборонные работы из деревень Пашского района. Больше ста человек собралось в Паше у райисполкома и пешком отправилось в Новую Ладогу. Участник оборонных работ под Волховом Павел Александрович Тюньков рассказал: - Мне еще тогда не было семнадцати лет. Жил в деревне Насоново на речке Козопаше. Получил повестку и отправился на оборонные работы. Когда пришли в Новую Ладогу, нас, мальчишек, заставили разгрузить баржу дров. Переночевали, а потом пешком в Волхов. Весь сентябрь и октябрь рыли противотанковые рвы, окопы, строили дзоты. Норма выработки для мужчины, то есть для меня и моих сверстников, на день была 5 кубометров грунта. Очень тяжело было, кормили плохо, хлеба мало получали, но норму старались выполнить. Работал к югу от Волхова, потом копал оборону на Валимском ручье. По всему восточному берегу реки копали как муравьи... ...Военные инженеры первым делом начали возводить дзоты в крутом восточном берегу Волхова. Глубокая посадка дзотов не демаскировала их, они совершенно не возвышались над поверхностью грунта. Для устройства каждого дзота надо было отрыть котлован глубиной до 3-4 метров, вынуть сотни кубометров грунта, поставить деревянный сруб, перекрыть его 3-4 накатами, засыпать сверху грунтом, тщательно замаскировать. За месяц на переднем крае восточного берега Волхова от Новой Ладоги до Прусыной Горки было возведено более 40 мощных пулеметных и артиллерийских дзотов, отрыты участки траншей, ходов сообщения, противотанковых рвов. К этому же времени группой А. И. Белобокова было отрекогносцировано на участке от Глядково до Городища с расстоянием между ними в 66 километров 22 батальонных района обороны, имевших каждый от 2 до 3 километров по фронту и в глубину от 1,5 до 2,5 километра. В период с 6 по 10 октября комиссия инженерных войск 54-й армии приняла возведенные дзоты и отрекогносцированные районы обороны. Амбразуры дзотов смотрели на запад. Военное командование предполагало, что немцы могут начать наступление от Мги в восточном направлении в сторону Волхова. Уже тогда допускалась сдача врагу левобережной части города, чтобы сохранить линию фронта по естественному рубежу - восточному берегу реки Волхов. Но немцы тоже не были слепыми. Их авиаразведка докладывала об огромном скоплении людей на строительстве оборонительных сооружений вдоль реки. Среди массы народа затерялся не один вражеский лазутчик, которые старательно наносили на карты схемы обороны. Не случайно позднее, в конце октября, немцы ударят во фланг этой оборонительной линии, которая в большей своей части окажется непригодной для оборонительных боев с наступающим с юга противником. 230 учащихся школы ФЗО Волхова вместе с преподавателями были отправлены на эти оборонные работы. Контора "Главсевзапстроя", алюминиевый завод и городская больница обеспечили их несколькими грузовыми машинами. Район прислал 33 лошади, которые работали на перевозке строительных материалов и людей. Железнодорожники изготовили в своих мастерских сотни противотанковых ежей, 112 тысяч строительных скоб. И это было далеко не все, что сделали для фронта паровозники, путейцы, вагонники. Они оборудовали семь вагонов под зенитно-пулеметные установки, построили бронеплощадку для бронепоезда, оснастили военно-продовольственный поезд, сделали немало инструмента для людей, занятых на оборонных работах. В районе деревень Плеханово и Вячково строились полевые аэродромы. Для этой цели горком ВКП (б) и горисполком мобилизовали более 250 человек. 13 августа на станции Зеленец фашистские летчики атаковали эшелон с боеприпасами. Три бомбы попали в состав: загорелись вагоны, стали взрываться снаряды на платформах. Главный кондуктор поезда Федор Иванович Кудряшов прорвался через огонь до путейской казармы и сообщил о случившемся на станцию Волховстрой. Железнодорожник вернулся к эшелону и вместе с другими вступил в борьбу с бушевавшим пламенем, стал отцеплять вагоны. Подошел восстановительный поезд. Уцелевшие вагоны прицепляли к паровозу и оттаскивали на станцию Волховстрой. На горящих платформах рвались боеприпасы, осколки свистели в воздухе как на фронте, но люди не покидали своих постов. Они выиграли этот бой. Пройдет два с половиной года и главный кондуктор Федор Иванович Кудряшов будет сопровождать первый после прорыва блокады поезд с продовольствием в сражающийся и непобежденный Ленинград. Уже в середине августа три партизанских отряда, сформированных в Волхове, - железнодорожников, рабочих алюминиевого завода и сводный - были направлены в Ленинград, а оттуда - в немецкий тыл. В этих отрядах насчитывалось 88 человек. Отряд железнодорожников под командованием машиниста А.В. Чернышева, получив винтовки и гранаты, был переброшен в район Любани. В немецком тылу под Любанью действовал и партизанский отряд металлургов Волховского алюминиевого завода под командованием заместителя директора Г.В. Иноземцева. Сводный партизанский отряд был сформирован из рабочих Сясьского ЦБК, новоладожцев, жителей Колчаново и Лодейного Поля. В конце августа этот отряд был направлен на задание в район станции Мга, а затем переброшен на станцию Погостье. Партизаны вели разведку, совершали диверсии, устраивали засады. Все три партизанских отряда успешно выполнили боевую задачу. После того, как они вернулись в Волхов, их бойцы принимали активное участие в обороне города. С начала войны действовал строгий приказ, запрещающий военным всех рангов, партийным и хозяйственным руководителям вести дневники. Не рекомендовалось делать записи и остальным советским гражданам. Это обеспечивало определенную секретность, так как дневники могли послужить противнику и представлять для него интересную информацию. Сразу после разгрома Польши и Франции в руки гитлеровских специалистов из ведомства министра пропаганды Геббельса попало много дневников польских и французских офицеров, которые давали беспощадную оценку своим правительствам, военным руководителям. Сталин боялся, что, доверяя свои мысли бумаге, люди усомнятся в его святости, особенно когда одно поражение следовало за другим. Тем более ни к чему было вспоминать о поражениях советским людям в случае еще очень и очень призрачной тогда победы. Потом было написано много воспоминаний о подвиге, героизме, победах в 1943-м, 1944-м и, конечно, весной 1945-го. Но до сих пор не любят вспоминать боевые ветераны свое унижение, а нередко отчаяние в 1941 году. Первый секретарь Волховского горкома ВКП (б) Николай Иванович Матвеев ослушался вождя и не выполнил строгое партийное указание. Всю войну он вел дневник, где в полузашифрованном виде кратко и методично записывал все, что происходило в городе и районе. Несмотря на краткость этих сохранившихся до наших дней дневниковых записей, ярко показана организаторская роль городской коммунистической организации и ее штаба - горкома. Без преувеличения можно сказать, что коммунисты в то время воодушевляли людей на ратный и трудовой подвиг, большинство сами являлись примером отваги и самоотверженной работы. В первые месяцы войны в партию вступали не только по убеждению, но и потому, что эта партия - особенно в низовых звеньях - возглавила силы народа на отпор врагу. "4 июля. Встал вопрос о выборе места для партизанской базы. Решали эту проблему втроем, лежа над картой района в садике горкома: А.Г. Соколов, А П. Лазарев и я. Инициатива в этом деле проявил А.Г. Соколов Именно он предложил избрать деревню Дудачкино. Выбор этого места определялся потому, что от него на одинаковом расстоянии проходят шоссе Тихвин - Колчаново и железная дорога Лодейное Поле - Волховстрой. Кроме того, председателем сельсовета там был дядя Соколова, на которого, по словам Александра Григорьевича, вполне можно было положиться. Для окончательного определения места для базы выехал А.Г. Соколов. Место он нашел недалеко от деревни Дудачкино". В июле начали подавать сигналы воздушной тревоги посты оповещения. Вначале, как правило, ровно в 12 часов на большой высоте проходил один вражеский самолет. Самолеты-одиночки производили разведку, готовясь к первому массированному налету. Вскоре в горкоме партии появились новые люди - майоры Левухин и Солдатов-Резник, капитан Нагребецкий из разведотдела 54-й армии. Они занимались вербовкой людей и подготовкой их к отправке в тыл врага. В этой работе активное участие принимал первый секретарь горкома комсомола Владимир Дураничев. Уже 11 июля немецкие самолеты нанесли бомбовый удар по станции Пупышево. Через четыре дня налет повторился - немецкие летчики сбросили бомбы вновь на станцию Пупышево и станцию Мга. А 15 июля волховчане отправляли первых добровольцев из народного ополчения в Ленинград, на фронт. В основном это были заводчане. Вскоре Волхов стал тыловым городом сразу двух армий, которые сдерживали натиск наступающего врага. 48-я армия Ленинградского фронта пятилась под ударами немецких танков на участке между Ленинградом и Волховом, а 4-я армия из резерва Ставки с большим трудом остановила врага на рубеже Малуксинский Мох - Кириши, а также на восточном берегу реки Волхов до реки Пчевжи. Командование и той, и другой армии требовало к себе внимания и просило помощи. В тыл отправлялось на ремонт стрелковое оружие, танки, бронепоезда. В обратном направлении везли продовольствие, строительные материалы для оборонительных сооружений, отремонтированную технику. 6 сентября Н.И. Матвеев записал в своем дневнике: "Поступила просьба представителей 48-й армии выделить им 7 тонн хлеба". Хлеб нашли и отправили по назначению. Кроме того, бойцам на передовую линию были направлены картофель и овощи из колхозов Староладожского сельсовета. В 4-ю армию послали оборудование для походной типографии, отремонтированные станковые пулеметы. Уже к сентябрю стало очевидно, что Волхову не удастся остаться в стороне от активных боевых действий. Немцы полукольцом охватывали с западной и южной стороны, все чаще бомбили железнодорожный узел, мост, посылали глубокую разведку. Все больше в городе становилось военных: сосредоточивались воинские части, разворачивались штабы, кольцом окружали Волхов зенитные батареи, которые вели отчаянную борьбу с фашистскими самолетами. Перед городом ставилась еще одна очень сложная задача. "3 сентября 1941 года. Приехал из Ленинграда генерал-майор А. М. Шилов для решения важных вопросов: отправления продовольствия Ленинграду, организации приема эвакуированных. Организация эвакоприемников целиком ложится на город. Необходимо подготовить их на тысячу мест". "4 сентября 1941 года. Под эвакоприемники для ленинградцев выделили общежитие железнодорожного техникума, клуб алюминиевого завода и больницу. В железнодорожном клубе разместился эвакоприемник No93 54-й армии. Для обслуживания и помощи эвакуированным направляются врачи М.Н. Милицина, Т.Н. Филипьева и Е.Н. Барановская", - писал в своем дневнике Н.И. Матвеев. Вскоре встал вопрос о создании партизанского отряда, который мог бы вести борьбу с врагом, если бы фашисты захватили Волхов. В него вошли коммунисты и комсомольцы. Командиром этого отряда назначили первого секретаря горкома ВКП (б) Н.И. Матвеева. В лесу около Дудачкино построили большую землянку 30 на 40 метров для размещения партизан, а также специальные землянки для продовольствия и оружия. Туда завозили запасы оружия, боеприпасов, продовольствия. В ДСО "Локомотив" были тщательно отобраны и просмолены лыжи, которые тоже отправили на базу. Подготовка партизанского лагеря была поручена группе в составе Дураничева, Соколова, Зарубина, Клименко и Филина. Большую группу комсомольцев и молодежи города направили в комсомольский батальон, который формировался в Тихвине. Впоследствии этот батальон героически сражался за освобождение этого города в составе войск генерала армии К.А. Мерецкова. Фашисты настойчиво бомбили Волхов. Во время одной из бомбежек директору Волховского алюминиевого завода С.Д. Мовшовичу позвонили из Ленинградского обкома ВКП (б) и предупредили о необходимости начать подготовку к эвакуации предприятия. Вечером вновь состоялся телефонный разговор по каналам связи Ленэнерго. Директору сообщили из Ленинграда, что проект постановления Государственного Комитета Обороны об эвакуации подписан первым секретарем обкома А.А. Ждановым и командующим Ленинградским фронтом маршалом К.Е. Ворошиловым. Депеша о подготовке к эвакуации оборудования предприятий через Волхов была послана директорам глиноземного завода в Тихвин и бокситогорских рудников. 30 августа 20-я моторизованная дивизия немцев под командованием генерал-майора Цорна практически после боя захватила Мгу. Попытки отбить у врага этот важный в стратегическом отношении населенный пункт и станцию ни к чему не привели. Немцы отразили все атаки и, укрепив свое положение, продолжили наступление в сторону Невы. Была полностью перерезана железная дорога, соединяющая Ленинград с остальной страной. Немцы расчленили на две части отступающую под их ударами 48-ю армию. Одни подразделения остались в кольце, а другие стали отходить в сторону Волхова. Ленинград оказался отрезанным от всех своих электростанций. Последней оставалась Волховская ГЭС. Немцы перерезали линию электропередач, и в Волхове прекратили подачу тока в сражающийся город. 9 сентября по решению Государственного Комитета Обороны начался демонтаж оборудования первенца гидроэнергетики России и отправка его в глубокий тыл. На станции для нужд Волхова и фронтовых подразделений остались в работе два малых генератора. Днем раньше на фронте произошли события, которые коренным образом изменили в худшую сторону и без того напряженную обстановку в южном Приладожье. Упущенные возможности Ранним утром 8 сентября от угольной пристани Шлиссельбурга отошла последняя баржа с шестьюдесятью бойцами 1-й дивизии НКВД. После неудачной попытки отбить Мгу и во время отступления к Неве она потеряла до 70 процентов своего личного состава. Сил защищать Шлиссельбург не было. Командующий Ленинградским фронтом К.Е. Ворошилов был озабочен только одним - закрепиться на правом берегу Невы, не допустить переправы противника, удержаться... Немцы не торопились. После завтрака в 9 часов утра они без боя вошли в Шлиссельбург. Спустя сорок минут на городской колокольне был поднят флаг с черной свастикой, который красноармейцы хорошо видели с противоположного берега. Началась блокада Ленинграда. А что в эти дни происходило в Волхове? Попавшего в беду маршала К.Е. Ворошилова Иосиф Виссарионович Сталин послал выручать верного соратника, послушного исполнителя маршала Г.И. Кулика. Это был единственный случай в истории Великой Отечественной войны, когда на должность командующего в спешке формируемой 54-й армии послали маршала. Надо вспомнить, что первый командующий Ленинградским фронтом М.М. Попов имел звание генерал-лейтенанта. Одно время Ленинградским фронтом командовал и генерал-майор И.И. Федюнинский. А здесь - неукомплектованная армия, которая по количеству войск больше напоминала армейский корпус с неполной численностью, а командовать ею поставили знаменитого маршала. Поступок И.В. Сталина при назначении Г.И. Кулика можно объяснить лишь одним - важностью задачи, которая перед ним ставилась. Приезд маршала вызвал некоторый энтузиазм в войсках. Солдаты говорили: "Кулик - птица болотная, одолеет немца в наших болотах!" И.В. Сталин еще надеялся на свои проверенные во время армейских чисток старые кадры - Ворошилова, Тимошенко, Буденного, Кулика, что они смогут повести красноармейские полки на разгром врага, к победе. Надо было хорошо знать Григория Ивановича Кулика, чтобы его отправить на фронт с единственным приказом - победить, ударить во фланг наступающим немецким дивизиям, разгромить их и спасти Ленинград от нависшей угрозы. Этот не посмеет ослушаться, не посмеет не победить. Что за человек был Григорий Иванович Кулик? Г.К. Жуков и А.В. Василевский в своих воспоминаниях дружно отмечают редкую для военного человека бесхребетность Кулика и его беспрекословную готовность выполнить любую волю хозяина, а также чванливое всезнайство по отношению к подчиненным. После боев на Халхин-Голе Сталин спросил Жукова, как ему помогали Кулик, Павлов и Воронов. - Что касается Кулика, я не могу отметить какую-либо полезную работу с его стороны, - ответил Георгий Константинович. Вместе с другими советскими военспецами Кулик был в Испании. Под псевдонимом генерала Купера он состоял военным советником при председателе хунты обороны Мадрида генерале Миаха. Советы Кулика оказались малополезными. Его отозвали в Москву, заменив более способным К.А. Мерецковым. Военный конфликт с Финляндией в декабре 1939-го - марте 1940 года сделал Кулика героем. На заключительном этапе войны куликовские сверхмощные пушки буквально раскололи неприступную линию Маннергейма. Кулик стал седьмым Маршалом Советского Союза, Героем Советского Союза. С началом Великой Отечественной войны вскрылись серьезные просчеты в деятельности Главного артиллерийского управления, которым руководил маршал Г.И. Кулик. Армии не хватало противотанковой артиллерии, тяжелые орудия были на конной тяге и в ходе боев их нередко приходилось бросать. Ничтожный уровень моторизации частей, артиллерийского парка сказался на боеспособности Красной Армии. Г.И. Кулик приехал в Волхов в начале сентября, незадолго до тех трагических событий, которые привели к разгрому советских войск восточнее Ленинграда и блокаде. Недалеко от Ильинского сада был большой карьер, откуда брали песок для строительства Волховской ГЭС. В его откосах бойцы строительного батальона в срочном порядке оборудовали узел связи и другие помещения штаба армии. Второй командный пункт армии саперы оборудовали в старом карьере у деревни Горка под Войбокало. Первый секретарь горкома партии Н.И. Матвеев так описал свою первую встречу с маршалом Г.И. Куликом, которая состоялась 5 сентября: "Появился "таинственный" маршал. Вечером я был в политотделе. Вдруг зовут к телефону. Звонил А.П. Лазарев, голос взволнованный: - Николай Иванович, тебя спрашивает маршал. - Сейчас, Алексей Петрович, еду в горком. (Горком в то время находился в деревянном здании на Октябрьской набережной почти напротив ГЭС). В горкоме выяснил, где может состояться встреча. Оказывается, в новых домах алюминиевого завода. Пошел. Темнота хоть глаза выколи. Только вышел на правый берег, окрик: - Стой, кто идет? - Секретарь горкома партии. - Следуйте дальше. Пошел. Опять окрик... Так по цепочке дошел до строящихся домов алюминиевого завода. Последний часовой показал мне на спуск в подвал. Спускаюсь и попадаю в общество военных. Узнав, кто я, повели в помещение, тоже подвальное, расположенное рядом. Там за столом возвышалась массивная фигура маршала Кулика. Его я знал по фотографиям. - Садись, секретарь... Сажусь. - Скажи, пожалуйста, у вас тут все дороги в таком непроезжем состоянии? - Все, товарищ маршал. - А что ты посоветуешь нам? - Я бы посоветовал, товарищ маршал, прежде всего обеспечить себя связью. Для этого следует взять в свои руки железнодорожный телефонный узел и телефонный узел речников. Телефонная станция 6-й ГЭС будет вспомогательным звеном... - Сейчас в твое распоряжение, секретарь, будет дан полковник. Командуй... Так в мое распоряжение поступил полковник и я начал "командовать". Полковником оказался симпатичный человек, как я узнал потом, преподаватель Военной академии связи Павел Парфентьевич Сивобедов. Не успел "откомандовать" полковником, ко мне подходит генерал. Потом я узнал, что генерал-лейтенантом был Р.П. Хмельницкий. Около Кулика находился еще один генерал-майор, но с ним я познакомился позднее. Им был А.В. Сухомлин, начальник штаба 54-й армии. С приподнятым настроением шел обратно в горком. Торопился, ведь там ждут новостей. Новости начинали воодушевлять. Несомненно, развертывание 54-й армии с большим количеством войск делается для настоящего отпора врагу. В тиши ночной думал, что главное командование, кажется, всерьез берется за наш участок". Это было действительно так. Сталин и Ворошилов торопили маршала с наступлением, с прорывом блокады. В состав 54-й армии включили части расформированной 48-й армии, вновь отмобилизованные дивизии, состав которых пополнялся по мере продвижения к фронту, в том числе и за счет призванных в армию волховчан. Уже 6 сентября в район станции Войбокало по железной дороге прибыла из-под Череповца 286-я стрелковая дивизия. В спешном порядке она заняла исходные позиции для наступления на линии озеро Синявинское - поселок Михайловский - Сиголово - Карбусель. Правее, ближе к Ладожскому озеру вышли на исходные позиции батальоны 1-й отдельной горно-стрелковой бригады. После слабого артналета плохо вооруженная 286-я стрелковая дивизия перешла в наступление с целью прорвать блокаду, но оно быстро захлебнулось. 11 сентября противник нанес мощный удар и отбросил советские войска на 10-12 километров к восточному берегу Назии. Командующий Ленинградским фронтом маршал К.Е. Ворошилов в эти дни направил маршалу Г.И. Кулику гневное письмо: "Почему Вы ничего не сообщаете о действиях и намерениях 54-й армии, ведь она должна работать в тесном взаимодействии с армиями Ленинградского фронта? Почему не посылаете сводок? Всего этого не понимаю. Так могут вести себя только зарапортовавшиеся люди". Обстановка требовала быстрых действий 54-й армии. Немцы за шесть - семь дней после захвата Шлиссельбурга не могли создать прочной обороны на протяжении 20 километров по линии Мга - Шлиссельбург. На это и рассчитывала Ставка, требуя от маршала Кулика решительных наступательных действий. Но командующий не спешил, ограничивался артиллерийским обстрелом вражеских позиций. Он хорошо помнил судьбу командующего Западным фронтом, Героя Советского Союза генерала армии Дмитрия Григорьевича Павлова, с которым они встреча