забьет... Глеб перевел взгляд на ее шею. В узенькой незагорелой морщинке поперек шеи лежал шнурочек свалявшейся степной пыли... Он послюнил палец и провел по черной морщинке. -- Ты чего? -- встрепенулась Зинка, открыв глаза. -- Пыль...-- Глеб посмотрел на свой палец и показал Зинке.-- Сорок? -- Тридцать шесть,--отчеканила Зинка и потрогала шею.-- Степь... А тебе сколько? -- Тридцать восемь. -- А я думала, пятьдесят. Что ж тебя Васька не кормит?.. -- Я всегда такой: как бокс бросил, курить стал -- похудел... -- Глеб, не зови ты меня на "вы"! -- "Фамильяриться со старшими терпеть ненавижу и гнушаюсь всяким фанфаронством..." Зинка открыла рот от изумления. -- Чего? -- Да это я так, из книги одной, хорошей... Все ж вы начальство. -- "Начальство"! -- передразнила она.-- Сижу с тобой ночью в коровнике, сына бросила... Ты, кроме шабашника, кто по специальности? -- По физике я... -- Учитель? -- Нет... Так... Физик... Мы вместе с Васькой учились, -- А у меня, Глеб, хахаль был...-- думая про свое, по складам произнесла Зинка и, заметив, как внимательно Глеб слушает, весело продолжила: -- Продал, паразит!.. Я ведь в другом совхозе работала, а он директор, а у него -- жена... А ей сказали добрые люди... Меня чуть из партии не поперли... А он и не заступился. -- Почему? -- Потому. Глеб нагнулся в сено, заковырялся в рюкзаке. -- Ты чего? -- Да вот...-- Он вытянул из рюкзака джинсы.-- Постирать хотел, вроде грязные...-- Он протянул Зинке джинсы: -- Нате... -- Ой! -- вскочила Зинка.-- Мать твою!.. Прошу прощения... Отвернись-ка!.. Славка приедет -- сдерет! Ну, уж хрен-то!.. Не отдам!.. Ну-ка. Глеб обернулся. Зинка с удовольствием огладила себя по бедрам. -- Скажи хоть, как они называются по науке? -- "Ли". -- Славка приедет, так и скажу: "Ли". Пусть завидует... Эх, зеркала нет!.. А у тебя дети есть? -- Вроде есть... Ниночка на манер дочки... -- Твоя? -- Не то чтобы, но вроде... Я ее, Ниночку, от смерти спас. У ней мать тоже, как вы, Зина, Зинаида Львовна. У нее муж бестолковый. Она уже с ним развелась почти, а он возьми да и наследи напоследок... -- Как наследи, где? -- Ну, забеременела она, в смысле, а аборт делать не пожелала. А время родить пришло, говорит, не буду. И в роддом не пошла. Дома родила по секрету, с подружкой. Подружка звонит: приезжай, Глеб. Зине плохо, помирает, можно сказать, почти. Я -- туда. Зина родила уже и плачет. Не буду, плачет, кормить ее, не хочу, не надо мне ее... Я ей тогда: обеих вас в тюрьму посажу, как убийц запланированных; сейчас в милицию побегу и посажу вас, как свидетель смерти. Одно вам скажу и другое: или я в милицию бегу вас сажать, или вы девочку грудью покормите временно, а я за врачом... Согласились, сучки... А теперь, как выпьет, плачет: спасибо, мол... Глеб замолчал. Зинка сидела на соломе и внимательно смотрела на него. -- Чего-то я все про свое? Это все пустое, ля-ля, бу-бу, мол. Вот у вас действительно жизнь хлопотная... Прорабом не женское дело... -- Не женское,-- вздохнув, покорно согласилась Зинка.-- А чего делать? Если б не ребята, посиживала бы себе в конторе: сто тридцать -- чем плохо? -- Она вздохнула.--Вот выучатся -- все, в контору!..-- Зинка зевнула.-- Идти надо... А не хочется... Хорошо у тебя здесь...-- Она чуть капризно шлепнула по сену руками.-- Не пойду никуда!.. Над Зинкой сквозь обрешетку, недопокрытую шифером, светились звезды... -- ...Зинаида Анатольевна...-- Глеб сидел возле зарытой в сено Зинки. Он накидал на нее поверх одеяла все, что было своего, и зябко сутулился в одной рубашке. -- Сейчас, сейчас...-- забормотала она и глубже зарылась в сено. -- Зинаида Анатольевна!..-- еще раз прошептал он и, удивившись своему шепоту, перешел на нормальный голос: -- Зина... Зиночка... -- Пять минут еще... сейчас...-- Она зашевелилась, высунула из сена взлохмаченную голову.-- Господи!.. Холодно-то! -- Выудила из тряпья Глебову рубашку, накинула: -- Холодно! -- Я это вот... покушать приготовил... -- Кто ж по утрам шашлык ест?.. Чего трясешься-то, одень! --Она кинула ему свитер.--Ой, на кого же я похожа?! Мятая вся...-- Зинка сокрушенно покачала головой.-- Домой надо и на планерку не опоздать. Сколько сейчас? -- Шесть, полагаю, временно... -- Дай бог, Сашка не проснулся!..-- Зинка засуетилась.-- Он мне рассказал, как вас чуть не побили. Кофта где-то была... Вот она... -- Ага,-- подтвердил Глеб,-- Саня нам помог. Не он -- огребли бы... Это, Зин... я чего... с тобой хочу остаться, как ты к этому?.. -- Чего?! -- Зинка изумленно вытаращилась на него и вдруг спокойно, будто давно ждала этого вопроса, спросила: -- А родня? -- А чего родня? Сестра? Ей плевать, да она и головой больная, чтоб мнение свое иметь, А мать? Мама -- дура. Ей все не по ней... Если не желаешь, другое дело... -- Ладно. Нету меня. До свидания, Глебушка... Временно... "Женщина какая положительная",-- подумал Глеб. Он залез на Зинкино теплое место и, как всегда в пустых моментах, потянулся за куревом. Пачка была пустая. Глеб кинул ее и, достав из кармана пуговицы, стал подбирать сайгаку глаза. Он долго возился с пуговицами, потом ему надоело, и он взял голубые. Светало... Глеб примерял сайгаку второй глаз, когда в проеме показался Билов. -- Курить дай! -- сказал Глеб. Билов протянул ему сигареты. -- -- Тебя еще не украли? -- в коровнике появился Васька.-- Надо же... Пахать-то собираешься или так хорош? -- Да встал, можно сказать, уже...-- проворчал Глеб. -- Вонищу развел! -- поморщился Билов. -- И этот туда же...-- проворчал Глеб, завозился, пряча голову в сено, и рассыпал пуговицы. -- Пуговицы?.. Откуда? -- Васька наморщил лоб. -- "Мощный Орей ее посетил и таинственно с нею сопрягся..." -- пророкотал Билов. -- Ты что? Никак прорабшу убрал? -- Васька присвистнул. -- Неважно.-- Глеб отвернулся.-- Ты это... ты работать затевай... -- Аут! -- сказал Васька, размахнулся и забросил квач в степь. Четвертый контрфорс он белил прямо за Юлькой; тот укладывал последние кирпичи, Васька мазал. Квач высоко взлетел, вертясь и разбрызгивая известь, и упал далеко за дорогой в полынь. -- Долго думал? -- недовольно буркнул Глеб, вытирая рукавом сайгачью голову.-- Заляпал всю... Васька снял рубашку, подстелил ее и лег на землю. Полежал, глядя в небо, перевернулся на живот. -- Получился,-- сказал Васька, с удовольствием глядя на коровник.-- Теперь... если Зинка не обманет... Эй! -- крикнул он Билову и Юльке, прибирающим возле коровника.-- Хорош пахать! Дороже не продашь!.. -- А сетку? -- спросил Юля. -- Сетку? -- Васька вздохнул.-- Черт с ней! Потом! Мочи нет... Ну-ка давай полей получше... Васька смыл с себя известь и в одних плавках снова лег загорать. Остальные тоже начали отмываться. -- Сашка едет...-- Васька приподнялся на локте.-- Опять что-нибудь... -- Вам Зи... мама велела в контору идти! -- издалека крикнул мальчик. -- Вась, слышишь? -- Слышу, Глебушка, дай полежать. Чего-то сил нет... -- Давай сюда! -- подозвал мальчика Глеб.-- Что это за пес с тобой? -- Он кивнул на маленькую грустную собачонку с закрученным хвостом. -- Это так... Глеб Федорович! Сайгака покажите, а? -- Сайгака? На! -- Глеб протянул мальчику сайгачью голову. Пес тотчас вцепился в нее. -- Пошел! -- крикнул Сашка, отбиваясь.-- Уйди! -- Надо говорить: "Фу!" -- объяснил Билов, протирая очки грязным носовым платком.-- Фу! -- скомандовал он.-- Кому сказано! Собачонка поджала хвост и оставила голову в покое. -- А почему "фу"? -- тихо спросил Сашка у Глеба. -- Черт его знает, так надо... Это какая же порода, Санек? -- У нее нет породы, она на улице живет...-- Сашка погладил собачонку. -- А у меня дома борзая,-- сообщил Билов и надел очки.-- Ты когда-нибудь видел борзых? -- А они есть сейчас? Борзые -- это в "Дубровском" Александра Сергеевича Пушкина... -- Правильно. Мой старший сын Савва, он... -- А как вашу собаку зовут? -- перебил Билова мальчик. -- Будда,-- ответствовал Билов.-- А взрослых не перебивают. -- Продал бы ты своего Будду, Билов. Зачервивеет он у вас временно.-- Глеб с сожалением покачал головой: -- Гобелен-то, поди, уж Соня весь скушала? А без гобелена и борзая ни то ни се... Вот не привезем денег... -- А кстати, что с объяснительной? -- небрежно спросил Билов и искоса поглядел на Ваську. Васька лениво поднялся, взял с земли рубаху. -- Саш, а отец твой где? -- игнорируя Билова, ни с того ни с сего вдруг спросил он. -- Папа в Алма-Ате... С Катей... -- Жена, что ли? -- заинтересовался Васька. -- Вась! -- оборвал его Глеб. -- Нет. Жена -- тетя Мила,-- с готовностью объяснил мальчик.-- А Катя дочка, сестренка моя. -- Какая она тебе сестренка?! -- Васька махнул рукой. -- Родная!--обиделся Сашка.-- Зина сказала: родная моя сестра... -- Ладно! Пошли! -- Пойдем, Сань, чего тут...-- Глеб сердито взглянул на Ваську.-- Бери чучелу! Васька стоял у кассы и отбирал деньги. Волновался он на Глебовой тыще: как бы Глеб не заблажил и не отколол номер, как, например, на лесоповале три года назад, когда он, выпив, раздарил рублей сто "хорошим ребятам" в аэропорту, а когда Васька с Юлей полезли его урезонивать и выпрашивать у "хороших ребят" Глебовы деньги назад, оба и схлопотали от него, хоть и от очень бывшего, но все-таки мастера по боксу. -- ...Богдышев! -- Вот он! -- Глеб всунул голову в маленькую фанерную подворотню кассы. -- Не дай дэньги! -- заверещал вдруг в конце коридора старушечий голос.-- Кыроват унос. Васька, не отрываясь от Глеба, обернулся. По коридору ковыляла толстая старуха комендантша. -- Тормози ее! -- Васька пихнул Билова и Юлю к комендантше. Те дернулись ей навстречу, загородили проход. -- Дэньги не дай!..-- заголосила старуха. -- Девятьсот шестьдесят, девятьсот семьдесят... Тысяча. Пересчитайте... -- Не надо,-- сказал Васька в окошечко и отобрал у погрустневшего Глеба пачку.-- Расписывайся. Большое спасибо.--Он обернулся к блокаде: -- Отпускай! Старуха набросилась на Ваську: -- Кыроват унос!.. Не дай дэньги! -- Все! -- Васька похлопал себя по груди, в кармане куртки покоились четыре тысячи.-- Кроватку мы вам вернем, не беспокойтесь. Сейчас пойдем и принесем. А вам спасибо. За внимание.-- Васька достал червонец и вручил обомлевшей старухе.-- Билов, кровать принеси. -- Дверь на ключ! Васька положил на одеяло разноцветную кучу денег. Потом подобрал бумажки по достоинству и начал сдавать на четверых. Каждый потянулся за своей пачечкой, и несколько минут в тишине хрустели новые деньги. Биловские считал Васька. -- Поровну? Теперь с паспортами в сберкассу на аккредитив... Биловский паспорт не забыть... -- Чего зря ходить-то? -- занудил Глеб.-- Лежат -- и пусть лежат себе. -- А ну давай сюда! --^Васька, чуть не порвав, выдернул у Глеба деньги -- почуял недоброе. -- Мне деньги нужны...-- насупился Глеб. -- Зачем тебе? -- спросил Юля. -- Зине дам. И Егорычу... Мане послать... -- Сколько? -- не глядя на него, спросил Васька. -- Все. -- Значит, так,-- Васька уложил Глебовы деньги в бумажник и сунул во внутренний карман.-- Зинке ты дашь двести -- в моем присутствии. Маня подождет: из Москвы вышлешь. Согласен -- идет, нет -- кончен разговор. Ну? -- Мне двести пятьдесят надо... Зине... Сережки ей куплю золотые... -- Ладно,-- согласился Васька.-- Паспорта берите... Быстрей -- сберкасса на обед закроется. Билов-то где?! -- Вон он! -- сказал Юля. Билов шел согнувшись, на спине его в такт шагам пружинила панцирная сетка. Крест на шее раскачивался, шлепал Билова по груди. -- Как на Голгофу временно...-- сказал Глеб.-- Пойти помочь... -- Зиночка, открой, пожалуйста! -- крикнул Глеб в окно и, не дожидаясь ответа, вошел в дом. -- ...и жалуйся на здоровье! -- услышал он за дверью голос Зинки.-- Работать надо, а не халтуру гнать!.. Дверь распахнулась, и оттуда выскочил командир студентов Володя. -- Это!..-- обрадовался Глеб старому знакомому, но тот, шипя матом, пронесся мимо, не поздоровавшись. Глеб постучал. -- Ты? -- удивилась Зинка.-- А я думала: он -- бить вернулся. -- Чего с ним? -- А ничего... Побольше поплачет -- поменьше... Премию у них срезала... "Жаловаться буду..." Ишь ты, скорый!.. Жалуйся!..--Зинка по инерции ворошила на столе какие-то бумажки.-- Как рука-то? -- А зачем ты у них... деньги?.. -- Затем! Чтобы вам дать! -- В отношении? -- Чего в "отношении"? Директор только три тысячи дал, а я Ваське по куску обещала!.. -- Ну и что? Сказала бы: не дает директор, бывает... -- Нет, Глеб. Обещала -- все! И так навралась дальше некуда! -- она провела ребром ладони по шее.-- Они нахалтурили, торец не расшили! Чего пришел? -- Да я...-- Глеб полез в карман.-- Обещал, вот... Он вынул коробочку с серьгами, протянул Зинке. -- О-бал-дел...-- медленно выговорила она.-- Сколько?-- Она развернула чек.-- Обалдел...-- Зинка опустилась на тахту, не отрывая глаз от Глеба. -- Ты это... ты не это...-- Глеб замялся под ее взглядом.-- Давай я тебе их вставлю... А эти выкинь. Глеб осторожно продел сережку в мочку и подул. -- Чего дуешь? -- Зинка засмеялась.-- Они давно зажили. Глеб застегнул вторую сережку. Зинка схватилась руками за уши и подскочила к зеркалу. -- Взятка! -- Ага,-- согласился Глеб. -- Взятка так взятка. Зато красиво!.. Ужинать будешь?-- Зинка ушла на кухню и вернулась с кастрюлей в руках.-- Ваське скажи: как просил, заказала билеты. Купе. -- Купе-то зачем, я ж у тебя остаюсь?.. Зинка застыла посреди комнаты с кастрюлей. -- На! На журнал ставь! -- Глеб схватил с комода "Технику молодежи", положил на клеенку. Зинка поставила кастрюлю на журнал, полотенце, которым прихватила кастрюлю, кинула на тахту. -- Ты что, со мной жить хочешь? -- Ага. -- А дети? -- Подружусь... Мы и так с Саней временно... -- Вот именно "временно"...-- Зинка тяжело вздохнула и сняла с кастрюли крышку. -- Ты покушай, я посижу,-- сказал Глеб. Зинка положила себе и молча стала есть, уставившись в тарелку. -- Ты ведь меня не любишь... -- Почему это не люблю? Полюблю... Ты женщина содержательная. ~ Откуда ты знаешь? -- А чего тут знать, и так все видно... -- В Москве-то баб много...-- непонятно зачем сказала Зинка. --^ -- Навалом,-- согласился Глеб.-- Еще больше будет: тебя туда привезу. -- Глеб...-- сказала Зинка и заплакала. -- А чего ты плачешь-то понапрасну? Я тебе ничего плохого не сказал... Хочешь, здесь поживем слегка, хочешь, туда сразу,--как хочешь... Я за тобой глядел: ты все по строительству знаешь-можешь, там таких баб мало... У меня связи по отцу еще остались... Устрою. Чего плакать... -- Я думала: ты тогда -- просто так... Помнишь, в коровнике... -- Да я сроду над людьми не шутил; говорить -- так всерьез, а так -- лучше и не говорить вовсе... -- А родня? -- Чего родня? Мать ни при чем, сестра.., -- Помню, помню, говорил уже...-- Зинка схватилась за голову. -- Чего, голова? -- Да нет... А у тебя в Москве...--она замялась,-- есть кто-нибудь? -- В смысле баб, что ли? Есть, Лидия Васильевна.-- Глеб махнул рукой и подумал: "Жалко, Лидку не посадили..."- Зин, я уже старый, мне утомительно так-то, без толку... Это кто? -- Глеб, чтобы сменить тему, взял с серванта фотографию. -- Я -- "кто", не похожа? -- Шевеленая... -- Чего? -- Шевеленая, говорю... когда перед объективом дергаются. -- А-а-а, тебя и не поймешь... -- И не много потеряешь... -- Почему, Глебушка? -- Зинка подошла сзади и стояла так, не зная, что делать: то ли обнять, то ли погладить.-- Почему, Глеб? -- Потому что умное мною уже отговорено,-- как стих сказал он.-- Все умное -- до тридцати пяти, потом фильм прервался, аут, как Васька говорит. -- Ну что ты несешь!.. Он обернулся. -- Опять плачешь... Чего ты? Все ж хорошо...-- он погладил ее по волосам,-- ты спрашиваешь -- я отвечаю... -- Не говори так... -- Ну не буду, делов-то... Зинка села на тахту плакать дальше. -- Зиночка, ну чего реве... плачешь? Ты побудь пока: я ребятам скажу, чтобы не искали, и --к тебе... Если хочешь, конечно. -- Хочу,-- всхлипнула Зинка и высморкалась в лежавшее на тахте полотенце.-- Сразу приходи. Светало. Наверху шумели... Кусок потолочной штукатурки не выдержал студенческого волнения и рухнул на пустой Глебов тюфяк. -- А где Глеб? -- проснулся Васька. -- У дамы,-- ответил Билов. Пока они обсуждали Глеба, к интернату подкатил грузовик. В кузове на кошме сидел Глеб и держал на руках связанного барана. -- Чего ты к нему пристал? -- крикнул в окно Васька.-- Положи. -- Украдут, не дай бог! По-быстрому давайте! По дороге на Сары-су, где назначена была отвальная, Тимербая, шофера, тормознули пастухи. Верблюд увяз, перевел Тимербай, просят машиной потащить, араки, водки, дадут. Васька заскрипел было, но понял, что придется сжалиться, и грузовик свернул за конными. Верблюд сидел в солончаке и не волновался. Попробовали его машиной тащить: доски под него запихивали, а трос, укутанный кошмой, заводили верблюду под зад. Ничего не получалось, два часа промесили грязь, а верблюд только глубже топ. И морду ему брезентом замотали, чтоб не волновался,-- все без толку: верблюд, по брюхо сидя в солончаковой грязи, высокомерно отворачивал горбоносую голову и не помогал копошащимся вокруг него людям. Билов начал рассказывать, как его отец вытаскивал однажды верблюда, но слушать его никто не стал. Казахи плюнули и поехали за ружьем -- верблюда пристрелить, а то ночью волки задерут. Глеб просился остаться постеречь верблюда от волков, а с утра по новой попробовать --трактором, но Васька чуть не за шиворот затащил его в кузов. На берегу Сары-су, мутной речонки, Тимербай выкинул их и пообещал забрать завтра в это же время. "Гулять" отправились на островок. Туда же натащили сушняка -- берега речки густо поросли кустарником. Барана Билов перенес на плечах. Баран орал, предчувствуя скорый конец. Пока натягивали брезент от солнца, разводили костер, Билов зарезал барана, ободрал его, промыл, натер солью с перцем, нашпиговал чесноком и целиком насадил на толстую рифленую арматурину с загогулиной на конце. И прихватил для крепости проволокой, чтобы баран не пробуксовывал. Васька охлаждал водку: замотал бутылки в мокрое полотенце и уложил замотку на солнце под ветерком. Глеб чокаться отказался: -- Верблюду не помогли, душегубы,-- и выпил, отворотясь. Билов вертел барана и беспрерывно вытирал пот со лба. Он все старался утянуться под навес, но тогда не доставал до вертела. Оторвал от чахлого кустика ветку, привязал ее к ручке и теперь крутил барана в тени. -- Скоро? -- не вытерпел Глеб. Он лежал под солнцем на спине в брезентовых шароварах и ковбойке и придремывал в ожидании второго разлива. Под голову он нагреб песка. -- Ты бы хоть подстелил чего. Дать полотенце? -- Билов полез в рюкзак. -- Не надо,-- Глеб ерзанул головой по песку.-- Чего канителишься-то... Ехали, ехали... -- Ты не спеши, как голый на...-- осадил его Васька.-- Билов! Скоро у тебя?.. -- Скажу, когда придет время,-- низким голосом произнес Билов. Сейчас он был главный и басил откровенно на всю возможность.-- Юлиан! Юля в плавках стоял по пояс в воде, раздумывал, купаться или нет. -- Юль! Ты в Уренгой полетишь зимой? Юль!.. -- О-о-о! -- завозился Глеб.-- Точняк: сейчас унты опять клянчить будет временно... Отстань от него, Билов... Я тебе валенки подарю. -- Сиди,-- окрысился на него Билов,"=Чего суешься! Юль!.. Но Юли уже не было -- он нырнул. -- Как со старшим говорит неуважительно...--вздохнул Глеб. -- А чего, действительно, привез бы нам унтята...-- не отворачиваясь от солнца, сказал Васька.-- Как хорошо... К костру подошел мокрый Юлька. -- Не капай!--задергался Васька.-- Вон Билов дело говорит: унты привези из Уренгоя... -- Да нет там унтов, там -- газ,-- сказал Юлька и растянулся на песке. -- Унты, газ...-- тоскливым от затянувшейся трезвости голосом протянул Глеб.-- Налили бы... Много хоть газу-то? -- Много. Под всей Западной Сибирью... -- А когда все высосут, весь газ?.. -- Тогда Сибирь на два метра опустится,-- сказал Билов.-- Привез бы унты-то... -- Да нет там мехов, что вы, ей-богу!.. -- Без мехов-то холодно небось временно... -- Шевелиться надо быстро. Как на шабашке, время- деньги,-- сказал Юля, залезая под навес. -- Кстати, о деньгах,-- негромко, но так, чтобы все слышали, сказал Васька. Юля замер, Билов перестал крутить барана... Васька неторопливо подошел к барану, потыкал его ножом: -- Доходит. Он нагнулся к куртке, достал из внутреннего кармана две тугие пачки, перехваченные крест-накрест бумажками. И бросил их на песок: -- Полторы тысячи... Билов, оцепенев, смотрел на пачки. -- Столковались?--опершись на локоть, спросил Глеб.-- Сам объяснительную подписал? -- А ты как думал? -- небрежно бросил Васька и потянулся за гитарой.--...По триста пятьдесят пять...-- ласково сказал Васька, перебирая струны.-- Во-о-от. А если бы Глебушку послушались: и денег бы не получили, и мужику бы хорошему нагадили... За абстра-а-акцию...-- Васька описал при этом в воздухе колечко. Потыкал барана.-- Готов! Режь, Билов!.. Васька отложил гитару, из полотенца достал бутылку. Билов отрезал от барана готовые куски и каждому подал на вилке. -- Мне с кровью,-- попросил Глеб.--О! Вот этот!-- Он принял у Билова вилку.--Дохнет в тебе эта самая, как ее...-- Глеб затряс головой, вспоминая,-- из волос посыпался песок.-- Елена Молоховец, о!.. Жевать Глебу скоро надоело, и он прилег покурить, положив свой кусок на обрывок газеты. -- Мои деньги мне, Вась, и не давай: сразу шли Егорычу, в смысле Мане... Юля молчал, опустив голову, не смея взглянуть на Глеба. -- Ну, за шабашку! -- Васька поднял стакан и чокнулся с Юлей и Биловым. Глеб просительно поднял пустой стакан. Васька плеснул ему из своего. -- За шабашку! За наш коровник! -- За Глеба уж давайте, молодожен как-никак...-- Билов вопросительно посмотрел на Ваську. Васька кивнул. -- Да ладно вы...-- заерзал Глеб.-- Не в этом дело... -- Хотел ты, Глеб, в монастырь спасаться, а сам замуж идешь! -- Васька еще раз чокнулся с Глебом, выпил и зажевал мясом.-- Неисповедимы пути господни... -- Не в этом дело... И без монастыря можно спасаться... Знать, чем заняться... Коровник-то и дурак сложит. И диссертацию написать... Вот воспитать человека -- это да, это труд... -- Вот и иди учителем,-- лениво бросил Васька. -- Ага. Я с директором интерната уже говорил временно... -- Ой, Глеб! -- сморщился Васька.-- Обалдел -- поспи. -- Вот у них...-- бормотал Глеб, продолжая какуюто свою мысль,-- самая главная работа. Учитель и врач... Раньше еще поп... Если не халтурят... Поп, тот встречает в жизни и провожает, чтоб не так страшно помирать, учитель воспитывает, чтоб, мол, положительный человек... А врач, чтоб не загнил досрочно. Вот они и нужны, а остальные...-- Глеб вяло махнул рукой. -- Ну, поговори, поговори...-- Васька добродушно посмотрел на Глеба и тихонько затренькал на гитаре. Баран капал на угли. Когда он начинал пригорать, Билов поливал барана портвейном. Глеб в момент полива барана любимым вином отворачивался и замолкал. -- Глебушка, давай еще барашка, а то ты совсем мало закусил,-- заботливо сказал Билов. -- Временно не хочу. -- А ну-ка, ешь! -- приказал Васька. -- Насилие...-- проворчал Глеб, принимая от Билова баранье ребро с обрывками мяса.-- Вот Эйнштейна взять. С одной стороны еврей, а с другой --физик, а в бога верил... Билов приосанился. -- Да не так, как ты! -- Глеб махнул бараньим ребром и поморщился.-- Долбитесь для моды... Еле-е-помазание... крестами трясете... для понта...-- Глеб заглянул в пустой стакан.-- Неверующих-то, их вообще не бывает... временно. Васька что думает, неверующий он? Или Юлька?.. Все верят, само собой... И Егорыч верил. В бога верил, потому что не верил, что помрет... А помер. Давайте-ка помянем его, не чокаясь... Земля ему пухом. Хороший мужик, хотя вроде и ничего особенного... -- Вот именно,-- поддакнул Васька. Глеб сморщился. -- Да не в этом дело... А!..-- И он с досадой махнул рукой. ...Солнце поползло вниз. Билов, выпивши, осмелел и потребовал, чтобы Васька подыграл ему, стал петь романс собственного сочинения: В кобуре моего револьвера Я нашел два увядших цветка. И видения дальнего лета Я в них с тайной надеждой искал... Вася пришел в восторг, и Билов еще стал петь... Глеб заснул, Юля ушел купаться. ...Васька очнулся первым. Недоеденный баран почернел за ночь и скрючился на вертеле. Билов, свернувшийся в комок, спал тут же на песке. Остальных видно не было. Васька окунулся в неуютную речку и попробовал грызануть барана, но раздумал и побрел на берег разыскивать остальных. Глеб лежал как убитый: уткнутая в песок голова и раскиданные руки -- на берегу, а все остальное, начиная с груди, тихо мокло в желтых водах Сарысу. Кошма была расстелена в двух шагах от берега, но до нее Глеб не дошел. Юля, слава богу, спал по всем правилам. "Васька вернулся на островок, налил себе холодного чаю. -- И мне,-- умирающим голосом пробасил Билов, не меняя позы и не открывая глаза.-- Шерсть в животе... Остальные как?.. -- Целы. -- Не выжить,-- сосредоточенно произнес Билов.-- Лопнет дыня. На горизонте вспенилась пыль. Пыль разрасталась, ползла к ним и обратилась в машину. Из-за руля вылезла Зинка. Прошла вброд на остров, пересчитала всех... -- Живы? Ну и слава богу! -- Денежки тю-тю, головка бо-бо!..-- пожаловался Васька. -- Все? -- нестрого спросила Зинка. -- Все! -- уверенно тряхнул головой Билов. -- До Москвы теперь посуху,-- добавил Васька. Юлька с Биловым сворачивали брезент и кошму. -- Глеб! Иди сюда,-- Зинка отворила дверцу. -- Подожди,-- пробормотал он и побрел к пепелищу. -- Ты чего? -- крикнул Васька. -- Кеда нету... Действительно, Глеб кружил по островку в одном кеде. -- ...Река унесла...-- покачиваясь, рассуждал он и разводил руками. -- Ладно! -- крикнула Зинка.-- Купим новые.-- И добавила тихо: -- Господи! Все не как у людей! Глеб в последний раз оглядел островок и, прижигаясь босой ногой о раскаленный песок, засеменил к машине.