вич школьникам. - Помягче с ним будьте. Поддержите его... Дома Никита Кузьмич с досадой посматривал на приунывшего сына: - Что, брат, достается тебе? Не принял моей подмоги, так уж пеняй на себя... выкручивайся теперь как знаешь. Но потом, не выдержав, он начинал собираться в школу: - Так уж и быть, поговорю я с директором. А то ведь заклюют тебя, на ногах не устоишь. - Совсем это не нужно, - сдерживала его Галина Никитична. - Ты лучше Витю спроси, как к нему в классе относятся. Не похоже, чтобы его заклевали... И Витя все чаще и чаще становился на сторону матери и сестры. Он стал мягче с ними, предупредительнее. Часто Витя и Галина Никитична вместе шли в школу, и между ними завязывались откровенные разговоры. Когда же в сумерки сестра собиралась за водой, мальчик отбирал у нее ведра и сам отправлялся к колодцу. Возвращался он обычно не скоро, так как пережидал, чтобы от колодца все разошлись, ставил на лавку в кухне тяжелые ведра и жадно пил холодную воду. Как-то раз, возвращаясь вместе с ребятами из школы, Витя заметил мать. Она тянула к речке маленькие круторогие санки с плетеной корзиной, наполненной бельем. На повороте санки раскатились, и корзина опрокинулась в снег. Варя с Катей первыми кинулись к Анне Денисовне, помогли поднять корзину, собрали мокрое белье. - Тетя Нюша, давайте мы повезем, - предложила Варя, хватаясь за веревку. - А вы сзади придерживайте. Подбежал запыхавшийся Витя: - Это вас не касается... Идите своей дорогой! Он отобрал у девочек веревку, впрягся в санки и потянул их к речке. - Не иначе, где-нибудь медведь издох! - ахнула Катя. - Витька Кораблев белье повез полоскать! Чудо из чудес! - Да-а... событие! - улыбнулась Варя. Витя спустился на лед и остановился у края проруби. - Вот спасибо, сынок!... Иди теперь. Я одна управлюсь, - сказала Анна Денисовна. Витя оглянулся: девочки все еще стояли на высоком берегу. - Нет... Я с тобой побуду, - тихо сказал он. - Давай пополощу! - и потянулся к корзине с бельем. Мать с удивлением покосилась на сына: - Тогда уж лучше вальком постучи... Витя взял тяжелый, слегка изогнутый валек и, присев на корточки, принялся изо всех сил колотить им по белью. Колючие брызги, как мелкий песок, летели в лицо, звучные удары валька далеко разносились по реке, и им отвечало такое же звучное эхо. От ветра и ледяной воды пальцы на руках вскоре зашлись, стали неповоротливыми, чужими. Вите очень хотелось сунуть их за пазуху или в варежки, но было неловко перед матерью, которая то и дело погружала руки в прорубь и, казалось, не чувствовала холода. - Ты не храбрись, погрей пальцы-то, закоченеют! - посоветовала мать. - А на меня не смотри - у меня руки дубленые. Витя немного подышал на пальцы и, раззадорившись, решил все же пополоскать белье. Выхватил из корзины рубашку и окунул ее в прорубь. Ледяная вода, как кипяток, обожгла пальцы. Витя отдернул их, и течение Утянуло рубашку под лед. - Мама... я рубаху утопил, - растерянно признался мальчик. Мать покачала головой, потом рассмеялась и махнула рукой: - А туда ей и дорога!.. Она латаная и не по плечу тебе. А старое, что ж его жалеть... - Анна Денисовна распрямила поясницу и пытливо посмотрела на сына: - Как в школе-то? Очень ребята косятся на тебя? - Да нет, не особо. Может, что и думают про себя, только молчат... - Ничего, ничего... Переболеешь - сладитесь, слюбитесь... Ребята у нас добрые. Ты бы Костю-то проведал. Как он там?.. Витя замялся. Он не раз подумывал о том, чтобы сходить к Ручьеву в больницу, поговорить с ним с глазу на глаз, но никто его не приглашал туда, а пойти одному у мальчика не хватало решимости. - Схожу как-нибудь, - пообещал он матери. Но вот дня через два Варя после уроков объявила, что сегодня восьмиклассники могут навестить Костю. Ребята сбежали вниз, разобрали стоявшие за крыльцом лыжи и через школьный сад заскользили с холма вниз, к больнице. Задержался лишь Витя Кораблев. - У тебя что? Крапление не держит? - спросила у него Варя. - У меня запасной ремешок есть. Возьми! - Да нет... Уже исправил... - Витя вдел ногу в крепление и, помявшись, спросил: - А он что, Ручьев... и меня звал? - Понятное дело, всех! - Тогда пошли! Догоняй! - обрадовался Витя и, с силой оттолкнувшись палками, покатился со "школьной горы". Он мчался напрямик, ловко объезжая заснеженные кусты и стволы деревьев, взвихривая на поворотах веера снежной пыли. Вскоре школьники подъехали к больнице. Но к Косте сегодня их не пустили. Пробравшись к окну, они пытались посмотреть в палату сквозь оттаянные кемто "глазки" в замерзшем стекле, но увидеть ничего не успели: из-за угла вышел больничный сторож и разогнал школьников. Кораблев в эти дни жил неспокойно. Восьмиклассники как будто не сторонились его, и все же на сердце было нелегко. Мальчику все казалось, что он перед ребятами, особенно перед Костей, в неоплатном долгу. - Что ты как в воду опущенный ходишь? - как-то спросила его Варя. - Встряхнись! Можно подумать - обижают тебя в школе. - Я на ребят не жалуюсь... - Витя помолчал, потом смущенно признался: - Только мне для вас такое сделать хочется... что-нибудь особенное! Что особенное - он и сам хорошо не знал. Может быть, случится пожар или кто-нибудь будет тонуть, и Витя первый бросится на помощь. Или Костя Ручьев из-за болезни сильно отстанет в учебе, и он возьмется подготовить его к экзаменам... - Зачем же особенное? - точно угадав его мысли, сказала девочка. - Никто пока не горит, не тонет. Просто будь с нами вместе, заодно. - Это так, - согласился Витя и спросил, удалось ли Варе увидеть Костю. - Сегодня пропустили... Ему легче стало. Книги отнесла, про ребят рассказала, про теплицу. - А он что? - Беспокоится, конечно... - Варя внимательно посмотрела на мальчика. - Костя просил, пока он в больнице лежит, чтобы ты с Праховым позанимался... - Это правда? - встрепенулся Витя. - Прикажешь еще клятву дать? - рассердилась Варя. - Конечно, просил! И сказал, чтобы ты построже с Праховым, потачки ему не давал... - Будьте покойны, я его возьму в оборот! В тот же вечер Кораблев явился к Алеше Прахову и сказал, что будет заниматься с ним по математике. - А ты это как? - удивился Алеша. - Сам надумал? Или прислал кто? - Костя велел... пока он болен. Нельзя тебя из рук выпускать. - Ну, если Костя, то давай... - согласился Алеша. Глава 28 БУРАН Наказ Кости помочь Прахову по математике не давал Вите Кораблеву покоя. Теперь он все чаще и чаще зазывал Алешу к себе в дом и садился с ним заниматься. По старой привычке, Алеша заходил к Кораблевым с опаской, заранее заглядывал в окна и спрашивал Витю, дома ли Никита Кузьмич или нет. - Да ты не робей! Не съест он тебя, не обидит, - уверял Витя. И правда, Никита Кузьмич, встречая Алешу, ничего ему не говорил и не мешал мальчикам заниматься. Но Прахов в его присутствии чувствовал себя крайне стесненно и на все вопросы Вити отвечал каким-то скучным голосом. - Не входи ты в горницу, пока мы занимаемся. Побудь на кухне, - попросил как-то раз Витя отца. - Да зачем он тебе, этот Прахов? - удивился Никита Кузьмич. - С таким пристяжным далеко не ускачешь. Иль ты на свою голову не надеешься?.. В разговор вмешалась Анна Денисовна: - Просят же тебя, отец! Сделай одолжение. С этого дня при каждом появлении Алеши мать уводила Никиту Кузьмича из горницы или посылала его с каким-нибудь поручением к соседям. Витя занимался с Праховым настойчиво и много. И странное дело: раньше он просто дал бы Алеше списать из своей тетради и остался бы доволен, но сейчас было куда приятнее объяснять Прахову новую трудную задачку или теорему, расшевелить его, заставить подумать. В классе Витя внимательно прислушивался к ответам Прахова и испытывал облегчение, когда тот отвечал толково и уверенно. Один раз они даже поссорились. Это было на уроке географии. Алеша накануне не выучил урока и, когда его вызвали к карте, понес такую околесицу, что рассмешил весь класс. Географ Илья Васильевич отослал мальчика на место и поставил в журнале жирную двойку. Возбужденный Алеша сел за парту и попытался с победным видом подморгнуть Вите: видал, мол, какой я веселый и неунывающий парень! - Чучело ты огородное! - сердито шепнул ему Витя и отвернулся. - Не по графику ж вызвали... Не приготовил я урока. - Так бы и сознался! Незачем балаган разводить перед всем классом. Погоди вот... Сегодня же будешь со мной географией заниматься! С каждым днем Алеша все больше привязывался к дому Кораблевых. Ему нравилось слушать радио или рыться в книгах, которые беспорядочной кучей лежали на Витином столике. - Ну и разгром у тебя! Словно после землетрясения, - сказал как-то Алеша. - Ты бы полку завел. - Отец этажерку обещал купить, да все почему-то тянет... - не очень охотно объяснил Витя. Дня через два после этого разговора, когда Вити не было дома, Прахов притащил к Кораблевым тяжелую, громоздкую полку, сколоченную из грубо обструганных досок, и сказал Анне Денисовне, что они сделали ее вместе с Витькой в школьной мастерской. Вскоре пришел Витя и, заметив Алешу, который укреплял над столом эту полку, растерянно заморгал глазами: - Кто тебя просил? - Завал же на столе... Раскопки производить надо. - Хороша полочка, хороша! - похвалила мать. - Не беда, что великонька. Тут главное - свои руки делали. - И она принялась упрашивать сына смастерить ей такую же полку для кухонной посуды. - Сделаем, тетя Анна! Обязательно! - заверил Алеша. - Правда, Витька? Мальчик буркнул что-то под нос и принялся расставлять на полке книги... Как-то раз Алеша застал Витю за чтением устава ВЛКСМ. - Готовишься? Да? - спросил он. - Было время-готовился. Сам знаешь, чем все кончилось. А ты как? Алеша задумался. - А знаешь, Витя, - заговорил он наконец, - я думаю, нас еще могут в комсомол принять. - За какие же это заслуги? - Ну, не сейчас, конечно, попозже... Ты год с отличием кончишь, и я, может быть, подтянусь. А летом урожай в поле вырастим. Тоже в зачет пойдет... - Так я же не в бригаде у вас... - Ах да! - вспомнил Алеша. - А почему волынишь? Подавай заявление, и баста. Зараз примем! - Все равно без Ручьева не утвердите. - Ты подавай... там видно будет, - настаивал Алеша. ...В один из воскресных дней Витя, по обыкновению, сидел дома и поджидал Прахова заниматься. Но тот почему-то не пришел. Кораблев решил, что приятель заленился, и отправился разыскивать его по колхозу. Алеши нигде не было. Зато встретилась Катя, и от нее Витя узнал, что Прахов сегодня с утра дежурит в теплице. Витя вернулся домой, взял учебники и пошел в школу. Приоткрыв скрипучую дверь теплицы, он заметил Алешу. Тот сидел у печки, помешивал кочергой мерцающие золотом угли и, пользуясь одиночеством, не очень складно, но громко распевал песню. - Ученик Прахов, почему не явились на занятия? - спросил Витя. - Причина вполне уважительная! Нахожусь на посту, - засмеялся Алеша. - Подумаешь, пост! Истопил печку - и свободен. - Ну, не скажи... Алеша с жаром принялся объяснять, какое серьезное и ответственное дело быть дежурным по теплице. - Да, Витька, ты наше просо еще не видел? Знаменито растет! Он подвел Кораблева к делянке. Посеянные на большом расстоянии друг от друга, ничем не стесненные, стебли проса хорошо разрослись, доходили почти до пояса и начали выкидывать боковые метелки. Алеша сообщил, что члены бригады думают провести в теплицу электрическое освещение, заставил Витю измерить промежутки между рядками проса, ввернул что-то насчет широкорядного сева, вегетационного периода... - Я, кажется, не первоклассник, - остановил его Витя. - Понимаю кое-что... Он дождался, когда Алеша закрыл печную трубу, полил посевы и повел его в школу. На улице мело, ветер крепчал, посвистывал в оголенных яблонях. С востока наползала белесая мгла. Витя покачал головой: погода явно портилась. А он-то собирался после занятий с Алешей покататься часок-другой на лыжах! Ребята заняли пустующий восьмой класс, разделись. Витя сел за учительский стол и, подражая голосу Федора Семеновича, вызвал Алешу к доске: - Так-с! Начинаем работать! Первая задача далась нелегко. Алеша начал громко сопеть и несколько раз стирал с доски рукой, но Витя учительским тоном напоминал ему, что для этого существует тряпка. Когда задача была решена, Алеша, по привычке, заглянул в конец задачника. - Смотри! - обрадовался он. - Сошлось с ответом! Точь-в-точь подогнал. Ай Прахов, ай молодец!.. - Не подогнал, а решил правильно, - перебил его Витя. - Мозгами пошевелил... Садись, Прахов. Передышка! - И он прислушался к вою вьюги за стеной. Алеша подошел к окну и выглянул в форточку. Буран разыгрался не на шутку. Седая мгла окутала всю округу, в пяти шагах ничего не было видно. За углом тревожно бренчала оторванная водосточная труба. Где-то со звоном разбилось стекло. Алеша с трудом закрыл форточку и протер залепленные снегом глаза: - Ну и буранище!.. Как бы стекла в теплице не побило... - Он схватил полушубок, начал одеваться. - Пойдем, Витька, проверим! - Кто я при тебе? Пятая спица в колеснице? - с досадой сказал Витя. - Ты же дежурный, а не я. Алеша с недоумением взглянул на товарища: - Опять не так... Ну и норов у тебя! Кручено-верчено... А в общем, как знаешь. - И, сердито запахнув полушубок, он выбежал из класса. Витя поежился. Зря он, пожалуй, сказал о пятой спице! Надо бы помолчать... Он нагнал Алешу у школьного крыльца. Буран встретил мальчиков крепким штормовым ударом, перехватил Дыхание. Со всех сторон швыряло колючим снегом, шуршало, посвистывало, завывало. Ребята подняли воротники полушубков и, пригнувшись, начали пробираться к теплице. Тропку замело, идти пришлось по целине, глубоко увязая в сугробах. Мальчики долго месили снег, забирая в поисках теплицы то вправо, то влево, а теплицы все не было. Алеша подумал, что это как на Крайнем Севере: пошел человек во время бурана к соседу в гости - и заблудился... Наконец сквозь непогоду вырисовался силуэт старого тополя, росшего недалеко от теплицы. Под напором ветра тополь содрогался, скрипел, точно жаловался, как трудно ему переносить такую лютую непогоду. Алеша с Витей добрались до теплицы. Ее завалило снегом почти до самой крыши, двери не было видно, но стеклянная крыша была цела, и через нее с сухим шорохом перекатывались снежные волны. - Занесет вашу теплицу, - сказал Витя. - Потоми не найдете. - Ничего, откопаем, - заверил Алеша. - Главное, что стекла целы! Он совсем успокоился. Пусть метель злится себе, посевам проса это никак не повредит... А пока они могут вернуться в школу. Держась одной рукой за Витино плечо, Алеша стянул с ноги валенок и принялся вытряхивать из него снег. Неожиданно сильный порыв ветра пошатнул ребят и обдал их ледяным, пронизывающим дыханием. Раздался треск. Витя оглянулся и обмер. - Тополь!.. Ложись! - не помня себя выкрикнул он, со всей силой толкнул Алешу вперед, ринулся за ним следом, сбил его с ног и сам упал лицом в снег. Вновь послышался треск, щелканье, и в тот же миг старый тополь, распластав ветви и взвихрив густое облако снежной пыли, с тяжелым уханьем обрушился недалеко от ребят. И хотя буран не унимался, но ребятам почудилось, что кругом стало очень тихо. Они долго лежали молча, потом осторожно поднялись. - Ну и грохнуло! Как фугас! - сказал Алеша, ощупывая грудь и плечи. - Да нет... Будто не задело. А ты как? Витя перевел дыхание: - Легко отделались... Я ведь думал: дерево на нас падает. - С дуплом был тополь, вот и не выдержал. Алеша посмотрел на могучий шершавый ствол дерева и вдруг метнулся к теплице, заглянул на крышу. - Так и есть!.. - испуганно закричал он. - Натворило оеды! Ствол тополя упал мимо теплицы, но верхние его сучья задели край крыши и разбили стекла. Сейчас через отверстия на зеленые посевы посыпался снег. - Витька, что делать-то? Теперь же все наше просо замерзнет. Весь опыт насмарку пойдет! Алеша заметался, схватил приятеля за руку, потащил к школе: - Надо немедля позвать Федора Семеновича! - Нет его дома, - сказал Витя. - Они с Клавдией Львовной в клуб утром ушли. Я сам видел. - Тогда в колхоз побежали! Ребят поднимем, Марину... - Стой, н& крутись! - Витя сердито встряхнул Алешу за плечи. - Пока бегаем, сколько в теплицу снега навалит! Думать надо, товарищ дежурный! Поеживаясь от холода, ребята посматривали на разбитую крышу. Витя представил себе, как бы поступили в эту минуту Костя Ручьев, Варя или Митя. Они то уж обязательно что-нибудь бы нашли, придумали и сейчас действовали - только бы спасти посевы! А вот они с Алешей все еще стоят около теплицы, препираются друг с другом и ничего не могут поделать... Витя подумал, что хорошо бы закрыть разбитую крышу соломой. Но ее поблизости не было. Или сеном... Мальчик вдруг решительно потянул Алешу к школьному сарайчику, где лежало сено, заготовленное Федором Семеновичем для козы. - Ты в уме? - растерялся Алеша. - Чтобы нам попало потом... А кто отвечать будет? - Ладно, отвечу... - махнул рукой Витя. - Давай таскать! Ребята набрали по большой охапке хрустящего сена и понесли его к теплице. Буран, словно радуясь, что ему нашлось чем позабавиться, с новой силой налетел на мальчишек. Он вырывал у них из рук клочья сена и уносил его в крутящийся снежный водоворот. Когда Витя с Алешей, с трудом вытаскивая ноги из глубокого снега, добрались до теплицы, сена почти не осталось. - Это как воду решетом носить! - пожаловался Алеша и вспомнил, что в сарайчике должны быть пустые мешки. Теперь дело пошло лучше. Принесенным в мешках сеном ребята заложили часть разбитой крыши, а сверху, чтобы не разнесло ветром, сено придавили сучьями упавшего дерева. Затем они вновь направились к сарайчику, набили мешки сеном и только было окунулись в буран, как столкнулись с заснеженной фигурой в башлыке и шубе. - Тятька! - закричал Витя, сбрасывая с плеч мешок. - Ты как сюда попал? - Ах ты, горе-беда! - обрадовался Никита Кузьмич. - Хорошо, что отыскался! Я уж думал, ты в поле плутаешь. Пропадешь в такую заваруху... - И он скомандовал ребятам: - Ну-ка, марш в школу! Чего морозитесь! - Что ты! - закричал Витя. - Тут же беда! Крышу у теплицы разбило. Мы ее сеном закрываем. - Из взрослых кто-нибудь есть? - встревожился отец. - Никого, одни мы... - сказал Алеша. - Помогите нам, дядя Никита! - А ну, показывай, куда нести! - Никита Кузьмич поднял Алешин и Витин мешки. Теперь сено таскали уже втроем: Никита Кузьмич - в мешках, ребята - в большой плетеной корзине, которую они нашли в сарайчике. Витя старался изо всех сил. Он устал, его пробирал мороз, валенки были полны снега, но перед глазами стояли лица школьных товарищей. Разве бы они отступились от своего, пусть хоть буран и мороз были во сто крат злее и свирепее?.. Значит, и он может сделать так же, как они... В душе уже не было ни сожаления о потерянном дне, ни досады на Прахова. Думалось только об одном: как бы поскорее заложить сеном разбитую крышу. Буран начал утихать. На улице посветлело, снег улегся, и повсюду можно было увидеть высокие сугробы нетронутой белизны и причудливой формы. К теплице подбежали запыхавшиеся Марина, Паша, Варя и Митя. Потом подошли Федор Семенович и Галина Никитична. Увидев упавшее дерево и надежно укрытую сеном крышу теплицы, они поняли, что произошло. Все принялись копать в снегу траншею. Вскоре удалось открыть дверь. В теплице было прохладно. Галина Никитична осмотрела просо и сказала, что страшного ничего нет - посевы померзнуть не успели, надо только еще раз истопить в теплице печь и сегодня же вставить стекла. Ребята облегченно вздохнули. Марина обернулась к Вите и Алеше: - Молодцы! Вовремя крышу заделали. Хвалю за смекалку! - Смекалки хоть отбавляй, - сказал Федор Семенович. - Даже сено в ход пустили. И кто вам позволил мою козу обижать? - Это я придумал, Федор Семенович! Моя вина, - покраснев, сознался Витя. - Ну и правильно придумал! - засмеялся учитель. - Главное, что не растерялся, товарищей выручил... - Он покосился на Никиту Кузьмича, который сидел на корточках перед опытной делянкой и задумчиво смотрел на зеленые посевы: - А неплохое просо ребята выращивают? Не так ли, Никита Кузьмич? Тот неопределенно пожал плечами: - Худого будто не скажешь... Члены школьной бригады о чем-то пошептались. Потом Митя подошел к Витиному отцу и, вытянувшись, громко отбарабанил: - От имени школьной бригады за спасение опытного проса объявляем вам благодарность! - Чего, чего? - поднялся Никита Кузьмич. - Ну, словом, спасибо вам, дядя Никита! Здорово вы ребят поддержали! - Мое тут дело сторона... - сконфуженно забормотал Никита Кузьмич и вдруг заметил, что дочь и Марина переглянулись между собой. - Да, да! И нечего тут улыбаться... Тоже мне хозяйки, руководители! Завели теплицу, а щитов крышу прикрыть на случай беды не заготовили. Разве так можно! Витя лукаво посмотрел на отца: - А говоришь: "Мое дело сторона"... - Ты тоже хорош! - обрушился на него Никита Кузьмич. - Продрог весь! Заболеешь теперь, сляжешь в постель, а отец с матерью ходи за тобой... С трудом сдерживая улыбку, Витя отвел глаза в стоРону. На него смотрели ребята. Глаза их тоже улыбались. - Не заболею, - сказал Витя. Глава 29 ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ Прошли зимние каникулы, и вновь школа загудела, как пчелиный улей. В зале сняли бумажные флажки и гирлянды, маски зверей и птиц спрятали в шкаф до следующего Нового года, елку вытащили во двор и разрубили на дрова. А Костя все еще лежал в больнице. Паша Кивачев высказал мысль, что там, наверное, скупятся на лекарства и плохо лечат их приятеля. - А может, у Петра Силыча лекарств, каких нужно, недостает? - заметил Алеша. - Очень возможно, - согласился Паша. - Надо будет выяснить. На другой день, побывав в больнице, смущенный Паша передал ребятам записку. "Прошу вас по-дружески и приказываю как бригадир: горячку не порите! - писал Костя. - Лечат меня как надо. Двадцать первого буду в школе, тогда поговорю с вами. И особо с Праховым..." - Да хоть пять раз по-особому! - обрадовался Алеша. - Только бы возвращался скорее! - А все же, ребята, обидно ему, - вздохнул Паша. - У нас тут каникулы были, елка, мы на лыжах катались, на санках, а Костя в больнице лежал... - А знаете что? - вдруг вспомнила Варя. - У него двадцатого день рождения. Давайте отметим, устроим для него праздник. Всем эта мысль понравилась. Стали прикидывать, где лучше собраться. У Ручьевых, пожалуй, неудобно: хозяйки в доме нет, никто ничего не приготовит. - У нас можно, - предложила Варя. - Мама и испечет и сварит что надо... - Все у вас да у вас! - обиделась Катя. - Наш дом тоже не последний в колхозе. В свою очередь подали голос Паша, Вася и Митя Епифанцев: Костя им тоже человек не посторонний, и день рождения вполне можно провести у них. Спор разгорелся. Но тут Варе пришла в голову новая мысль: провести Костин день рождения в школе. Катя с досадой отмахнулась. - А, ей-ей, лихо закручено! - развеселился Алеша. - Соберем классное собрание. Варя Балашова доклад сделает. Прения откроем... - И ничего нет смешного! - вступился Митя. - Может, в самом деле получится очень хорошо. Устроим складчину, пригласим ребят... Вот пойдемте к Галине Никитичне и расскажем. Ребята отыскали учительницу в теплице: вместе с Мариной она осматривала маленькую зеленую делянку проса. Варя рассказала сестре и Галине Никитичне, что ребята придумали насчет Костиного дня рождения. - Может, вы еще билеты будете рассылать? - перебила ее Марина. - Так, мол, и так, восьмой класс приглашает вас на Костин праздник... Что же, у Кости родного дома нет? Не братья ему Сергей с Колькой? - Так все же мужской народ у Ручьевых. И хозяйки в доме у них нет... - возразила Варя. - Ах, вот что! Вы уже и разжалобились! - нахмурилась Марина и обернулась к учительнице: - Как хотите, а я против такого дня рождения. - Ему место не в школе, а в семье у Ручьевых. Она почему-то раскраснелась и, сказав, что в теплице невыносимо жарко, поспешно ушла. Митя посмотрел на градусник и пожал плечами: - Вполне нормальная температура. Вот и пойми ее! - А понять, ребята, надо, - сказала Галина Никитична. - Насчет Костиного дня рождения в школе затея неплохая, но сейчас она, пожалуй, неуместна... И вы Марине не мешайте. Она сама все сделает... Из теплицы Марина прошла прямо к Сергею. О чем они говорили - неизвестно, но только Сергей в этот же вечер наметил вместе с Колькой, кого из ребят и взрослых надо позвать на Костин день рождения. Колька называл только самых близких друзей, но брат настоял на том, чтобы гостей было побольше. Двадцатого числа Сергей с Колькой привезли брата из больницы, помогли ему раздеться и нетерпеливо оглядели его со всех сторон: Костя заметно побледнел, осунулся, был коротко острижен. - А волосы где? А чуб? - всплеснул руками Колька. - Какой ты смешной стриженый, на себя не похож! - Ладно! - смутился Костя. - Наживем чуб... дай срок. В доме было прибрано, чисто, уютно, пол застелен по, ловичками, на окнах висели белые занавески, а из-за черы ной печной заслонки тянуло таким соблазнительным запахом, что мальчик невольно повел носом. - Ну-ну, не принюхивайся!.. Не время еще! - закричал Колька, лукаво переглядываясь с Сергеем. - Как на "катере"? Терпимо? - спросил старший брат, показывая на прибранную избу. - Полный порядок! - улыбнулся Костя. Колька вдруг ринулся к стене, щелкнул черным выключателем, и под жестяным абажуром, свисающим с потолка, загорелась электрическая лампочка. - А это видал? - торжествуя, спросил братишка. Костя долго смотрел на желтый свет, потом потрогал выключатель, белую крученую проводку. А Колька ходил за ним следом и рассказывал, что с Нового года электрический свет горит теперь во всех избах и во всех школьных классах; в колхозе пустили циркулярную пилу и воду на ферму качают мотором; когда электрические лампочки в первый раз вспыхнули на скотном дворе, то коровы мычали целую ночь, не то с перепугу, не то с радости. - Пошел-поехал!.. - остановил Кольку старший брат. - Может, ты в другое время информацию проведешь? Сейчас же нам гостей встречать надо. - Каких гостей? - не понял Костя. - Что ж ты, братец, забыл? Сегодня же тебе шестнадцать годков стукнуло. - Нет, я помню. ...В сумерки начали собираться гости. Первыми пришли Варя с сестрой. Костя встретил их в сенях. Варя достала из кармана коричневые с красной каймой варежки и натянула их мальчику на руки: - А мы... мы тебе варежки связали... Каждый день носи! Чтобы руки не мерзли. - Кто-то вязал, а я смотрела! - засмеялась Марина и скрылась в избе. - Ой, да что же мы на холоде стоим! - покраснев, спохватилась Варя. - А мне тепло, - улыбнулся Костя. - Я в варежках... Они вошли в избу. Вскоре явились члены школьной бригады, Ваня Воробьев и Галина Никитична. Ребята оттеснили Костю в угол и наперебой принялись сообщать последние новости: просо в теплице растет всем на удивление, хотя во время бурана с ним чуть не случилась беда; восьмой класс завоевал первенство по лыжам; Витя Кораблев серьезно занимается с Праховым по математике... - А почему они на день рождения не пришли? - спросил Костя. - Их разве не приглашали? - Как же, звали! - сказала Варя. - Сама не знаю, почему они задержались. Костя нахмурился: - Опять Кораблев что-нибудь выдумывает. Не может он по-простому! Вскоре все сели за стол. Пили, ели, поздравляли Костю с днем рождения и желали ему всяческих успехов. Потом пели песни, читали стихи. Паша Кивачев вызвался рассказать чеховского "Ваньку", но, дойдя до середины, запнулся, начал путать и заявил, что остальное доскажет своими словами. - Садись, садись! - закричали ребята. - Не выучил. Ставим тебе тройку с минусом. - Да что вы, право, чинные какие, будто на уроке сидите! - засмеялась Марина. - Так уж у вас и ноги не зудят? Ну-ка, Сережа, поддай жару! Сергей достал гармошку и заиграл русского. Марина подмигнула Кольке и пустилась в пляс. Колька, как бесенок, закрутился вокруг девушки. Потом сестру сменила Варя. Колька, вконец заморившись от пляски, попытался выкинуть какое-то замысловатое коленце, но потерял равновесие и сел на пол. Кругом засмеялись. А Варя, помахивая белым платочком, лебедем плыла по избе. Лицо ее стало строгим, движения плавными, и только большие глаза сияли, смеялись и поддразнивали: "А нас, Балашовых, все равно не перепляшешь!" Костя поднялся, одернул рубашку. "Давненько я не плясал, но уж если на то пошло... берегись!" - говорил весь его вид. Он кивнул Сергею. Тот понял, и пальцы его быстрее забегали по ладам. Костя, легко касаясь пола, пошел по кругу, отбил подметками частую дробь. Но все это был только зачин, проба сил. Он вдруг по-разбойничьи свистнул и, ударяя ладонями по голенищам, по коленкам, по груди, пустился вприсядку. Теперь уж и Варя не плыла павой-лебедушкой, а, встряхивая волосами, звонко отстукивала каблучками по половицам. Гости тесным кругом обступили плясунов. То и дело слышались возгласы: - На перепляс схватились! - Нашла коса на камень! - Теперь до упаду плясать будут! А гармошка играла не умолкая. Не выдержав, пустились в пляс Вася Новоселов и Ваня Воробьев. Катя вытащила в круг упирающегося Пашу Кивачева, кто-то потянул за руку Галину Никитичну. Прогибались половицы, подпрыгивали на столе чашки и стаканы, и весь дом Ручьевых ходил ходуном. Дверь между тем то и дело открывалась, и из сеней в избу входили все новые и новые школьники. Одни забирались на печь, другие теснились у порога и, подталкиваемые сзади, все больше замыкали кольцо вокруг плясунов. Встревоженный Колька вытащил Костю из круга и пожаловался: - Куда они лезут!.. Их же не звали. Еще печку нам развалят! Он приоткрыл дверь в сени, где толпилось еще десятка полтора школьников, жаждущих проникнуть в избу, и замахал на них руками: - Нельзя, некуда! Своим гостям тесно! Костя усмехнулся, отодвинул братишку и широко распахнул дверь: - Все входи, чего там! Хватит места! Школьники хлынули в избу. Костя подошел к окну и прижался разгоряченным лицом к холодному стеклу. На улице было тихо, снег под фонарями горел голубыми огоньками, березы, опушенные инеем, стояли не шелохнувшись, и, казалось, все село затаилось и слушало, как весело справляли праздник в доме Ручьевых. Марина и Варя подошли к окну и встали рядом с Костей. - Хорошо тебе? - шепотом спросила Варя. - Хорошо! - радостно улыбнулся Костя и, оглянувшись, окинул взглядом собравшихся. - Только вот Федор Семенович почему-то не пришел... - у него сегодня лекция в колхозе, - сказала Марина. - Но он тебя не забыл, не беспокойся. Целое послание прислал. - Она передала мальчику записку. "Дорогой мой Костя! - прочел он. - От всего сердца поздравляю тебя с днем рождения и желаю счастья. Ты хорошо прожил свои шестнадцать лет. Но тебе еще предстоит далеко идти и высоко подниматься. Так запасайся же силами, умением, знаниями на долгие-долгие годы!" - Что он тебе пишет? - Варя нетерпеливо заглянула мальчику через плечо. - Не мне одному... Он всем пишет... Ребята, идите сюда! Слушайте! - Костя возбужденно подозвал товарищей и прочел: - "Но тебе... - и тут же поправился: - но вам еще предстоит далеко идти и высоко подниматься. Так запасайтесь же силами, умением, знаниями на долгие-долгие годы!" ...Вскоре гости разошлись по домам. Сергей отправился в правление. Колька с Костей остались наедине. - Вот это пир на весь мир! - устало потянулся Колька. - Вот это погуляли! Не хуже, чем тогда у Балашовых, на Варимых именинах. Гостей даже побольше собралось. - Давно у нас такого праздника не было, - согласился Костя. - Вот досталось, поди, Сергею с подготовочкой! - Не ему одному. Тут все больше Марина хлопотала. Она за главную хозяйку была, а мы с Сергеем у нее за помощников. - Марина?.. - Пока ты болел, она все время по дому нам помогала. И рубаху мне сшила новую, и пальто починила... А какие у нее книжки есть дома! "Ты, говорит, Коля, любую выбирай, какая на тебя смотрит". - А ты что, бываешь у Балашовых? - Случается. Меня Марина часто зазывает. Про уроки спрашивает, про все... Колька покосился на "стену героев". Костя прослеДил за его взглядом и, подойдя ближе к стене, заметил, что на одной из фотографий картонка, закрывавшая лицо Сергея, была снята. - Кто тут хозяйничал без меня? - Это я, Костя, - признался братишка. - Зачем ты Марину с Сергеем разделил? Раз снимались, пусть уж вместе сидят... - Колька вздохнул, помялся. - А знаешь, чего мне хочется? Пускай Марина насовсем к нам жить переходит! Мы ведь с тобой не лежебоки какие-нибудь. Если надо, и воды принесем и пол выметем... и скандалить мы не любим... Давай скажем ей, Костя! И Сергею скажем. - Так это их дело. Пусть сами решают, - улыбнулся Костя. - А может, они нас стесняются? - Разве же мы им помеха? - Помеха не помеха, а все-таки... Ты иногда такой бываешь, не подступись... - Да нет, Колька, это когда-то было... - Значит, согласен? - обрадовался Колька. - Позовем Марину! Да? И Сергею скажем! Костя посмотрел на фотографию отца с матерью, потом на карточку Марины с Сергеем и задумался. - Ну чего ты, Костя, чего? - жалобно шепнул Колька. Костя зажмурил глаза и немного помолчал, словно побыл наедине. Потом встряхнул головой и привлек братишку к себе: - Позовем, Колька... Вместе нам лучше будет... Глава 30 САЛЮТ На другой день Костя пришел в школу. Восьмиклассники встретили его восторженным гулом, кто-то выстучал на крышке парты веселый приветственный туш. В класс влетел Алеша Прахов и обрадованно закричал: - Здоров, Ручей? Чего долго так? Не мог пораньше выписаться? - Он потрогал у Кости мускулы на руках. - А ничего... Есть еще запасец! - Будет тебе! - отмахнулся Костя. - Ты скажи, с математикой как? Опять запустил? - Что ты! В гору лезу. Недавно четверку получил. Со мной ведь Кораблев занимается. Ну и настырный он, Витька, тебе не уступит! - с удовольствием пожаловался Алеша. - Проходу не дает, все часы расписал по графику. Вчера даже на день рождения к тебе не пустил. а говорю: "Собирайся, пойдем!" А он свое: "Рано еще нам по праздникам ходить. Давай-ка за дело! Завтра ведь математика". Незадолго до звонка в класс вошел Витя. Заметив Костю, он внезапно остановился, словно ошибся дверью и попал в другой класс. Мальчики молча смотрели друг на друга. "Ну, что вы молчите, в самом деле! - хотелось крикнуть Варе. - Языки приморозили?.. Подойдите друг к другу, поздоровайтесь". Но она ничего не успела сказать, как прозвенел звонок и в дверях показался Федор Семенович. Обычно Алеша вел себя на уроках математики сдержанно и тихо. Но сегодня он всячески старался обратить на себя внимание учителя: ловил глазами его взгляд, вытягивал шею, часто поднимал руку, порываясь выйти к доске. Когда же кто-нибудь из ребят долго не мог решить задачу, Алеша даже возмущался и сердито шептал: - Шляпа, канительщик! Да это же яснее ясного! Но Федор Семенович как будто ничего не замечал. Витя беспокойно ерзал на парте. Вчера он занимался с Праховым до позднего вечера и отпустил его домой только тогда, когда убедился, что уроки подготовлены как следует. И ему очень хотелось, чтобы Алешу спросили именно сегодня. Пусть Костя увидит, что и он, Кораблев, что-нибудь да стоит! Наконец, незадолго до конца урока, Федор Семенович вызвал Алешу к доске и попросил его доказать заданную на дом теорему. Громко стуча мелом и четко, с нажимом выписывая буквы, Прахов довольно быстро справился с заданием. Учитель озадаченно потер бритую щеку, потом протянул мальчику учебник: - А ну-ка, реши еще вот это... Алеша записал на доске условие задачи. Потом, улучив момент, обернулся к классу и даже немного растерялся: все ученики, как один, в упор смотрели на него. "Ты же можешь, Алеша, можешь! - казалось, говорили их взгляды. - Ну, постарайся, сделай!" Костя весь подался вперед, а Витя даже привстал с парты и кивал Прахову головой. Мальчик вздрогнул и перевел взгляд на доску. Он крепко сжал мелок и широко расставил ноги, словно ему предстояла трудная схватка. Задача действительно попалась нелегкая. Надо было помнить не только то, что хорошо выучил вчера, но и то, что проходили неделю тому назад, и месяц, и два... Алеше стало жарко. Он торопливо чертил геометрические фигуры и писал буквенные обозначения и цифры. Он вспоминал теоремы и рассуждал вслух. Тряпка выпала у мальчика из рук, и он стирал неверно записанные цифры прямо ладонью. Федор Семенович видел это, но не сделал Алеше ни одного замечания. Он внимательно следил за ходом рассуждений мальчика и вглядывался в черное поле доски, где пока еще царили суматоха и беспорядок. Но вот мало-помалу цифры и знаки начали занимать положенные места, выстраивались в ровные ряды, все лишнее убиралось. - Кончил! - наконец возвестил Алеша и, дописывая последнюю цифру, так нажал на мелок, что тот рассыпался на мелкие кусочки. - Хорошо кончил! - Учитель пытливо окинул взглядом маленькую воинственную фигуру мальчика. - Рад за тебя, Алеша, и за товарищей, которые тебе помогают, тоже рад. Ставлю тебе вполне заслуженную пятерку! Класс облегченно вздохнул. Алеша попытался сделать вид, что получать пятерки для него обычное дело, но это ему плохо удалось. После урока ребята потащили Алешу в "живой уголок", к Галине Никитичне. "Живой уголок" с некоторых пор стал излюбленным местом восьмиклассников. Они часто забегали сюда после уроков: то ученикам надо было рассказать Галине Никитичне, как прошли сегодня занятия, то поговорить о новой книжке, то разрешить какой-нибудь спор. Как же было сегодня не порадовать свою руководительницу! Ребята втолкнули Алешу в "живой уголок" и, перебивая друг друга, принялись рассказывать учительнице, как Прахов получил первую пятерку: - Трудовая пятерочка, ничего не скажешь! - Вы бы видели, как он запарился! Легче, поди, сто снопов в поле связать... - Вот она, страда-то, когда начинается! - Смотри, Прахов, не застрянь на первой пятерке. Полный вперед давай! - Это верно! - сказала Галина Никитична. - До победы еще далеко. Ты, Алеша, не успокаивайся, подтягивай и другие предметы. - Да что мы все об Алеше! - спохватилась Варя. - Надо же и шефов отметить - Костю с Витей. - Правильно, надо! - подхватил Сема Ушков. - В стенгазету про них написать. Костя с Витей вновь посмотрели друг на друга, но заговорить так и не смогли. Из "живого уголка" ребята выбежали на улицу. Костя, не целясь, метнул снежок прямо перед собой и в то же мгновение заметил, как Витя закрыл лицо руками и отвернулся. Мальчик бросился к Кораблеву: - Больно я тебе? В глаз попал? Витя вытер ладонью залепленное снегом лицо и неловко усмехнулся: - Пустое... Игра ведь... И я тебе так же мог... - Это само собой, - согласился Костя. Разговор на этом закончился. Мальчик хотел было повернуть обратно, но что-то удерживало его около Вити. Да и Кораблев не делал никакой попытки отойти от Кости. Они молча стояли друг против друга, переминались с ноги на ногу, потом принялись катать снежки. В школьном дворе девочки с визгом гонялись за Алешей. - Достается сегодня Прахову! - заметил Витя. - А ты это ловко его вытянул... на пятерку-то! - неожиданно сказал Костя. - Небывалое почти дело. - Не один я... Ведь ты первый начал с ним заниматься, а мне уже легче было. По твоему же наказу все делалось! Помнишь, из больницы через Варьку передавал... - Все равно. Здорово у тебя получилось. Дается тебе математика, ничего не скажешь. Позавидовать можно