у залезли Сережка и Наташка. - Дубравка, что такое лихая пантера? - спросили они. - Вроде тигра, - сонно ответила Дубравка. Сережка и Наташка внимательно осмотрели ее, даже пощупали пальцы на ее руках и сказали: - Почему тебя папа пантерой назвал? Дубравка вскочила: - Он негодяй, ваш папа! Близнецы насупились и молча полезли через окно на улицу. - Он сам еще хуже! - крикнула Дубравка, высунувшись из окна. Во дворе стояли Валентина Григорьевна и Петр Петрович. Сердце у Дубравки екнуло. Она хотела крикнуть: "Не ходите с ним на пляж!" Ей хотелось спросить: "Разве вам плохо со мной?" Но она с шумом захлопнула створки окна. "Не пойду, - думала она. - Раз ей со мной неинтересно, то и не нужно. Не стану я ей навязываться. Выбрала себе этого... Я сейчас надену ботинки и пойду в горы". Но вместо ботинок она натянула резиновые купальные туфли. Надела на голову белую абхазскую шляпу с бахромой, свой лучший сарафан и побежала на пляж. Она торопилась. Она боялась опоздать. На пляже, у самой воды, двое взрослых и двое малышей играли в волейбол. Валентина Григорьевна увидела Дубравку, улыбнулась и кинула ей мяч: - Бей, Дубравка! Дубравка ударила изо всей силы ногой. Мяч упал в море и заскакал на мелкой зыби у самого берега. Сережка и Наташка побежали за ним, сердито поглядывая на Дубравку. А она отошла в сторону, скинула сарафан, вошла в воду и поплыла. Нырнет, вынырнет. Нырнет, вынырнет. Она заплыла дальше всех. С берега доносился едва слышный шум голосов, смех, похожий на хлопанье крыльев. Кто-то боязливый визжал. Дубравка поморщилась, перевернулась на спину. Она лежала в воде, раскинув руки. Вода прикрывала ей уши мягкими большими ладонями. Громадное небо свер кало, и глаза не выдерживали его блеска. Дубравка закрыла глаза, потом вдргу перевернулась на живот и резким кролем понеслась к берегу. Она отыскала среди купающихся человека с глазами темными, как у Сережки и Наташки. - Ну, держись! Она нырнула и дернула его за ноги в воду. Потом забралась ему на плечи. - Вот тебе! Петр Петрович сжал Дубравкины руки. Он погружался все глубже и глубже. Он смотрел Дубравке в глаза, и было похоже, что он смеется. Он словно хотел сказать: "Хорошо здесь под водой". "Что тебе нужно? Пусти!" - кричала про себя Дубравка. Она не успела вздохнуть перед тем, как упала в воду лицом. Ей было очень трудно сейчас. А Петр Петрович подмигивал ей: "Куда ты торопишься? Давай поплаваем... Ты ведь плаваешь, как акула..." "Пусти!!!" "Нет, ты посмотри, как здесь красиво..." Солнце плавало под водой желтыми колеблющимися шарфами. Водоросли щекотали Дубравкины ноги. Упругая тяжесть сдавливала ей виски. Шея вздрагивала. Дубравка вспомнила лицо Утюга, когда он тонул возле своего круга. Она чуть не крикнула по-настоящему. Петр Пе трович выпустил изо рта большой пузырь. Пузырь побежал вверх, за ним побежали другие, помельче. Дубравкино тело рванулось к поверхности. Она почувствовала, что руки ее освободились. Быстрее! Быстрее!.. И когда Дубравка глотнула воздуха, она все еще бешено колотила руками по воде, словно желая выпрыгнуть из нее вся. Небо кружилось. Горы кружились. Совсем рядом плавал мужчина. Он смотрел на нее с сожалением и приглаживал волосы. - Привет! - сказал он. Дубравка всхлипнула, отвернулась и быстро поплыла к своему камню. Она взобралась на камень и упала там, тяжело дыша. Ей не хотелось ни думать, ни шевелиться. Может быть, она и заснула бы даже. Но вдруг она услышала позади себя шорох. Вскочила и увидела зл орадные лица мальчишек. Они подстерегали ее здесь, за камнем, в воде. Теперь они шли мстить за обиды. Камень высок. Очень высок. Прыгать с него невозможно. Внизу торчат из воды острые выступы. - Попалась, артистка! - кричали мальчишки. Позади них, сжимая в руке свой резиновый круг, карабкался толстый, усталый Утюг. Он кричал, отдуваясь: - Сейчас мы отлупим тебя беспощадно! На Дубравку посыпались мальчишечьи кулаки. Утюг не бил. Он только приговаривал: - Я бы тебе дал. Только ты умрешь от моего удара. Потом он растолкал мальчишек, помог Дубравке встать и сказал добродушно: - Слушай, согласна, что ты попалась? Дай слово, что больше не будешь нарзаном поить, тогда мир. А то смотри, сейчас еще поддадим. - Буду! - крикнула Дубравка. - Все время буду!.. Мне на вас и смотреть-то смешно. Она сделала несколько быстрых шагов и прыгнула с камня. - Убьется! - закричал Утюг. Мальчишки подбежали к краю утеса. Они видели, как Дубравка, перелетев острые выступы, почти без брызг ушла в воду. Они проглотили завистливую слюну и честно выразили свое восхищение словами: - Ох!.. Вот это артистка!.. Потом они горестно уселись на край скалы. Утюг схватил свой спасательнывй круг, разбежался и ахнул вниз солдатиком. Вода больно хлестнула его по согнутым коленям, ударила в подбородок, вырвала из пальцев надувной резиновый поплавок. Когда Утюг вынырнул на поверхность, он увидел пляшущих на камне мальчишек. Они орали ему приветствия. Неподалеку колыхался спасательный круг. Он прощально булькал, выпуская из разорванного бока последний воздух. Почти рядом плавала Дубравка. Она удивленно и немного испуганно глядела на Утюга. Утюг тоскливо отвернулся, приготовился тонуть и вдруг, сам того не заметив, поплыл к камню. Обретенного так внезапно умения хватило ему ненадолго. Он медленно погружался. - Набери воздуха побольше и ныряй, - услышал он возле себя голос Дубравки. - Не бойся, я помогу, если что... Плыть под водой было легче. Утюг нырял и вновь выныривал, набирал воздух. Камень становился все ближе и ближе. Дубравка ныряла рядом. Она вытащила обессиленного Утюга на острые выступы под скалой. Над их головами промелькнул коричневый мальчишечий живот. Один, другой, третий... Мальчишки прыгали в воду. - Тут на дне красивая раковина лежит, - сказала Дубравка. - Умел бы я хорошо плавать, я бы ее достал... тебе, - сказал Утюг. - Она глубоко. До нее донырнуть трудно. На выступы под скалой лезли мальчишки. - Ай да Утюг! - кричали они. - Ай да мы! - Нужно с камнем нырять, - сказал Утюг. - С камнем в руках. x x x После обеда Дубравка постучала в комнату Валентины Григорьевны. - Вот, - сказала она, входя. И поставила на подоконник большую мокрую раковину. - Я ее достала для вас. Это та самая... Из глубины... Я ныряла за ней с камнем. С камнем хорошо... Возьмите ее с собой. Будете меня вспоминать. Валентина Григорьевна хотела обнять Дубравку за плечи, но она выскользнула и побежала по лестнице. x x x Собака - друг. Собака все понимает, но ничего не может сказать. Собака сочувствует молча - в этом ее преимущество. Дубравка сидела под лестницей, на соседских половиках, которые были вывешены на перилах для сушки. Собачонка лежала у ее ног. Она не знала, что в человеческом мире ее называют Кайзер Вильгельм Фердинанд Третий, или попросту Вилька. Собака смотрела в заплаканные Дубравкины глаза и, конечно, не могла разобраться, почему плачет человек, если он не голоден, если его не побили палкой, не пнули ногой, не переехали хвост тяжелым тележным колесом. Дубравка ходила на рынок за рыбой для ужина. Когда она пришла, то увидела Сережку и Наташку. Они сидели на корточках под окном Валентины Григорьевны и подбирали яркие, радужные черепки. Это была разбитая Дубравкина раковина. Из окна Валентины Григорьевны выглядывали сконфуженный руководитель драмкружка, Снежная королева, Ворон Карл, Ворона Клара и Петр Петрович. - Дубравка, - сказал Сережка, - они пригласили всех на спектакль. У Дубравки дрожали губы. - Дубравка, - сказала Наташка, - они говорят: жаль, что ты не играешь. Ты хорошо играла... Дубравка услышала стук каблуков. По лестнице спускалась Валентина Григорьевна. Сережка и Наташка подобрали обломки раковины, стали друг к другу спиной, готовясь зареветь. Дубравка поставила кошелку с рыбой на окно своей комнаты и побежала. Она слышала, как Валентина Григорьевна кричала ей вдогонку: - Дубравка, Дубравка, вернись... Он ведь нечаянно... "Он, - думала Дубравка. - Все он..." Дубравка спрыгнула с каменного забора позади дома на другую улицу и пошла по ней вверх к маленьким огородам местных жителей. Вечером Дубравка забилась под лестницу. Стены здесь обросли плесенью. На старой паутине качались высохшие мухи. Мыши разгуливали под лестницей не торопясь. Собака Вилька приходила сюда ночевать. - Вот, Вилька, как получается, - бормотала Дубравка. - Ты ведь сама знаешь. Тебе объяснять не нужно. Собачонка прикрывала глаза. У нее были лиловые веки и сморщенный старушечий нос. - Она такая красивая, а он... - вздохнула Дубравка. Собака тоже вздохнула. Если бы она могла думать человеческими категориями, может быть она и поняла бы смысл этого слова - "красивая"... - Что она в нем нашла?! - крикнула Дубравка. - Он урод! Насмешник. Бесчувственный крокодил. Он обманет ее и будет смеяться. Вилька, ты ничего не понимаешь в людях! Собака положила морду на передние лапы. Она давно уже научилась разбираться в людях. Она различала их характеры даже по запаху. Если бы люди могли научиться этому искусству у бродячих собак! Но они не желают. Они предпочитают делать глупости. Вилька давно уже догадалась, что Дубравка встанет сейчас и побежит делать странные, ненужные вещи. Она даже прикусила зубами Дубравкин сарафан, словно хотела сказать: "Не уходи, пожалуйста, это тебе совсем ни к чему. Лучше давай выспимся." Но Дубравка пощ екотала ей за ухом, взъерошила шерсть на собачьей спине и выбралась во двор. - Спи. - сказала она Вильке. Потом Дубравка поднялась по висячей лестнице, перелезла с нее на карниз. Водосточная труба. Еще карниз. Дубравка уселась на окне и тихо позвала: - Валентина Григорьевна, вы спите? - Иди сюда, - сказала Валентина Григорьевна. Дубравка не шелохнулась. Спросила: - Вы его любите? - Дубравка... - Он негодяй. У него пять жен. Шестую он отравил керосином. Он обворовал сберкассу. Он хочет убежать в Турцию. - Дубравка, как ты смеешь! - А вот смею. Он прохвост! Валентина Григорьевна села на кровати. - Уходи, - сказала она тихо и решительно. - Я тебя не хочу видеть. Дубравка посопела немного и вдруг выкрикнула: - А вы... Я тоже знаю про вас. Вы такая же, как и все! x x x Где-то у турецких берегов прошел шторм. Он раскачал море так, что даже у этого берега волны налезали друг на друга, схлестывались белыми гривами. Падали на берег, как поверженные быки, и с ревом уползали обратно. Ветер прогнал всех людей с пляжа. Большие пароходы поднимались над молом, словно хотели присесть на бетон, отдохнуть, отоспаться. Прогулочные катера и рыбачьи сейнеры плясали вокруг причалов. Было похоже, что они вот-вот начнут прыгать друг через друга. Люди не подходили к каменному парапету набережной. Он уныло тянулся вдоль бухты, весь мокрый, весь в пене. Брызги долетали до витрин магазинов и кафе. Чайки, вытеснив жирных голубей, садились на крыши домов. Дубравка лежала на пляже одна. Она знала секрет: если поднырнуть под первую, самую бешеную волну и подождать под водой, изо всех сил работая руками, пока над головой пройдет вторая волна, то обратным течением тебя унесет в море. И можно будет плыть, взлет ая на гребнях. Небо закачается над головой, и берег будет то пропадать, то появляться. Люди на берегу станут размахивать руками. Говорить всякие слова о безумстве, но в этих словах будет восхищение и зависть. Дубравка думала об этом просто так. Ей никого не хотелось удивлять. Ей казалось, что море специально разбушевалось сегодня, чтобы успокоить ее и утешить. Море было красиво. Оно было красиво так, что все Дубравкины горести потеряли свой смысл. Она вдруг сл овно освободилась от всего тесного, неприютного, сковывавшего ее последнее время. Она обернулась, чтобы сказать людям: "Смотрите, какое море". По пляжу шли Валентина Григорьевна, Петр Петрович, Сережка, Наташка, старый артист и Дубравкина бабушка. - Что вам от меня нужно?.. - прошептала Дубравка. Ей стало страшно и одиноко. Она отступила к волнам. - Дубравка! - крикнула Валентина Григорьевна. Дубравка повернулась и, побежав вслед за уходящей волной, нырнула под другую, громадную, с опадающим белым буруном. Волна перевернула ее, подмяла под себя и протащила по самому дну, по скользким камням. Потом ее подхватило обратным потоком и унесло в море. Дубравка не слышала, как закричали на берегу люди. Она медленно плыла, то поднимаясь вверх, то соскальзывая вниз с пологого загривка волны. Неожиданно она увидела возле себя человека. Он улыбнулся ей темными глазами и крикнул: - Погодка что надо. Привет! Он подплыл к Дубравке и она услышала другие его слова: - Обратно на берег нельзя. Не получится без веревок. Дубравка поняла, что он хотел сказать. При больших волнах вылезти на берег им не удастся. Море еще раз прокатит по скользкому дну и унесет. Это только кажется людям, будто любое волнение - прибой, что все волны бегут к берегу. Дубравка плыла к своему камню. Мужчина плыл рядом с ней, поглядывал на нее то задумчиво, то с затаенной нежностью. У камня он выдвинулся вперед. Волна прижала его к утесу, потом потянула за собой. Одной рукой он крепко вцепился в трещину, другой подхватил Дубравку. Волна опала, обнажив облепившие камень водоросли. Но за этой волной шла другая. Мужчина подсадил Дубравку на выступ, а сам снова вцепился в трещину. Волна накрыла его. Они лезли наверх. Впереди Дубравка, позади нее Петр Петрович. С камня был виден берег. Он был недалеко. Метрах в трехстах. На берегу бегали люди. Петр Петрович помахал им рукой. Они замахали в ответ. Они кричали что-то. - Благодарят за спасение, - усмехнулась Дубравка и подумала: "А может быть, он действительно меня спас?" Дубравка села на край камня. Ветер плеснул ей на грудь холодные брызги. Волны у горизонта казались большими, гораздо больше, чем здесь, под камнем. Они возникали внезапно. Дубравке казалось, что камень движется им наперерез. У нее слегка кружилась голова. Петр Петрович сел рядом с ней: - Наверное, катер придет за нами. Белый катер... Ты не замерзла? Надень мой пиджак. - У вас ведь нет пиджака, - сказала Дубравка. - Ну и пусть, - сказал мужчина. - Ты представь, как будто я тебе дал пиджак. Тогда будет теплее. Ладно? Кожа у него на руках покрылась пупырышками. - Хорошо, - сказала Дубравка... - Спасибо... Только он у вас немножко мокрый...