ртою"". Протест пошел через Государственный Совет, а тот, разбирая этот частный повод о сельских местностях, -- вообще отменил особенный режим пограничной черты в его отличиях от черты оседлости78. Но это полегчание не нашло сколько-нибудь заметного отражения в печати и в обществе. Как и снятие в 1887 запрета евреям нанимать домашнюю прислугу из христиан. Как -- и закон 1891, вводящий в уголовное Уложение новую статью об "ответственности за открытое нападение одной части населения на другую", -- статью, никогда раньше не потребованную обстоятельствами российской жизни, а в погромах 1881 года оказалось, что ее не хватает. Теперь -- она предусмотрительно вводилась. А и напомним же: правовые ограничения евреев в России никогда не были расовыми. Они не применялись ни к караимам, ни к горским евреям, ни к среднеазиатским евреям, свободно расселявшимся среди окружающего населения и свободно выбиравшим себе роды деятельности. Самые разные авторы объясняют нам, что в основе ограничений евреев в России лежали экономические причины. Англичанин Дж. Паркс, решительно осуждающий эти ограничения, оговаривается: "в довоенное [до Первой Мировой войны] время, некоторые евреи сосредоточили в своих руках значительные богатства... [и это] вызвало опасение, что с уничтожением ограничений евреи быстро сделаются хозяевами в стране"79. -- Последовательно либеральный проф. В. Леонтович: "До сих пор недостаточно принималось во внимание, что ограничительные мероприятия по отношению к евреям в основном вытекали из... антикапиталистической тенденции... отнюдь не... из расовой дискриминации. В те времена понятия расы вообще никого в России -- кроме специалистов по этнологии -- не интересовали... Решающим был страх усиления капиталистических элементов, которые могли бы эксплуатировать крестьян и вообще трудовой народ. В источниках можно найти многочисленные тому доказательства"80. Не упустим ошеломительный для российского крестьянства внезапный переход от крепостных отношений к денежно-рыночным, к чему крестьянство не было готово никак -- и легко попадало в невиданную рублевую бурю, иногда более безжалостную, чем крепостное иго. В. Шульгин писал об этом так: "Ограничение в правах евреев в России имело под собой весьма "гуманную мысль"... Признавалось, что русский народ во всей его совокупности (или его некоторые социальные слои), так сказать, женственно несовершеннолетен; что его легко эксплуатировать... что его поэтому надо как-то поддержать и защитить мерами государства; защитить против других элементов, более сильных... Северная Россия посмотрела на еврея глазами России Южной. Исторический же взгляд Малой России на еврея, которого она хорошо узнала за время сожития с Польшей, именно был таков: хохлы представляли себе еврея во образе "ишинкарiв-орендарiв", которые "пьют кровь" из русского люда"81. Ограничения были задуманы правительством -- против сплоченного экономического напора, опасного для национальной основы государства. -- Долю правды в таком взгляде видит и Паркс, отмечая "дурно[е] влияни[е] возможности эксплуатировать ближних", "распространенную в Восточной Европе роль деревенского шинкаря и ростовщика", --хотя находит причины этого "скорее в природе крестьянства, нежели в самих евреях". Также и по его мнению эта торговля водкой, будучи "самым важным занятием евреев" в Восточной Европе, вызывала наибольшую ненависть к евреям со стороны крестьян; она питала собою не один погром и оставила глубокий долгий шрам в сознании населения украинского, белорусского и в памяти населения еврейского82. У многих авторов встречаются утверждения, что евреи-шинкари бедствовали, жили на ничтожные гроши, почти нищенствовали. Но не стоит думать, что это был столь хилый рынок. Слабостью пьющего народа питались и помещики Западного края, и винокуренные заводы, и шинкари, -- и правительство. Есть возможность оценить суммарную цифру этих доходов по моменту, когда они оформились как государственные. После того как в 1896 в России была введена казенная винная монополия, устранившая всех частных шинкарей и акцизную продажу питей, -- в следующем году общий доход казны от продажи питей оказался 285 млн. руб., -- тогда как прямые налоги с населения дали всего 98 млн. Из этого видим не только, что винокурение являлось "важнейшим источником косвенного обложения", но и что доходы питейной промышленности, платившей до 1896 акциз всего "по 4 копейки с градуса выкуренного спирта", куда превосходили прямые государственные доходы Империи83. Но каково было участие в этой отрасли евреев, в эти времена!? В 1886, в ходе работ комиссии Палена, были опубликованы произведенные статистические обследования на этот счет. Оттуда узнаем, что евреи содержали 27% (десятые доли здесь и дальше округлены) всех винокуренных заводов в Европейской России, а в черте оседлости -- 53% (в том числе: в Подольской губ. -- 83%, в Гродненской -- 76%, в Херсонской -- 72%). Пивоваренных заводов по Европейской России -- 41%, а в черте оседлости 71% (в Минской губ. -- 94%, Виленской -- 91%, Гродненской -- 85%). Доля же еврейской питейной торговли, то есть "пунктов выделки и продажи питей", содержимых евреями: в Европейской России -- 29%, в черте оседлости -- 61% (в Гродненской -- 95%, Могилевской 93%, Минской 91%)84. Не удивительно, что реформа, вводившая казенную винную монополию, "с ужасом встречена была... евреями в черте оседлости"85. Несомненно: введение казенной винной монополии оказалось сильнейшим ударом по экономике российского еврейства. И вплоть до самой Мировой войны, когда она вообще прекратилась, казенная винная монополия продолжала быть излюбленной мишенью общественного негодования -- хотя только она и ввела строгий контроль за количеством производимого в стране спирта и очисткой его. И хотя казенная монополия отняла заработок также и у шинкарей христианских (см. вышеприведенную статистику), она все же подается как мера преимущественно антиеврейская: "Введение в конце 90-х годов казенной продажи питей в черте оседлости лишило более 100.000 евреев их заработка", "власти рассчитывали... на вытеснение из сельской местности евреев", и с тех пор "питейная торговля не имеет для евреев своего былого значения"86. И именно с конца ХIХ в. заметно усилилась эмиграция евреев из России. Статистическую ее связь со введением казенной питейной продажи не установить, но на то указывают эти 100.000 отнятых заработков. Во всяком случае, еврейская эмиграция (в Америку) не поднималась существенно вплоть до 1886-87, испытала короткий временный скачок в 1891-92, а длительный и массовый ее подъем начался в 189787. "Временные правила" 1882 не остановили нового проникновения еврейской виноторговли в деревню: как против запрета торговать не из собственного дома образовалась в 70-х "подыменная торговля", так и в обход закона 3 мая 1882 (запрещавшего также и торговлю водкой по контракту с евреем) создалась "подыменная аренда": земли под корчмы снимались устным контрактом, а не письменным, и точно так же арендную плату получал владелец, а доход с виноторговли -- еврей88. -- В этой и других прикрытых формах поселение евреев в деревнях продолжалось и после категорического запрета 1882. Как пишет Слиозберг, с 1889 началась "полоса выселений" евреев из деревень черты оседлости и тогда "беспощадная конкуренция вызвала к жизни ужасное зло -- доносительство", то есть евреи доносили друг на друга, кто живет незаконно. -- Но вот, по данным П. Н. Милюкова: если в 1881 в деревнях жило 580 тыс. евреев, то в 1897 -- 711 тыс., так что поселение и рождаемость явно перетягивали выселения и смерти. В 1899 для пересмотра "Временных правил" была создана еще одна комиссия по еврейскому вопросу (11-я по счету) -- барона Икскуль-фон-Гильденбандта. И она, пишет Милюков, отказалась выселять из деревень незаконно поселившихся там евреев, а, наоборот, смягчила закон 1882 г.89 Комиссия эта, "признавая, что мало развитое, лишенное предприимчивости и оборотных средств крестьянство должно быть ограждаемо от делового соприкосновения с евреями", однако настаивала, что "помещики вовсе не нуждаются в этом отношении в опеке правительства и что ограничение помещиков в праве распоряжаться своей собственностью обесценивает таковую и принуждает их: прибегать заодно с евреями к всевозможным ухищрениям: для обхода закона"; при отмене же запретов по отношению к евреям -- помещики станут быстро извлекать из имений больше дохода90. -- Но уже не так высоко стояли помещики, чтоб этот находчивый довод убедил администрацию. Решительный сдвиг к пересмотру правил 1882 произошел в 1903-1904. Были доклады с мест (в том числе и от ген.-губернатора Святополк-Мирского, вскоре затем либерального министра внутренних дел), что "Временные правила" себя не оправдали, что необходимо дозволить евреям дальнейшее расселение из скученности городов и местечек, что вот уже, с введением казенной продажи питей, отпала опасность эксплуатации сельского люда евреями через виноторговлю. Предложения эти одобрил министр Д. С. Сипягин (вскоре убитый террористом) и в 1903 утвердил министр В. К. Плеве (также вскоре убитый): в послабление "Временных правил" был утвержден и обнародован список 101 крупного поселения, позже и еще 57, где евреям дозволялось и новожительство, и приобретение недвижимости, и аренда. (В дореволюционной Еврейской энциклопедии мы встречаем наименования этих поселений, среди них весьма немалые и быстро взросшие затем: Юзовка, Лозовая, Енакиево, Кривой Рог, Синельниково, Славгород, Каховка, Жмеринка, Шепетовка, Здолбуново, Новые Сенжары и многие другие.) Но вне пределов этого списка и вне еврейских сельскохозяйственных колоний, местечек и городов -- евреи не получали права приобретать землю. Вскоре Временные правила по отношению к ряду категорий евреев (с высшим образованием, аптекарские помощники, ремесленники и отставные солдаты) были отменены, и они получали в деревнях право жилья, занятия торговлей и промыслами91. А кроме виноторговли крупнейшими статьями еврейских доходов были разные виды аренд, включая земельную, а также прямое землевладение. Среди евреев "тяготение к земле большей частью выражалось в приобретении крупных участков в целях эксплуатации разнообразных отраслей хозяйства, а не мелких участков в целях личной обработки земли"92. Когда у земли, источника крестьянского существования, появлялась или могла появиться цена выше сельскохозяйственной, то ее часто покупал еврей-предприниматель. Как мы видели, до 1881 прямая аренда и покупка земли евреями не была запрещена, а приобретшие ее -- потом не лишались своих прав от позднейших запретов. И так, например, в Херсонской губ. под Елизаветградом имел -- и сохранял до самой революции -- "экономию" (как называли на Юге) значительных размеров -- Давид Бронштейн, отец Троцкого; позже -- еще и рудник "Надежда", под Кривым Рогом93. (Троцкий, по впечатлениям от экономии своего отца, -- мол, и "во всех экономиях" так, -- рассказывает, что сроковых летних работников, пришедших наниматься пешком из центральных губерний, никогда не кормили ни мясом, ни салом, и даже растительным маслом скудно, а только овощами и крупой, -- это во время летней страды, когда тяжкая работа от зари до зари, -- и "в одно лето пришлые рабочие повально заболевали куриной слепотой"94. -- Возражу, что в подобной же "экономии" на Кубани моего деда Щербака (сам из батраков) летних работников кормили мясом трижды в день.) Но в 1903 был наложен следующий запрет: "Положение комитета министров лишило всех евреев права приобретения недвижимых имуществ по всей Империи, вне черты городов и местечек"95, то есть в сельских местностях. Это ограничивало в какой-то мере еврейскую промышленность, но, пишет Еврейская энциклопедия, никак не земледелие: и "пользуясь правом приобретения земельной собственности, евреи, вероятно, выделили бы из своей среды не столько земледельцев, сколько землевладельцев и арендаторов. Представляется весьма сомнительным, чтобы такое типично-городское население, каким являются евреи, могло дать значительную массу земледельцев"96. В первые годы XX века картина была такова: из "около 2 миллионов десятин земли, находящейся в настоящее время [1908] в собственности и в аренде у евреев в Империи и Царстве Польском... лишь 113 тысяч десятин... заняты еврейскими земледельческими колониями"97. Хотя "Временные правила" 1882 воспретили евреям купчие и арендные договоры вне городов и местечек -- нашлись и тут косвенные "подыменные" способы, в том числе и для обширного землевладения сахарных заводов. И евреи-землевладельцы, часто с изрядными участками, проявили себя противниками столыпинской земельной реформы, передающей землю в частную собственность крестьян. (Не только они, -- поразишься ярости, с которой эту реформу встретила пресса тех лет, не только крайне правая, но и вполне либеральная, а уж тем более -- революционная.) Еврейская энциклопедия толкует: "аграрные реформы, основанные на передаче земли исключительно в руки тех, кто ее обрабатывает личным трудом, нарушили бы интересы некоторой части еврейского населения, находящейся при больших хозяйствах еврейских землевладельцев"98. Прошла революция, и советско-еврейский автор, оглядываясь, уже с пролетарским негодованием, писал так: "Еврейские помещики имели при царской власти более 2 миллионов гектаров земли (особенно при сахарных заводах на Украине, а также большие имения в Крыму и Белоруссии)", даже имели "более 2 млн. гектаров лучшей черноземной земли", например, барон Гинцбург в Джанкойском районе имел 87 тыс. гектаров, фабриканту Бродскому принадлежали десятки тысяч гектаров при его сахарных заводах, и такие же имения у других сахарозаводчиков, всего еврейским капиталистам принадлежало 872 тыс. гектаров сельскохозяйственной площади99. А за земельной собственностью следовала и хлебная торговля, и мучная. (Вспомним: хлебный экспорт "осуществлялся почти исключительно евреями"100.) "Из всего еврейского населения СССР до революции целых 18% [больше миллиона человек! -- А. С.] приходилось на тех, кто занимался хлебной торговлей самостоятельно, как хозяин, и на членов их семей. Это обстоятельство создавало известное нерасположение к еврейскому населению со стороны крестьян" (ибо скупщики стремились всячески понизить цену на хлеб, чтобы продать его выгоднее)101. Становились евреи скупщиками и других крестьянских продуктов в западных губерниях и на Украине. (Впрочем, как не отметить: деятельные трудолюбивые старообрядцы в Клинцах, Злынке, Стародубе, Еленовке, Новозыбкове -- не отдавали торговлю в чужие руки.) Бикерман считает, что невозможность для еврейских хлебных торговцев; распространиться на всю территорию России покровительствовала неподвижности, застою, кулачеству. Но "если русская хлебная торговля... вошла составной частью в мировой торговый оборот... то этим страна обязана главным образом евреям". Как мы прочли раньше, "уже в 1878 г. на долю евреев приходилось 60% хлебного экспорта из Одессы. Евреи первые развили хлебную торговлю в Николаеве", Херсоне, Ростове-на-Дону, они же -- и в Орловской, Курской, Черниговской губерниях, и "были значительно представлены в петербургской хлебной торговле". А в Северо-Западном крае приходилось "на 1.000 торгующих зерновыми продуктами -- 930 евреев"102. Однако большинство источников не освещает рыночного поведения этих еврейских скупщиков. А было оно порой суровым и по сегодняшним меркам незаконным: например, евреи-скупщики иногда сговаривались и отказывались вообще покупать урожай -- чтобы цены падали. Не случайно же в 90-х годах XIX века, впервые в России и опередив в том Европу, в южных губерниях возникли земледельческие кооперативы (под руководством графа Гейдена и Бехтеева) -- как противодействие этой, по сущности вполне монопольной, скупке крестьянского хлеба. А в торговле евреев, вспомним, "лесной экспорт был второй после хлеба"103, с 1813 по 1913 он увеличился в 140 раз. И, возмущается коммунист Ларин, "еврейским помещикам принадлежали... крупные лесные площади (и частью они еще арендовали леса даже в тех губерниях, где обыкновенным евреям запрещено было жить)"104. -- Подтверждает Энциклопедия: "Земля приобреталась евреями, в особенности во внутренних губерниях, главным образом для разработки лесного материала"105. Однако во многих местностях евреям не разрешалось устраивать лесопильных заводов, из-за этого лес невыгодно для России сбывался за границу необработанным. (Другие запрещения были: не разрешали использовать для лесного экспорта порты Риги, Ревеля, Петербурга и иметь складские участки при железных дорогах.)106 Все тут есть, в этой картине. И неутомимая динамика еврейской коммерции, движущая целыми государствами. И косные боязливые бюрократические тормозящие запреты. И растущая еврейская досада на них, раздражение. И экспортная распродажа необработанного русского леса как сырья. И мужички-хлеборобы и лесозаготовщики -- во власти силы к ним беспощадной, а сами не имеющие ни связей, ни разума вести торговлю по-новому. А еще же и министерство финансов, усиленно субсидируя промышленность и постройку железных дорог, земледелию не давало помощи -- но главное податное бремя несло именно земледельческое сословие, а не торговое. И при всей новой экономической динамике, принесшей казне материальную выгоду, и столь во многом обязанной евреям, позаботился ли хоть кто-то об ущербе, о "шоке", о переломе в народном быте и характере? Полвека Россию винили, извне и изнутри, что она поработила евреев экономически и загнала их в нищету. И надо было пройти времени, пока та невыносимая Россия вовсе сгинет с земли, надо было перешагнуть через революцию, чтоб уже через ее кровавую стену оглянувшись, еврейский автор 30-х годов признал бы: "Царское правительство не вело политики полного вытеснения евреев из экономической жизни. Кроме известных ограничений... в деревнях... царское правительство в общем и целом терпело еврейскую хозяйственную активность". Ожесточенности национальной борьбы "в экономической жизни евреи... не чувствовали. Господствующая нация не была заинтересована в том, чтобы становиться на сторону одной национальной группы; напротив, она стремилась играть роль посредника или судьи"107. Впрочем, иногда правительство пыталось вмешаться в экономику с соображениями национальными. Чаще всего, это были меры, которые не могли иметь успеха. Так, "в 1890 был издан правит[ельственный] циркуляр, согласно которому евреи утратили право быть членами правления акционерных обществ, которые по роду своей деятельности должны приобретать или арендовать землю"108. Но такой закон легко обходился анонимностью участия, еврейское предпринимательство не преграждалось такими запретами. Была "роль евреев особенно сильна во внешней торговле, где гегемония их обеспечена и местом поселения -- вблизи границы -- и более тесной связью с заграничным миром, и навыками торгового посредничества"109. В сахарной же промышленности к концу века еврейские заводы составляли уже больше одной трети110. В прошлых главах мы видели развитие этой отрасли Израилем Бродским и его сыновьями Лазарем и Львом ("в начале 20 в. прямо или косвенно контролировали 17 сахарных заводов")111. Моисей Гальперин "в начале 20 в. владел 8 свеклосахарными и тремя рафинадными заводами... ему принадлежало также свыше 50 тыс. десятин земли с плантациями сахарной свеклы"112. "Около сахарной промышленности питались сотни тысяч еврейских семейств в качестве посредников при продаже сахара и т. п." -- Теперь развивалась и конкуренция, и цены на сахар стали падать. Но вот, в Киеве образовался синдикат сахарозаводчиков: регулировать производство сахара и продажу его так, чтобы цены не падали113. Братья Бродские были организаторами синдиката рафинеров в 1903114. Кроме зерновой и лесной торговли и сахарной промышленности, где евреи занимали ведущее положение, ими во многом была развита и мукомольная промышленность, и кожеобрабатывающая, текстильная, льняная, швейная, табачная, пивоваренная115. Еще с 1835 евреи были участниками нижегородских ярмарок116. К 90-м годам евреи успешно занимались и торговлей скотом в Забайкальи, а еще в Сибири -- угледобычей (Анджеро-Судженский уголь), золотодобычей, и с видной ролью в ней. Гинцбурги "после 1892 занимались почти исключительно золотопромышленностью". Самым успешным предприятием было "Ленское золотопромышленное товарищество", которое "фактически контролировал" (от 1896 до своей смерти в 1909) барон Гораций Гинцбург, сын Евзеля Гинцбурга, создателя банкирского дома, и глава петербургского отделения того банка. (Сын Горация Давид, тоже с титулом барона, с 1909 возглавлял еврейскую общину Петербурга, до своей смерти в 1910. Сыновья Александр и Альфред входили в правление Ленского золотопромышленного общества. Сын Владимир был женат на дочери киевского сахарозаводчика Л. И. Бродского.) Гораций Гинцбург был и "основателем... Забайкальского, Миасского, Березовского, Алтайского и других, товариществ" по добыче золота117. В 1912 разразился крупнейший общероссийский скандал вокруг событий на Ленских: приисках, ужасных условий эксплуатации и обмана рабочих там, и во всем винили и кляли, разумеется, царское правительство, -- и только его. Во всей разъяренной либеральной прессе никто на главных акционеров, включая сыновей Гинцбурга, не указал. В начале XX века евреи составляли -- 35% торгового класса России118. По Юго-Западному краю наблюдал Шульгин: "Где же русские торговцы, русское третье сословие?.. В былое время у нас было сильное русское мещанство... Куда же девались"? "Их вытеснило еврейство... перевело в низший социальный класс; омужичило"119, -- сами русские Юго-Западного края, значит, и выбрали свой жребий. И в начале века констатировал видный государственный деятель Вл. И. Гурко: "Место русского купца все более и более занимается евреем"120. Большой вес и влияние приобрели евреи и в быстро растущей российской кооперации. Больше чем половина обществ взаимного кредита и ссудо-сберегательных товариществ находилась в черте оседлости (а в членах их евреи к 1911 составляли 86%)121. Мы уже писали о строительстве и эксплуатации российских железных дорог тремя братьями Поляковыми, Блиохом, Варшавским. Кроме самых первых линий (Царскосельской и Николаевской) -- затем большинство железных дорог строились концессионерами, и среди них евреи занимали видные места; "но с 1890-х гг. их строило главным образом государство". Зато в 1883 под руководством Давида Марголина создалась крупное судоходное общество ""по Днепру и его притокам", основными акционерами которого были евреи. В 1911 флот общества насчитывал 78 пароходов, осуществляющих 71% всех перевозок по Днепру"122. Иные общества действовали по Западной Двине, Неману, затем они переходили и на Мариинскую систему и на Волгу. Был и десяток крупных еврейских нефтяных фирм в Баку. "Крупнейшими среди них были фирма "Мазут", принадлежавшая братьям С. и М. Поляк и Ротшильдам", и "имеющее за собой Ротшильда... Каспийско-Черноморское товарищество". Эти фирмы не имели права на нефтедобычу, но занялись обработкой нефтепродуктов и вывозом123. Наиболее ярко выражалась экономическая деятельность евреев в финансовой системе страны. "Кредит давно уже стал как бы родной стихией евреев. Евреи создали новые формы кредита и усовершенствовали старые... Большую роль сыграли евреи в лице отдельных крупных капиталистов и в организации акционерных коммерческих банков. Евреи дают не только банковую аристократию, но и массу служащих"124. -- Созданный еще в 1859 в Петербурге банк Евзеля Гинцбурга поднялся и укрепился благодаря своим связям с Мендельсонами в Берлине, Варбургами в Гамбурге, Ротшильдами в Париже и в Вене. Но в финансовом кризисе 1892, "вследствие отказа правительства поддержать [займами] его банкирский дом", как было дважды раньше, Е. Гинцбург вышел из банкирской деятельности125. К началу 70-х годов целую сеть банкирских домов учредили братья Яков, Самуил и Лазарь Поляковы: Азово-Донской Коммерческий банк (затем его возглавил Б. Каминка), Московский Земельный банк, Донской Земельный банк, Банк Поляковых, Международный банк и еще "несколько коммерческих банков, образовавших впоследствии Соединенный банк". -- Сибирский Торговый банк возглавил А. Соловейчик, Варшавский Коммерческий банк -- И. Блиох. И еще в других крупнейших банках на видных местах были евреи (Зак, Утин, Хесин, А. Добрый, Вавельберг, Ландау, Эпштейн, Кронгольд). И "только в двух крупных банках (Московском Купеческом и Волжско-Камском) евреи не были ни в... дирекци[и], ни среди служащих"126. Все три брата Поляковых имели чин тайного советника и, как упомянуто, возведены в потомственное дворянство127. Таким образом, уже к началу XX века черта оседлости себя изжила. Она не помешала евреям занять прочные позиции в самых жизненно важных областях народной жизни, от экономики и финансов до интеллектуального слоя. Черта уже не имела практического значения, провалилась и экономическая и политическая ее цели. Зато она напитывала евреев горечью противоправительственных чувств, много поддавая пламени к общественному раскалу, -- и ставила клеймо на российское правительство в глазах Запада. Да ведь Российская Империя и весь XIX век и предреволюционные десятилетия, по медлительности и закостенелости бюрократического аппарата и мышления верхов, -- где только и в чем не опоздала? Она не справлялась с дюжиной самых кардинальных проблем существования страны: и с гражданским местным самоуправлением, и с волостным земством, и с земельной реформой, и с губительно униженным положением Церкви, и с разъяснением государственного мышления обществу, и с подъемом массового народного образования, и с развитием украинской культуры. В этом ряду она роково опаздывала также и: пересмотреть реальные условия черты оседлости и как они влияют на положение в государстве. -- Российские власти больше чем за столетие так и не сумели решить проблемы еврейского населения: ни в сторону приемлющей ассимиляции, ни чтоб оставить евреев в добровольном отчуждении и самоизоляции, в которой их застали век назад. Между тем российское еврейство именно в эти десятилетия, с 70-х годов XIX и к началу XX, испытало быстрое развитие, несомненный расцвет в своих умственных верхах, которым становилась тесна уже не только черта оседлости, но и рамки Российской Империи. Разбирая конкретности еврейского неравноправия в России, черты оседлости и процентной нормы, -- никак не надо упускать" из виду эту общую картину. Хотя и при растущем значении еврейства американского -- еврейство России к началу XX в. составляло около половины еврейского населения всего земного шара128, -- и это был важнейший факт мировой истории еврейства. Опять-таки оглядываясь через ров революции, И. М. Бикерман писал в 1924: "В царской России жило больше половины еврейского народа... Естественно поэтому, что еврейская история ближайших к нам поколений была по преимуществу историей русского еврейства". И хотя в XIX в. "западные евреи были богаче, влиятельнее, стояли впереди нас по культурному уровню, но жизненная сила еврейства была в России. И эта сила росла и крепла вместе с расцветом русской Империи... Только с присоединением областей, населенных евреями, к России... началось возрождение. Еврейское население быстро увеличивалось в числе, так что могло даже выселить многолюднейшую колонию за океан; в руках евреев накоплялись капиталы, вырос значительный средний слой, поднимался все больше материальный уровень и широких низов; рядом усилий русское еврейство... все больше преодолевало вынесенную из Польши грязь, физическую и духовную; все больше распространялась в среде еврейства европейская образованность... и так далеко мы ушли в этом направлении, столько духовных сил накопили, что могли позволить себе роскошь иметь литературу на трех языках..." Вся образованность и все богатство пришли к восточноевропейским евреям -- в России. И русское еврейство проявилось "по своей численности и по свежести таившихся в нем сил становым хребтом всего еврейского народа"129. С этой общей картиной, даваемой автором-свидетелем той жизни, соглашается в 1989 и наш современник: "Общественная жизнь русского еврейства на рубеже веков достигла зрелости и размаха, каким могли бы позавидовать многие малые народы Европы"130. Уж в чем не обвинишь "тюрьму народов" -- это в денационализации ни евреев, ни других народов. Некоторые еврейские авторы, правда, сетуют, что в 80-е годы "в представительстве еврейских интересов столичные интеллигенты-евреи не принимали почти никакого участия", а вел борьбу за еврейские интересы барон Гинцбург и другие богатые евреи со связями131. -- "В Петербурге евреи [а их было там к 1900 г. 30-40 тысяч] жили разрозненно, а еврейская интеллигенция в своем большинстве была тогда очень далека от общееврейских нужд и интересов"132. -- Но и тогда же "святой дух обновления... витал над чертой еврейской оседлости и будил в юных поколениях силы, которые дремали в еврейском народе целые века... Это была настоящая духовная революция", у еврейских девушек "стремление к образованию... носило буквально религиозный характер". А уже и в Петербурге "очень много еврейских студентов и студенток училось в... высших учебных заведениях". К началу XX века "значительная часть еврейской интеллигенции... почувствовала, что она... обязана вернуться к своему народу"133. При этом духовном расцвете российского еврейства к концу XIX в. в нем нарождались очень разные течения, совсем друг с другом не совпадающие, и даже противоположные. Некоторым из них предстояло в чем-то определить и судьбы всего земного XX века. Евреи России в те годы видели перед собой по крайней мере шесть -- но почти взаимоисключающих -- путей: -- сохранение себя в религиозном еврействе и отчуждении, как это было веками (но это становилось совсем непопулярно); -- ассимиляция; -- борьба за культурно-национальную автономию, активное существование еврейства в России как отдельного элемента; -- эмиграция; -- уход в сионизм; -- уход в революцию. Но представители разных течении часто сливались в просвещении еврейской массы на трех языках (иврите, идише и русском) -- и разных видах практической взаимопомощи (в духе "теории малых дел", популярной в России в 80-е годы). Взаимопомощь приняла форму нескольких еврейских организаций, иные из которых и после революции продолжили свою деятельность за рубежом. Продолжало существовать созданное еще в 1863 ОПЕ -- Общество распространения просвещения среди евреев России. С середины 90-х годов оно открывало и собственные школы, с преподаванием, кроме русского, на иврите, собирало и всероссийские совещания по еврейскому народному образованию134. С 1891 работала Еврейская Историко-Этнографическая комиссия (с 1908: Еврейское Историко-Этнографическое общество). Она координировала все изучение еврейской истории в России и собирание архивов135. С 1880 "железнодорожный король" Самуил Поляков основал ОРТ -- "Общество ремесленного и земледельческого труда среди евреев". ОРТ собрат немалые средства, а "главное внимание... в начале своей деятельности обратил на переселение еврейских ремесленников из черты оседлости во внутренние губернии"136. Мы уже видели, что после первоначального разрешения на это (в 1865) ремесленники поехали во внутренние губернии в очень малых количествах. Но после погромов 1881-82, казалось: тут -- уж точно поедут, и с помощью ОРТа, еще получив и правительственную помощь на переезд, что ж томиться-тесниться в заклятой "черте", где они погибают от нищеты? Однако более чем за 10 лет усилий ОРТа всего переселилось... около 170 ремесленников... Тогда ОРТ стал помогать ремесленникам в самой черте: покупкою инструментов, улучшением мастерских, затем и созданием ремесленных школ137. А еврейской эмиграцией занималось ЕКО -- Еврейское Колонизационное Общество, возникновение которого имело обратный ход: сперва за границей, потом в России. Создал его в 1891 в Лондоне барон Мориц фон-Гирш, вложив 2 миллиона фунтов стерлингов. Идея его была: беспорядочную еврейскую эмиграцию из Восточной Европы заменить упорядоченной колонизацией -- в страны, где нужны земледельцы; хоть часть евреев вернуть к земледелию, освободить от того "отклонения... вызыва[ющего] враждебное отношение к ним европейских народов"138. "Отыскать для евреев-эмигрантов из России "новое отечество и вместе с тем попытаться отвлечь их от их обычного занятия -- торговли и, превратив в земледельцев, постепенно содействовать этим делу возрождения еврейского племени""139. Таким новым отечеством для евреев намечена была Аргентина. (Была и та цель, чтоб отчасти отвести волну еврейской иммиграции от Соединенных Штатов" где из-за большого прилива евреев, конкурентно снижавших заработную плату американских рабочих, возникла опасность антисемитизма.) А так как заселять ее предполагалось евреями из России, то в 1892 открыли отделение ЕКО и его ЦК в Петербурге. ЕКО "организовало 450 информационных бюро и 20 районных комитетов. Они помогали евреям быстро получать выездные документы, вели переговоры с представителями пароходных обществ, давали эмигрантам возможность покупать билеты по сравнительно низким ценам, издавали популярные брошюры" о возможных странах поселения140. (Слиозберг мимоходом жалуется, что к руководству "почему-то не допускался никто, кто не имел звания банкира и миллионера"141.) А с конца XIX в. еврейская эмиграция из России нарастала последовательно и от разных причин, отчасти уже нами названных. Серьезной причиной к ней была всеобщая воинская повинность: если столь многие юноши (как мы читаем у Деникина) находили возможным себя калечить -- то не лучше ли эмигрировать? особенно сопоставив, что в США в то время воинской повинности вообще не было. (Об этом мотиве -- совсем не сообщают еврейские авторы, ни даже Еврейская энциклопедия в статье "Эмиграция евреев из России"142. Но он и не объясняет подъема эмиграции в 90-х годах.) Следующая веская причина: "Временные правила 1882 г."; еще заметный толчок -- выселение еврейских ремесленников из Москвы в 1891. Еще крупный толчок: введение винной монополии в России в 1896, что лишало дохода всех корчмарей и сокращало доходы винокуров. (Слиозберг: охотно эмигрировали те, кого выселяли из сел или из внутренних губерний.) Г. Аронсон сообщает, что в 80-е годы евреев эмигрировало в среднем по 15 тысяч в год, а в 90-е годы -- до 30 тысяч в год143. Настроение российских властей к этой растущей эмиграции -- как к государственной находке -- было благоприятное. Русское правительство охотно согласилось и на образование ЦК ЕКО в Петербурге, и на все его эмиграционные мероприятия, не вмешивалось в его действия, разрешало в составе семьи эмигрировать и призывному возрасту, и бесплатно выдавало выездные визы, и предоставляло льготный тариф по железным дорогам, -- однако чтобы однажды уехавшие -- уже в Россию не возвращались144. По тогдашним транспортным возможностям эмиграция за океан велась через Англию, и в ее портовых городах создавалось промежуточное скопление еврейских эмигрантов, иные и сами оседали в Англии, кого-то возвращали из Штатов назад; и с 1890 общественное мнение Англии возбудилось вообще против политики русского правительства, "со столбцов английской прессы не сходил еврейский вопрос... Не сходил с очереди и в Америке вопрос о положении евреев в России"145. Сметя возможные размеры такой эмиграции. Великобритания скоро резко закрыла свои входные ворота146. Уже с 1894 остановилась и эмиграция евреев в Аргентину. Энциклопедия называет это: "нарастающ[ий] кризис... в аргентинском вопросе"147, Слиозберг -- "разочарование уехавших в Аргентину" (недовольные бунтовали, слали коллективные жалобы гиршевской администрации). В прениях Государственной Думы рисовалась такая картина, похожая на опыт в Новороссии: "На примере переселения евреев в Аргентину мы можем указать, целый ряд таких случаев, когда люди получили [там] землю на весьма выгодных условиях, бросали ее и искали исхода в более подходящих для них промыслах"148. После того "ЕКО, хотя еще продолжало видеть свое призвание в колонизационных предприятиях с целью превращения евреев в земледельцев, но фактически постепенно отступало от этого". Оно взяло на себя помощь "крайне беспорядочной эмиграции евреев из России", "занялось доставлением сведений эмигрантам, защитой их интересов, сношением со странами иммиграции", для того изменило и тот устав, который оно наследовало от покойного уже барона Гирша. Отчисляли значительные средства "на поднятие благосостояния евреев в местах их жительства", с 1898 "работа стала вестись среди населения в пределах самой России", а как одно из направлений -- в существующих еврейских земледельческих колониях -- "введени[е] улучшенных орудий и методов обработки", "доставление дешевого мелиоративного кредита". Однако и тут, "несмотря на сравнительно большие затраты на поощрение земледельческого труда, в развитии этой отрасли вообще замечается относительный застой"149. -- Напротив, струя еврейской эмиграции из России, "в теснейшей связи с сильным упадком ремесла и постепенным вытеснением мелкой торговли и факторства", все усилялась, "наибольшей высоты... достигла в 1906 г." -- хотя и она "не в силах поглотить весь годичный прирост населения" еврейского. При этом "главная масса эмигрирующих направляется в Соединенные Штаты", например в 1910 -- 73% из всех эмигрантов150. "В 1881-1914 туда прибыли 78,6% евреев, покинувших Россию"151. -- Движение века уже ясно обозначилось тогда. (А на въезде в Соединенные Штаты, где тогда не спрашивали ремесленных свидетельств, -- оказалось, что за первые шесть лет XX в. 63% из русских евреев-иммигрантов -- "заняты в промышленности". И отсюда получается, что из России в Штаты ехали одни ремесленники? Это объяснило бы отчасти: почему ремесленники не ехали в открытые им внутренние губернии. Но и нужно учесть: для многих иммигрантов, особенно несостоятельных или бездельных, в "группировк[е], принятой американским цензом", и не было иного подходящего ответа152.) Заметно и отсутствие лиц образованного слоя евреев, казалось бы наиболее угнетенных в России, они как раз не эмигрировали, -- от 1899 до 1907 составляли чуть больше одного Ефоцента153. Еврейская интеллигенция -- нисколько не склонялась к эмиграции, она осуждала ее как отклонение от задач и жребия в России, где теперь-то и открывались пути активности. Еще в 1882 резолюция съезда еврейских: общественных деятелей "призывала "совершенно отвергнуть мысль об устройстве эмиграции как противоречащую достоинству русского государства""154. В последние годы XIX в. "новое поколение хочет активно вмешаться в историю... и по всей линии, извне, как и внутри, оно переходит от обороны к наступлению... Новые евреи хотят отныне сами делать свою историю, наложить печать своей воли и на свою судьбу, и, в справедливой мере, также на судьбу страны, где они живут"155. Религиозное еврейское крыло тоже осуждало эмиграцию: как уход от живительных корней восточноевропейского еврейства. В секулярных усилиях нового