" -- гусеница. Объяснения не представляются бесспорными. ФИТА -- в этом виде перешло на Русь название греческой буквы Θ, называвшейся там в разное время то "тэта", то "фита" и соответственно означавшей либо звук, близкий к "ф", либо же звук, который теперь западные алфавиты передают буквами ТН. Мы его слышим близким к нашему "г". Славяне приняли "фиту" в то время, когда она читалась как "ф". Именно поэтому, например, слово "библиотека" мы до XVIII века писали "вивлиофика". ИЖИЦА -- греческий "ипсилон", который передавал звук, как бы стоявший между нашими "и" и "ю" в фамилии "Гюго". По-разному передавали первоначально этот звук, подражая грекам, и славяне. Так, греческое имя "Кириллос", уменьшительное от "Кюрос" -- господин, обычно передавалось как "Кирилл", но было возможно и произношение "Курилл". В былинах "Кюрилл" переделалось в "Чюрило". На западе Украины было до недавнего времени местечко "Куриловцы" -- потомки "Курила". Прежде чем идти дальше, полезно -- пусть совсем бегло -- взглянуть, что случилось с греческим письмом при его распространении на Запад. Мы не станем последовательно изучать все возникшие при этом варианты письменности. На каком материале их рассмотреть? Возьмешь французскую азбуку, обидятся англичане... Остановимся лучше на азбуке мертвого языка -- латинского. Да иначе и поступить невозможно. Начиная наше рассмотрение с современных нам латинских алфавитов, мы бы на каждой букве251 испытывали затруднения. Латинскую букву С француз в ряде случаев прочитает как "с", в других как "к", а назовет ее "сэ". Немец запротестует: он зовет ту же букву "цэ" и никогда ее как "с" не произносит. Он ее выговаривает как "к", а в значении "цэ", в одиночку, вообще не применяет, очень часто зато используя ее как один из трех элементов для выражения звука "ш" -- SCH. Итальянец тот же самый знак назвал бы "чи". Давайте перечислим еще раз буквы греческого алфавита параллельно с алфавитом латинским. АЛЬФА А БЕТА БЕ ГАММА -- -- ЦЕ ДЕЛЬТА ДЭ ЭПСИЛОН Э -- ЭФ ДЗЕТА -- -- ГЕ ЭТА ХА ТЭТА -- ЙОТА И КАППА КА ЛЯМБДА ЭЛЬ МЮ ЭМ НЮ ЭН КСИ -- ОМИКРОН О ПИ ПЕ КАППА КУ РО ЭР СИГМА ЭС ТАУ ТЭ ИПСИЛОН У ФИ -- -- BE ХИ ИКС ПСИ -- -- ИГРЕК ОМЕГА -- -- ЗЕТ Как видите, в обоих алфавитах состав и порядок букв различен. У греков на третьем месте стоит "гамма". Римляне заменили ее буквой С -- "цэ" и "ка". Почему я написал "цэ" и "ка"? Буква эта не всегда произносилась одинаково. Учебники моего детства учили выговаривать ее как "ц" перед звуками "е", "i", "у", но как "к" перед "а", "о". Мы и до сих пор, сталкиваясь с латинскими заимствованиями, придерживаемся этих школярских правил, читаем "Цицерон", а не "Кикеро", как произносили сами римляне, "цензор", а не "кензор" и т. д. 252 Я предупредил: рассматривать взаимоотношения между греческой и латинской письменностями я буду на примере несколько условного, "книжного" латинского алфавита. Но наряду с этой законсервированной формой своей та же латинская азбука получила новую жизнь (много разных "новых жизней") в письменной практике множества языков. Сначала в Европе, потом и за ее пределами. И испытала при этом немало существенных преобразований. В языках народов, принявших латиницу, было много звуков, которых римляне и не слыхивали. Приходилось искать способы для их выражения. И "просветители" изобретали свои приемы в одиночку и по-своему. Многие современные ученые невысоко оценивают качество этого изобретательства, особенно сравнительно с "работой" создателей славянской азбуки. "Славянский алфавит... -- пишет профессор Якубинский, -- не идет ни в какое сравнение с латинообразными европейскими алфавитами, в которых латинские буквы неуклюже приспособлялись для передачи звуков различных европейских языков". В чем заключается эта "неуклюжесть"? Судите сами. Вот, например, что может означать в некоторых языках Европы сочетание двух латинских букв "цэ" (С) и "ха" (Н) -- СН: 253 во французском языке СН изображает звук "ш": charbon -- уголь; у немцев СН может означать "к" -- cholera -- холера -- в словах, взятых из греческого языка, и "ш" при заимствовании из французского -- chocolade -- шоколад; в английском СН равно звуку "ч": church -- церковь; в итальянском языке -- "к": che -- который, chi -- кто; в польском -- звук "х": cham -- хам, chan -- хан. А вот как читается в некоторых из этих же языков буква С сама по себе: французский -- "эс" и "ка"; немецкий -- "це" и "ка"; польский -- "цэ"; турецкий -- "дж". Разнообразное впечатление! Теперь полезно вывернуть вопрос наизнанку: во многих языках существует, допустим, звук "ш". Так вот: какими латинскими буквами разные языки этот звук изображают? Французский -- СН. Немецкий -- SCH -- Schuhe -- сапоги. Польский -- SZ -- szafa -- шкаф. Венгерский -- S -- sablon -- шаблон. Английский -- SH -- Shakespear -- Шекспир. А какой разнобой, какое множество и буквосочетаний, и всевозможных дополнительных крючочков, лапок, клинышков, пристраиваемых к буквам для придания им иного значения! Есть смысл, чтобы отмахнуться от них окончательно, привести тут два-три образчика наиболее причудливых "диакритических" значков. Вот смотрите, пожалуйста. Во французской азбуке маленькая "лапка" ставится под буквой С в тех случаях, где она должна произноситься как русский звук "с": leçon -- "леСон" -- урок, хотя decor -- "дэКор" -- украшение. У турок та же "лапка" под той же буквой показывает, что в данном случае надо ее читать не как обычно -- "дж", а как "ч": çerkes -- черкес. Польский язык такой же "лапкой" выражает носовой оттенок своих гласных, причем буква А, снабженная ею, звучит уже не как носовой звук "а", а как254 носовой "о". Так, слово "пузырь" произносится по-польски "бонбель", а пишется Встречаются в разных видах латиниц значки в виде острых клинышков, направленных вправо и влево, в виде крышечек, в виде птичек, точек и даже кружочков. Вы согласитесь, что эта, если можно ее так назвать, "система обозначений" весьма капризна и причудлива. Может быть, не стоило о таких мелочах и говорить? Я держу в руках довольно редкую книжку -- Н. Юшманов "Определитель языков". Если где-нибудь у букинистов вы увидите ее -- покупайте: преинтересная книга, единственная в своем роде. Хотя можно указать и на более новую работу этого же характера: Р. С. Гиляревский, В. С. Гринин, "Определитель языков по письменности". М., "Наука", 1965. Николай Владимирович Юшманов был крупным и очень оригинальным ученым-языковедом. Свою книгу, однако, он составил не для специалистов, а чтобы дать возможность каждому, в чьи руки попал какой-нибудь письменный отрывок на неизвестном языке, определить, что это за язык, даже без необходимости прочесть и понять написанное. Сделать это можно по разным признакам, но в основном -- по виду, начертанию, форме букв, а также по наличию или отсутствию в тексте каких-либо особенных букв со значками. Например, что характеризует французский язык? Латиница, но такая, в которую входят строчные буквы со значками é, è, â, û, à, ê, î, ô, ë, ï, ü. Типичны для него сочетания букв: ch, gh, ai, аи, eu, ои. А английский язык? Латиница без всяких диакритических значков, но с большим числом характерных буквосочетаний: ch, sh, th, wh, ea, ее, оа, ое и т. п. Польский язык? Та же латинская азбука, но "особенные буквы" ее отличаются от французских и английских. Собственно, достаточно заметить в тексте существование рядом двух "эль" -- l, ł, чтобы сразу же сказать: "Э, да это польское письмо!" 255 Турецкий язык угадывается по отсутствию букв q, w, х... Конечно, заметив одну или две "странные буквы", нельзя на этом основании сразу же радоваться: "Венгры!" или "Португалия!" Но когда совпадают пять-шесть характерных букв, тогда можно считать дело довольно вероятным и переходить уже к другим, не буквенным, отличиям... Чтобы закончить разговор, касающийся, хоть и весьма поверхностно, всевозможных латиниц Запада, надо, пожалуй, сказать несколько слов и о "готическом стиле" латинской азбуки. Эта разновидность латинского письма отличалась от других не свойствами и не значением своих букв, а только формами их начертаний. С XII века этот особый стиль письма широко распространился по Западной Европе, а затем особенно надолго (до XX века) задержался и бережно охранялся в Германии. Впрочем, тут рядом с ним был в ходу и другой "почерк", который обычно именуют "латинским шрифтом антиква". В чем различия этих двух стилей? Вот два варианта одного и того же слова, набранного слева готическим шрифтом, справа -- антиквой: О происхождении готического шрифта достоверного ничего не известно. По-видимому, просто в нем, в его остроугольных очертаниях выразился дух эпохи, воздвигшей прославленные соборы Кельна, Страсбурга, Парижа, Руана. Стоит вспомнить их острые башенки и мелкие характерные украшения на них, и, по-моему, аналогия представится вам убедительной. 256 Гражданскую азбуку нашу нередко именуют запросто "гражданской". Слово это звучит давно рядом с такими терминами, как "кириллица", "глаголица", "латиница" -- в конце концов, может быть, чуть-чуть "по-свойски", но никак не непочтительно. Очевидно, что легкомысленное это словечко связано с солидными определениями "гражданский шрифт", "гражданская печать", "гражданская русская азбука". Современный русский алфавит вместо церковнославянского введен Петром I в 1708 году. Это и есть "гражданский шрифт". Просто и ясно? Нет, на самом деле все произошло не так уж молниеносно, в один прием. Введение гражданского алфавита в 1708 году, пожалуй, осторожнее было бы описать как некоторое упрощение кириллицы, произведенное по приказу царя-преобразователя. Что же было упрощено? В гражданской печати уничтожению подверглась буква "иже" и -- что нам теперь кажется странным -- оставлена только I -- "и десятеричное". Исчезли "зело", "омега" и "от" -- лигатура "омеги" и "тверда", "кси", "пси" и "ук" -- буквосочетание ОУ. Была упразднена "ижица". Отменены были "си́лы" -- сложная система диакритических знаков ударения, и "ти́тла" -- надстрочные знаки, позволявшие в часто встречавшихся словах пропускать "под титлом" те или иные буквы. 257 Строки, испещренные "силами" и "титлами", становились плохо разборчивыми, вели к путанице, к ошибкам. Изменялись попутно и очертания букв. Утверждалось более округлое и плавное их написание. Оно уже входило в употребление среди московских грамотеев. Старый знак уступил место новомодной букве Я, своеобразному гибриду славяно-древнего "юса малого" и европейской, как бы отраженной в зеркале, буквы R. Было указано в словах, начинавшихся не с йотированного, а с простого "е", ставить отныне не Е, а букву Э, которая уже в кириллице имела другую историю и форму, несколько вычурней нашей нынешней. Буква Е оставалась только на месте старинной лигатуры . Отказался Петр -- для него, царя-техника, это было неизбежно -- от неудобной системы означать числа буквами. В самом деле, попробуйте подсчитайте быстро, чему равно 20 плюс 30, если известно, что 20 -- К, 30 -- Л, но вы забыли, что 100 -- Р... А теперь, узнав это, вычтите 20 плюс 30 из Т, зная, что Т -- 300... Ясно, что с такой системой изображения чисел заниматься кораблестроением или торговлей с европейцами было немыслимо. Но все же до будущей окончательной системы гражданского шрифта было еще достаточно далеко. Часто случается: как раз те, кому реформа может облегчить труды, наиболее упрямо держатся за старое. Сохранилось несколько книг, напечатанных вскоре после 1708 года: "Геометрiа славенскi землемѣрiе" или "Прiклады, како пiшутся комплементы...". Они выдержаны в согласии с реформой. Но скоро начинаются уступки старому. Воскрешаются "ук" и "от"; по приказу буква I должна быть просто палочкой, а над ней появляются две точки -- Ї. Немного спустя в книги прокрадывается "пси", на радость тем, кто с возмущением объединял "псалмы" со "псами"... В конце января 1710 года Петр I вторично утвердил новую азбуку, но еще много лет (десятилетий) ее258 состав и рисунки буквенных знаков перерабатывались и изменялись. Вторично была изгнана буква "зело", ее окончательно заменили "землей". Решительно изгнали "кси" и "ижицу", но эта последняя вскоре упрямо просочилась в азбуку теперь уже вплоть до 1917 года. Был введен знак Й, подтверждено право на существование Э... Через 20 лет с небольшим -- новые перемены. Теперь были учинены три знака для звука "и": И, I и Ѵ. К чему? Чтобы И писать перед согласными, I -- перед гласными и в нерусских словах, кроме греческих. В последних на месте греческого "ипсилона" полагалось ставить Ѵ. Был добавлен новый знак, в виде нынешней буквы Ю, но с дужкой над нею, для изображения звука "о" после мягкого согласного или йота-- -"темный", "елка", "мое". Впрочем, вскоре в том же XVIII веке Н. Карамзин предложил более простое обозначение -- Ё, дожившее до наших дней. Споры по поводу "азбучных истин" тянулись весь XIX век и первые полтора десятилетия XX века. Еще в 900-х годах старая кириллица не сдавалась усовершенствованной петровской "гражданке". В церковноприходских школах по-прежнему, "крича на всю избу", зубрили "аз-буки-веди"... И внутри самой гражданской азбуки сохранились рудименты прошлого. В ней все еще жили и "ер", и "ять", и "фита", и "ижица". Автор этой книги в школе должен был ухо востро держать, чтобы не написать "бѣда" через Е, или "мѵро" через И, а "мiръ" через "и восьмеричное". Беру с полки "Весь Петербург", справочную книгу по населению столицы за 1902 год, и вижу, что граждане Федоровы разбиты там на две категории: "на Федоровых" и "Ѳедоровых". "Федоровых" около 400 человек, они помещены на 650-й странице и следующих, "Ѳедоровых" всего 11, и они загнаны на страницу 745. Может быть, они хуже, не такие благородные, менее титулованные? Ничего подобного: и достоинство у них равное, и выговаривались фамилии абсолютно одинаково. Просто до Октябрьской революции "фита" существовала в сознании русского человека как реальный письменный знак. Все время велись яростные споры: упразднить "ять" 259 и "твердый знак" или нет? На каком накале они велись! "Безумцы борются с Ъ и Э. Но желание обеднить наш алфавит есть напрасное желание..." Это Бальмонт в 1916 году. Так и с "фитой". "Обеднила" на эту букву русский алфавит только Октябрьская революция, а ведь еще В. Тредиаковский понимал, как нелепо в русском языке, у которого звук "ф" встречается только в заимствованных словах, "содержать" для него не одну, а целых две буквы! Велика инерция "закона буквы", когда буква эта создана человеком и "пущена в жизнь". Преодолеть внезапно возникающую власть знака, едва он родился на свет, становится трудным, а порою на долгие столетия и невозможным. С 1918 года правописание наше подвергалось некоторым частным изменениям, но судьбы букв при этом уже не затрагивались. Ну разве что вопреки гневной отповеди поэта В. Князева "ер" вернулся на свое место "разделителя" да происходит странная пульсация, связанная с буквой Ё, которая то допускается в нашу печать, то из нее изгоняется, то как бы заслуживает признания, то объявляется вовсе ненужной. И хотя за прошедшие годы вносились предложения по усовершенствованию нашего правописания, порою радикальные до "свирепости", никто уже не предлагал ни упразднения существующих букв, ни введения новых, ни существенного видоизменения их начертаний. Правда, в 20-х и начале 30-х годов в прилингвистических кругах еще поговаривали о "необходимой революции" в нашей письменности, о переводе русского языка на латинский алфавит, однако можно прямо сказать, что такие "глобальные" проекты, если они не связываются с общими переворотами в истории страны, обычно приобретают несколько маниловский характер. Чтобы обосновать пользу от перехода нашего языка на латиницу, приводились разные доводы; многие повторялись десятилетиями, не меняясь. Чаще всего исходили они от "любителей" и не были слишком доказательны. Константин Федин в книжке "Горький среди нас" вспоминает рассуждение, которым его в молодости поразил Ф. Сологуб. "Сравните, -- говорил писатель, -- начертания 260 нашего печатного алфавита с латинским буква за буквой. В латинском одну за другой встречаешь буквы с выходящими над средним уровнем строки частями -- 1, t, d, h или же с опускающимися в междустрочье частицами g, p, q. Это дает опору для зрения... В нашем алфавите букв с подобным начертанием в два раза меньше, чем в латинском, -- р, у, ф, б. Значит, по-русски читать в два раза тяжелее, чем в языке с латинской азбукой..." Федор Сологуб был неточен. Не говоря уже о том, что никем не доказано, легче или труднее читать текст с "рваной строкой", он был небрежен и в своих подсчетах, не потрудился точно учесть все буквы, выдающиеся из строчек, ни в русской, ни в латинской азбуках. Он не заметил у нас ровно половины таких букв -- Д, Ё, Я, Ц, Щ. А вот что говорил о сравнительных достоинствах славянской и латинизированных европейских азбук крупный языковед Л. Якубинский: "Константин составил специальный славянский алфавит. Этот алфавит, по единодушному мнению нашей и европейской науки, представляет собой непревзойденный образец в истории новых европейских алфавитов... Он оставляет далеко за собой добропорядочный готский алфавит, составленный епископом Вульфилой, и не идет ни в какое сравнение с латинообразными европейскими алфавитами..." Как видите, от добра добра не ищут, и, оставляя решать этот вопрос квалифицированным специалистам, я склонен пока что присоединиться к мнению Льва Петровича Якубинского. Но дело не только в теоретической предпочтительности той или иной системы письменности. Дело и в чисто экономических факторах. Они делают проведение таких орфографических "полуреформ-полуреволюций" вещью малореальной: подобная ломка культурной жизни страны ляжет на ее экономику тяжким грузом. При этом парадоксальное положение: чем бедней и отсталей страна, тем нечувствительней для нее ее потери. В 1918 году разоренная долгой войной Россия провела решительную ломку правописания -- и выдержала... Не побоялся перейти на латиницу и Кемаль-паша в обнищалой до предела Турции... В 1918 году подавляющая часть народа нашего была неграмотной. Вопрос 261 стоял не о переучивании населения, а об обучении заново. А уж какой грамоте учить, новой или старой, вовсе неграмотного, было решительно все равно. Предстояло на почти пустом месте создать целиком новую библиотеку народного чтения. Экономически было совершенно безразлично, по какой орфографии ее печатать. Выгодно было переходить сразу же на новую орфографию, поскольку речь шла о печатании миллионными тиражами при тысячах, десятках тысяч экземпляров "старопечатных" книг. А ну-ка попытайтесь произвести хотя бы ту скромную орфографическую реформу, которую некоторые языковеды предлагали осуществить в 1964 году! Ведь теперь переучивать придется почти четверть миллиарда человек. Теперь потребуется переиздать не одну сотню миллионов учебников для всех школ и по всем предметам: нельзя миллионы первоклассников учить одной грамоте, а их же старших товарищей продолжать пичкать вчерашним днем. Надо переиздавать и все книги вообще: заучивая одно правило, а читая написанное по другому, никто из обучающихся грамотным не станет. А прибавьте сюда необходимость незамедлительного переиздания всех справочников, телефонных книг, словарей... Мне было 18 лет в момент проведения реформы 1918 года. Я был "отлично грамотный" юноша. Но еще в 1925 году мне случалось вкатывать где-нибудь неуместную букву "ер" или по привычке писать "мел" или "бегать" через "ять". А научиться подписываться без "и с точкой" на конце я просто не смог и превратил свою подпись в закорючку "без хвоста", только бы не писать непривычного и смущавшего меня "Успенский" вместо сделавшегося за 18 лет как бы частью моего собственного я "Успенскiй". С тех пор и по сей день я подписываюсь и вот только на 73-м году жизни решил "саморазоблачиться", чтобы дать понять читателям, насколько непросто переходить от одной системы письменности к другой. 262 Да и вообще -- мало сказать об одной только финансово-хозяйственной или об одной научно-теоретической стороне проблемы "старая система -- новая система". Возникают ведь и моральные стороны вопроса: а будет ли велика чистая прибыль для народа, если он вдруг откажется от той письменности, которая за десять веков своего существования наглубоко вросла в самую его душу, связалась с духом языка нашего... Вот почему надо сто раз взвесить каждое такое предложение -- частной ли, тем более общей реформы письма. Надо беспристрастно оценить, какие "плюсы" получит народ, скажем, от замены старой нашей "гражданки" латиницей, и уж тогда заговаривать о надобности такой перестройки. Думаю, что, может быть, есть смысл подождать (сколько веков или десятилетий в наш век научно-технического "взрыва" -- не предугадаешь), и, возможно, настанет время, когда все человечество задумает переходить на какую-нибудь суперновую, кибернетически рассчитанную, всемирную, транскрипционно-точную и в то же время элементарно-простую систему обозначения звуков речи? Вот тогда мы и подумаем, переходить или нет... Теперь еще одна сторона дела. Исторические силы привели к тому, что на базе русского письма построили свои алфавиты многочисленные братские народы нашего Союза... Некоторые перешли на это письмо с другого, большинство просто приняло его, поскольку до него никакой письменности у них не имелось. Какие именно народы? Все перечислить трудно, назову некоторые: татары, туркмены, узбеки, азербайджанцы, таджики перешли на русскую азбуку с арабского письма; манси, ханты, якуты, чукчи, эвенки приняли русский алфавит, поскольку до того были бесписьменными. Чем добавлять к этому перечню другие имена, проще сказать, что лишь с полдюжины алфавитов, построенных не на основе русского, "работают" на территории Советской страны. Это азбуки литовцев, латышей, эстонцев, карело-финнов, давно уже освоивших латинские буквы; своим письмом пользуются армяне и грузины. И у тех и у других их собственные алфавиты -- далекие потомки финикийской письменности -- насчитывают уже много веков существования, будучи древнее самой кириллицы. 263 То, что мы говорили о сложных способах, которыми народы Европы приспосабливали к своим языкам латинскую азбуку, ставшую в их руках насыщенной всякими диакритическими знаками и лигатурами, у каждого своими, -- то же можно сказать и про наш гражданский шрифт на службе у советских народов, от Северного полярного круга до тех мест, где рукой подать до границы Индии. Я не буду рассказывать об особенностях всех этих азбук порознь. Я просто приведу сводную таблицу всех дополнительных букв и диакритических значков, которые можно встретить над буквами "гражданки" в разных краях нашей Родины. Убедились, что разнообразие и хитроумие всех этих точек, черточек, клинышков, лапок, направленных вправо, влево, вверх, на нашем отечественном "алфавитном огороде" ничуть не менее головоломно, нежели на "международной плантации" латиницы? Почему же все-таки большинство народов нашей страны выбрало в качестве базы для своей письменности русский гражданский алфавит? Почему не латиницу? Во-первых, нельзя указать никаких преимуществ, которые латинский алфавит дал бы для выражения звуков языков нашей страны. Вспомните, как польский язык и венгерский каждый на свой лад гнули латиницу, чтобы подогнать ее к своим звучаниям, и вы увидите, что она совсем непохожа на универсально приспособленный к любому языку алфавит. Сложностей с ее подгонкой264 к узбекскому или удмуртскому было бы ничуть не меньше... А в то же время, и это будет существенным "во-вторых", каждому гражданину Советского Союза в принципе нужно, кроме своего родного языка, усвоить и язык межнационального общения всей страны нашей, язык русский. Если он с детства, изучая свой язык, уже знакомится с графикой нашей "гражданки", это облегчает ему впоследствии овладение русской письменностью... Широко разошлась гражданская азбука наша среди народов СССР. Я не упомянул, что ею пользуются (с самыми ничтожными изменениями) братские украинский и белорусский народы: просто мне это кажется общеизвестным. B почти неизменном виде использована она Болгарией. Значительная часть жителей Югославии, сербы, также применяют ее, добавив ряд букв, обозначающих специфические сербские звуки. Хорваты, второй по численности народ Югославии, издавна приняли латиницу. А кроме того, надо отметить, что с 1941 года перешла на новую письменность, построенную на основе русского письма, Монгольская Народная Республика; новая азбука заменила собой чрезвычайно сложную систему письма буддийских книг и рукописей, которыми пользовались преимущественно в культовых целях. Как видите, поле применения гражданского русского шрифта растет и ширится. Значит, принцип, положенный в его основу, лежавший в основе общеславянского алфавита -- кириллицы, был с самого начала удачным и верным. Иначе письмо это не выжило бы, как не выжило в свое время руническое письмо скандинавских народов, хотя, если судить по внешности, руны ничем не хуже других письменных знаков мира. 265 266 267 Теперь уже не установишь, почему в финикийской азбуке первое место занял именно знак для звука "а" -- "алеф". Когда я говорю "для звука "а", это надо понимать с оговорками: звуков "а", как мы еще увидим, у разных народов -- множество, почти у каждого -- свой. В старину языковеды почитали "а" воистину "первым из звуков". Думали, будто гласные "е", "и", "о", "у" постепенно развились из "благороднейшего" звука "а". Этот ученый миф был затем оставлен. Мы считаем все звуки всех языков равно благородными и равноправными между собою. Уж бесспорно, расположение букв в азбуках не может быть объяснено качествами их звуков: тогда оно должно было бы быть во всех алфавитах одинаковым. По-видимому, все европейские азбуки в той или иной мере повторяют (с небольшими отклонениями) порядок, заданный некогда в Финикии и позднее подхваченный греками. Мы уже встречались с изображением "бычьей головы" древнего "алефа"; повторим его рисунок еще раз, чтобы вам, вглядываясь, было легче представить себе, как "морда тельца", расположенная в древности горизонтально и глядевшая влево, повернулась и стала не 268 иероглифом "бык", а знаком для первого звука слова "алеф" -- . С тех пор "голова" эта стоит в начале всех европейских азбук. Русский язык не склонен начинать слова с буквы А. Это, пожалуй, стоит запомнить. Русских слов, у которых в начале стоит А, немного. Те слова, которые начинаются с А, подозрительны по своему происхождению: "аист" -- не иностранец ли, не иммигрант ли он как слово? Внимательный человек запротестует: а как же такие чисто русские слова, как "атава", "абабки" (грибы) и т. п.? Но только в областных словарях вы найдете их в таком написании: в словаре литературного русского языка вы встретите "обабки", "отава". В чем дело? Дело в том, что в так называемых "акающих" говорах русского языка буква О, когда она стоит не под ударением, может произноситься как "а". Таким образом, А в начале слова может служить "лакмусовой бумажкой" для разоблачения слова-иностранца (ниже мы увидим, что таких "реактивов" не один, а несколько). Владеющие иностранными (европейскими) языками знают, что буква А в них сохраняет свою форму, сходную с нашей А, и вроде бы везде выражает один и тот же звук, равный нашему звуку "а". Однако, углубившись в этот вопрос, легко заметить, что дело обстоит куда сложнее. Начнем с французского языка. Вот два слова: mat и mât. Первое -- "шахматный мат", а второе -- "мачта". Мы, русские, даже сравнительно свободно болтая по-французски, произносим оба слова одинаково и слышим тоже как одно слово. Для француза же они звучат совершенно различно: в первом он слышит обычный звук "а", во втором -- долгий, и произносит их неодинаково. Нам это неожиданно: все гласные у нас равны по своей долготе; тяни сколько угодно "а" в слове "рак", оно от этого не станет означать "окунь". 269 Во Франции иначе: значок "аксан сирконфлекс" -- крышечка -- над А и другими гласными буквами показывает, что слово здесь когда-то было сложнее по составу, например, что оно заимствовано из другого языка и только потом упростилось, а его звук "а" стал долгим. В чешском же языке все гласные звуки обязательно бывают или краткими, или долгими и поэтому "пас" с кратким "а" будет обозначать "горный проход", а с долгим "а" -- "пояс". Многим покажется, пожалуй, что это сложности фонетики, только напрасно осложняющие разговор. Ведь это же чужие языки, не русский. Однако вообразите себя иностранцем, начавшим изучать русский язык. Вы сейчас же столкнетесь с тем, что далеко не все русские А выговариваются одинаково. Вот, скажем, в слове "кабарга" буква А конечная, стоящая под ударением, звучит как настоящий русский звук "а", как гласный среднего ряда нижнего образования, произносимый без участия губ. Первая же А -- совсем не "а", а редуцированный (ослабленный) звук. Их свойства определяются положением в слове; они могут и не вполне походить друг на друга... И все равно они изображаются одной буквой А. Да еще без всяких "крышечек" или "знаков долготы" и "краткости". Это существенно. Если вы, иностранец, начнете в слове "кабарга" все буквы А выговаривать так же, как конечную, над вами начнут втихомолку посмеиваться. "С Масквы, с пасаду с калашнава ряду" -- так дразнили, бывало, "москвичей" за их утрированное аканье. С другой же стороны, вы, иностранец, быстро столкнетесь и еще с одной неожиданностью: звук "а" в русском языке нередко изображают вовсе не буквой А, а другими знаками. Буквой О в первом, безударном слоге слова "корова". Буквой Я после мягкого согласного -- "пять" или в тех случаях, где перед "а" слышится "йот", -- "явно". Словом, на взгляд простое тождество: звук "а" = буква А, по сути дела, оказывается весьма сложным. Признаюсь, разговор о букве А я начал с одной неточности. Древнефиникийский "алеф" вначале тоже изображал не "а" и даже не гласный звук, а некий "гортанный согласный". Но все-таки его, "алефа", гласное 270 потомство ныне поражает разнообразием. Потому-то и А в разных алфавитах и приделывается столько добавочных значков: без них хоть пропади! В самом деле, взгляните на маленькую и неполную табличку буквы А с разными значками: А чешское -- долгий звук "а". Â французское -- долгий звук "а". Ă немецкое -- "a-умлаут" -- звук вроде нашего "э". Ä финское -- почти как наше "йа" в слове "пять". Å шведское -- долгий или краткий звук "е". Ā латышское -- долгий звук "а". Достаточно на первый раз? Будете изучать каждый из перечисленных языков, узнаете еще немало и про букву А, и про звук "а", и про их взаимоотношения. ...Прочтешь все это, и подумаешь: а уж не правы ли были те лингвисты прошлого, которые считали "а" исходным и благороднейшим из всех звуков человеческой речи? В наше время ученые о буквах и звуках такого уже не измышляют, но поэтам случалось фантазировать в этом направлении. Артюр Рембо, французский поэт-символист, утверждал, что каждый гласный обладает "своим цветом", что, в частности, "а" черного цвета. Правда, не вполне ясно, о чем он думал, о буквах или о звуках. А вот русский поэт-символист Константин Бальмонт, может быть, даже имея в виду звуки, говорил о буквах: "Вот, едва я начал говорить о буквах, с чисто женской вкрадчивостью мною овладели гласные. Каждая буква хочет говорить отдельно... Первая -- А. Азбука наша начинается с А. А -- самый ясный, легко ускользающий звук, самый гласный звук, без всякой преграды исходящий изо рта. Раскройте рот и... попробуйте произнести любую гласную; для каждой нужно сделать малое усилие, лишь эта лада А вылетает сама...". Нет, конечно, Бальмонт не языковед. Он путает буквы со звуками. Он сочиняет, будто ему "а" легче произносить, чем "о" или "у". Но будь он даже отличным лингвистом, у нас не было бы никаких оснований приписывать "а" какие-то преимущества перед другими гласными. "А -- первый звук, произносимый ребенком, последний, произносимый человеком, что под влиянием 271 паралича теряет дар речи... А -- первый, основной звук раскрытого рта..." Я сделал данную выписку, хотя вся она -- "истинная неправда". Первыми звуками, издаваемыми ребенком, скорее бывают неартикулированные аффрикаты и дифтонги, не то гласные, не то согласные... Паралитик вовсе не испускает меланхоличного и звучного предсмертного "А...", а обычно мычит, утрачивая способность артикулировать определенные звуки... Но теперь вы понимаете, как легко впасть в неточные, а то и прямо ошибочные наблюдения, когда берешься судить о явлениях речи не с позиций языкознания, а с собственной своей, произвольной и субъективной точки зрения. Стоит кратко коснуться еще одной-двух тем, связанных с буквой А. В древних системах письменности существовало обыкновение придавать буквам азбуки, помимо звукового, еще и числовое значение. И в греческой азбуке, и в кириллице буква А имела числовое значение единицы. Вплоть до петровских реформ чрезвычайное неудобство связи букв азбуки с произвольно выбранными цифрами и числами сохранялось. Чаще с "числами", чем с "цифрами". -- 1, -- 1000, -- 10000 -- "тьма", -- 100 000 -- "легион", -- 1 000 000 -- "леодр". 272 Если принять в расчет, что не было никакой возможности подвести под единое правило ни сложение, ни умножение, ни вычитание и деление этих весьма своеобразных "числительных", если никакой логикой не было установлено и подтверждено, что "како" плюс "люди" равнялось "наш" -- 20+30 = 50, а в то же время "слово" + "твердо" = "ферт" (200+300 = 500), то как же считать? В числе, составленном из цифры 5 и двух нулей, уже заложено указание на то, что оно в 10 раз больше числа, составленного из цифр 5 и 0. А вот до того, что Ф в 10 раз больше, чем Н, сколько ни вглядывайся в эти "цифры", не додумаешься. Политический и технический (а равно и идеологический в более широком смысле слова) переворот, осуществленный на Руси Петром I, упразднил цифры-буквы, узаконив арабские цифры. Но как на Западе, так и у нас в системе наших счетов и расчетов сохранились пережитки прошлого. Мы всегда называем первый "лучший" сорт товара сортом А; тот, что похуже, -- сортом Б. Математики и те не удержались и обозначают буквой А что-либо "первое" по счету и порядку. Треугольник АВС кажется нам названным как бы "прямо", а треугольник CAB -- "наоборот", не так ли? В большинстве мы привыкли встречать пассажиров, которые едут из пункта А в пункт В. Разумеется, они могут столкнуться на пути со следующими из В в А, но мы воспримем этих последних как "обратных", "возвратных" путников. Если, в конце концов, вам надо произвести дробление какого-то большого труда на параграфы и пункты, вы наверняка начнете с "римских цифр", перейдете для более мелких делений к "арабским", затем возьметесь за буквы русские, латинские, может быть, и греческие. Но, выбрав любой алфавит, вы начнете счет ваших делений не с "я", не с "зет", не с "омеги", а, ни на секунду не задумываясь, совершенно механически поставите на первое место русское "а" или греческую "альфу". Почему? Да просто вы впитали "с молоком матери" убеждение, что А = 1. 273 Что еще можно сказать, когда думаешь про первую букву нашей азбуки? Ну вот хотя бы: в разных языках есть слова, выражаемые на письме ею одною. Написал А -- и целое слово родилось... У нас "А!" -- восклицание с чрезвычайно широким диапазоном значений: удивление, досада, радость, вопрос -- все может быть вложено в один звук (и в одну букву!). Кроме того, читая "а", мы понимаем ее иной раз как союз. В английских словарях прописная А объясняется как "высшая отметка за школьную классную работу", "высший класс в судовых регистрах Ллойда" и даже -- в разговорной речи -- как синоним прилагательного "превосходный" и наречия "превосходно". Кроме этого, буква А перед существительным может в ряде случаев пониматься как неопределенный артикль. У шведов А может, как и во многих языках, означать "лучший, первосортный". Есть с А и словосочетание a dato, в котором оно уже получает значение предлога "от" -- от нынешнего числа. У шведов же есть и еще одно забавное "сращение" с А -- a-barn, что означает "крепыш-малыш". В итало-русских словарях букве (и слову) А уделено полтора-два столбца мельчайшего шрифта. Тут А служит признаком дательного падежа, предлогом; выражает отношение места со значениями "в", "у", "за" и отношение времени, означая "в", "на", "до", "через"; образ действия и множество других понятий. В одном стареньком французском словарике я нашел указание на то, что во Франции А выражает значение третьего лица единственного числа настояще