меня козлом, -- проявил сообразительность мичман. -- Это самое мягкое, что пришло мне в голову. Офицер сделал шаг в его сторону. На его скулах перекатывались желваки. -- Если бы я не был в форме, я бы набил тебе морду. Пошел отсюда! Естественно, что дальнейший разговор вышел за конструктивные рамки. Надо было искать следующий вариант. Благо, упорства ему было не занимать. Вновь хрюкнули динамики, и знакомый голос сотряс набережную радостным сообщением: -- Внимание! До отхода парохода "Адмирал Нахимов" осталось двадцать минут. Просьба провожающим покинуть борт корабля. Он схватил чемоданы и побежал ко второму трапу, где не было ненавистного козла-офицера. На ходу он крикнул ей: -- Делай, как я. Теперь мы -- провожающие. Я сейчас договорюсь. С третьей попытки ему удалось уломать средних лет даму, проявившую благосклонность к напористому симпатичному и несчастному парню. Проходя мимо матроса-контролера, дама кивнула за свою спину: -- Это мои вещи. Эти двое -- мои провожающие. Они начали подниматься по белому гулкому трапу. Он обернулся к ней и, наклонившись к самому уху, радостно зашептал: -- Ну вот, зайчонок, я же говорил тебе, что все будет о'кей. Сейчас поднимемся наверх, разыщем свои места, и затем я договорюсь с капитаном. С верха трапа навстречу им, быстро перебирая ногами, катился коренастый матрос. Тот, что стоял снизу, крикнул ему: -- Один пассажир и два провожающих. Матрос скатился к поднимающимся и, выхватив из его рук вещи, крикнул своему товарищу, стоящему внизу: -- Вторпом приказал пропускать только пассажиров, -- и, обернувшись в сторону провожающих, добавил: -- Извините, осталось мало времени до подъема трапа. Просьба спуститься вниз. Я сам помогу этой женщине с вещами. Матрос так и не понял, почему парень выхватил вещи и в сопровождении бледной девушки стал опять спускаться вниз. Он недоуменно посмотрел вслед странной парочке. Они спустились вниз и отошли на несколько шагов в сторону от трапа. -- Непрун, -- с досадой проворчал он, кусая нижнюю губу. -- Мы не успели на какие-то несколько секунд. Ну, ладно. Думай, Ося, думай. Кто ищет, тот всегда найдет. Безвыходных ситуаций не бывает. Главное в жизни -- не путать вход с выходом. Голос из динамика напомнил ему, что для решения уже почти нет времени. -- Внимание, посадка закончена. Подготовиться к подъему трапа. Она была на грани отчаяния,- Он успокаивающе обнял ее. -- Ничего, это временный нефарт. Сейчас я все устрою. Мне ничего не остается, как воспользоваться старым и надежным способом, который в нашей стране всегда давал стопроцентный результат. В конце концов, мы ведь в Союзе живем или где? Придется нам прибегнуть к нашему НЗ. По трапу спускался морской офицер с одной золотой нашивкой на погоне. Это был очередной шанс. Он достал из нагрудного кармана портмоне и, пересчитав деньги, решительно направился в сторону офицера, уже спустившегося вниз и за что-то строго выговаривающего матроса. Взяв офицера за локоть, он отвел его в сторону. Через две минуты переговоров тот негромким голосом сказал: -- Подниметесь наверх и подождете меня на верхней палубе на корме. Рассчитаемся, когда судно отойдет, -- и обернувшись к матросу, строго приказал: -- Нечипуренко, пропустить этих двоих. Как только они поднялись на борт, начали поднимать трап. Когда они оказались на верхней палубе и, с облегчением опустив чемоданы, кинулись в объятия друг другу, заиграл прощальный марш духового оркестра. -- Ну вот, моя милая, видишь, я же говорил, что все устрою. Он был горд собой. Ее лицо светилось счастьем. Раздались радостные оглушительные гудки теплохода, передавшие своим звуком исполинскую мощь корабля. Она радостно запищала и повисла у него на шее. -- Я так и знала, что ты все решишь, милый! Ты -- лучше всех! -- А вы как сюда попали? -- сухой хлесткий голос заставил его вздрогнуть. Он обернулся. Раскачиваясь всем телом, перекатываясь с каблуков на носки, рядом с ним стоял в окружении двух матросов знакомый "козел". -- У нас тут, я вижу, зайцы завелись. Ну вот. Я же говорил, что за козла ответишь, -- сказал он, не скрывая злорадства. -- Петров, быстро на мостик. Передай старпому, чтобы задержали отплытие на минуту. Тут принципиальный вопрос решить надо. Савченко, постереги эту парочку, я пойду распоряжусь. Еще через десять минут они находились на асфальтированной набережной, сидя на своих чемоданах. Вновь играл радостный марш, вновь гудок оглушил порт прощальным кличем. Он молча кусал губу и бестолково крутил в руке свои часы, которые показывали 22.30. На календаре стояла дата -- 31 августа 1986 года. Она тихо плакала, а у него не было слов, чтобы успокоить ее. Пароход уходил в открытое море. Теплые огни великана-корабля, потолстев и размякнув, расплывались в слезах ее глаз. В эту минуту она была самым несчастным человеком в мире. На следующий день утром в коридоре гостиницы он встретил горничную с мокрыми красными глазами. -- Ужас какой... Вы слышали? -- Без приглашения обратилась она к нему. -- "Нахимов"-то потоп. Сразу при выходе из порта. Столкнулся с сухогрузом. Почти все погибли. Сколько народу... Горе-то какое... Он вернулся в номер. Она еще спала. На ее лице по-прежнему было несчастное выражение, сохранившееся со вчерашнего вечера. Он выдвинул ящик тумбочки. На дне ее лежали два билета. Глава 28 ДОРОЖЕ ВСЕГО ПЛАТЯТ ЗА ДЕШЕВКУ В фильме жизни в обратной перемотке все смотрится гораздо оптимистичней. Остап Крымов ("Философия людоведства") Когда Нильского привели в комнату "предварительного заключения", он сразу схватил Остапа за рукав пиджака и сбивчиво затараторил: -- Я ведь говорил вам, вы меня не слушали. Вы видели, они и Вику уже замели. Жору, наверное, тоже взяли. Это полный провал, я же говорил. Катастрофа! -- тарахтел он, брызгая словами, как электросварщик искрами. Остап резким движением пальца прихлопнул прыгающую нижнюю челюсть компаньона. -- А что вы думаете насчет этого злобного управляющего? -- не унимался Нильский. -- Это же форменный зверь! Мясник! Садист! -- О нем я думаю, -- ответил Остап, -- что, если у задницы есть кресло, то уже неважно, какая голова. И перестаньте, наконец, трястись всеми своими президентскими членами. Ведите себя с достоинством, как подобает руководителю солидной фирмы. Запомните: мой прогноз, как у метеорологов, практически всегда сбывается, но не всегда совпадают даты. Садитесь и слушайте. Сейчас семь вечера. Я, не теряя времени, напишу заявление. Вы его вместе со мной подпишете. А еще через час вы уже будете скакать на одной ножке от радости. И хватит болтать! Больше никаких вопросов. Кроме того, кто смеется последним, есть тот, кто смеется дольше. Нильский, который с потерей веры в Остапа окончательно утратил веру в человечество, погрузился в состояние безысходной смертельной депрессии. В его воспаленном мозгу догорали, обугливаясь, позавчерашние мечты. Он вспомнил недавнюю фразу Крымова: "Беременность лишний раз доказывает, что последствия бывают гораздо серьезней, чем сам поступок". Через тридцать минут Остап попросил зайти официальных лиц для вручения своего заявления. Вскоре помещение плотно заполнили деловитый Стусь, сияющий Пеленгасов в сопровождении Вики и краснолицый управляющий банком "Восток". Пеленгасов имел довольный, умиротворенный вид, словно после перенесенного оргазма. -- Ну, как у нас дела? -- ласково спросил он с интонацией знаменитого хирурга, обращающегося к безнадежному раковому больному. Крымов подчеркнуто спокойным голосом обратился к Пеленгасову: -- Ты знаешь, Боря, во дворе дома, где я живу, стоит собачья будка. Ее хозяин -- собачий граф Монте-Кристо, по кличке Барон. Он большой мыслитель. Он знает жизнь не хуже нас. Недавно он поделился со мной одной мыслью: "Если ты -- сука, то и жизнь, и радость, и бред -- все у тебя будет собачьим". Как и у тебя, Боря, у меня будет для тебя два сюрприза. Вот первый, -- и Остап протянул подполковнику Стусю свое заявление. Бравый, милиционер, сморщив лоб, что выражало наивысшую степень интеллектуального напряжения, углубился в чтение бумаги. Остап подумал, что морщины на лбу Романа Степановича заменяют ему мозговые извилины, но не стал делиться этой мыслью с окружающими. Нильский сидел на диване с закрытыми глазами. Остальные участники нетерпеливо переминались с ноги на ногу. Милицейские формальности их уже те интересовали. Брови подполковника медленно поползли вверх, достигли своей верхней отметки и затем поползли еще выше. Если бы текст заявления не был столь коротким, его брови могли бы оказаться на затылке. Закончив чтение, подполковник обернулся в сторону Пеленгасова и сказал. -- Ничего не пойму. Тут чушь какая-то. Почитайте сами. -- В чем дело? -- недовольно сказал Пеленгасов, вырывая из его рук бумагу. -- Этот жулик ходатайствует о привлечении вас и товарища Борова к административной ответственности, -- сказал подполковник, -- в связи с нанесением морального и материального ущерба концерну "РИО". Холодок нехорошего предчувствия, подкрепленный спокойствием Крымова, пробежал по позвоночнику Пеленгасова в то же самое время, как тоненький ручеек надежды защекотал в мозжечке Нильского те рецепторы, которые отвечали за функцию глаз. Его веки робко приподнялись, и в образовавшиеся щелочки он увидел трех нахмурившихся чиновников, одновременно читающих заявление. -- Это просто бред! -- зарокотал управляющий "Востоком" прокуренным басом. -- Данное заявление просто безосновательно. Ведь у вас, подполковник, имеются на руках все доказательства. Где платежное поручение этих жуликов? Стусь открыл черную папку и достал оттуда лежавшее сверху платежное поручение. Пеленгасов выхватил бумагу и быстро пробежал по ней глазами. -- Вот, смотрите... Сумма совпадает... Назначение платежа... Получатель... Подписи... Банк... Все совпадает! Точно такое же платежное поручение, как в моем банке. Посмотрите, Боров, -- и Пеленгасов ткнул бумажкой в лицо управляющему. -- Не все, -- сказал Крымов, увлеченно рассматривавший свой ноготь. Пеленгасов начал еще раз внимательно перечитывать платежку и вдруг, найдя в ней что-то, с ненавистью глянул на Остапа, затем с такой же ненавистью посмотрел на Борова и затряс перед его носом бумагой. -- Число! Посмотрите на число! Здесь написано -- тридцатое ноября. А сегодня тридцатое что? Октября! Боров выхватил бумагу и поднес к своим глазам. -- Этого не может быть, я сам вчера читал, -- там было тридцатое октября. Только она была тогда не подписана. -- Так это было вчера! -- закричал Пеленгасов. -- Скажите, когда он ее подписывал? -- Еще в четверг нам оставили платежку с одной подписью бухгалтера, а вторую подпись он поставил при мне в четыре часа дня сегодня. -- Кто при этом присутствовал? -- повышая голос, заревел Пеленгасов. -- Да все, -- начал горячиться Боров, тоже повышая голос. -- Мой заместитель, ваши люди за колоннами, я был рядом. И перестаньте повышать на меня голос, Пеленгасов! Не забывайтесь! Пеленгасов резко повернулся к Остапу. -- Этот жулик подменил платежку, -- закричал он, тыча пальцем в Остапа. -- Я знаю его, он большой ловкач. Надо обыскать их обоих. Подмененная платежка должна быть где-то у него. Надо обыскать весь банк. Бумага не могла пропасть бесследно. -- Не могла, -- подтвердил подполковник, -- они все время находились под присмотром. В банке начался всеобщий обыск. Были перевернуты вверх дном все столы, обследованы мусорные урны, туалеты и даже крыша здания. Личный детальный осмотр Остапа и Нильского с применением рентгена, на который их свозили в институт судмедэкспертизы, не показал ничего. Четыре часа продолжалось скрупулезное, сантиметр за сантиметром, обследование здания банка, не приведшее ни к каким результатам. Когда подполковник отпустил людей, вызванных на подмогу из городского УВД, он подошел к Борову и недовольно спросил: -- Послушайте, а была ли вообще первая платежка? Вы не ошибаетесь, случайно? Она не могла исчезнуть бесследно. Нет ни малейшего следа. Ни обрывков, ни пепла. К тому же Крымов все время находился в поле зрения нескольких пар глаз. Лицо Борова покраснело и приобрело цвет облицовочного кирпича. -- Да вы что! За кого вы меня принимаете? Мы все собственными глазами видели ее до того, как она попала в его руки. Он подписал платежное поручение, и вы сами должны были это видеть. -- Да, но сейчас мы документально доказать этого не можем. А исчезнуть никуда эта чертова бумажка, если даже он ее и подменил, не могла. Можете мне поверить -- я профессионал. Все выглядит так, как будто первой платежки просто не было. Боров начал бить себя кулаком в грудь и клясться именем мамы и президента банка, что все было так, как он говорит. Между банкирами вспыхнула перебранка. Стусь, загораживая телом Пеленгасова, пытался успокоить обоих. Затем Боров махнул рукой и выпалил: -- Черт бы вас побрал, Пеленгасов! Зачем вы втравили меня в эту грязную историю? Все, мое терпение лопнуло. Выметайтесь из моего банка! Уезжайте к себе в Харьков, разбирайтесь там. Подполковник повернулся к Пеленгасову. -- Ну что, Борис Михайлович, у меня нет оснований задерживать Крымова. Мы и так превысили свои полномочия. Я его отпускаю. Была ли первая платежка или нет, у меня на руках документ, по которому платеж должен быть осуществлен только через месяц. Криминала в этом нет... Но учтите, он что-то там писал насчет материального ущерба. Пеленгасов злобно дернулся: -- Да какой там ущерб! Деньги у меня. Он не потерял ни копейки. Черта с два я выплачу ему штрафные санкции! Пусть забирает свои вонючие деньги из моего банка в понедельник и уметается вон. Жаль, не удалось его прищучить. Куда же он дел платежку, гад? -- Бог с ним, Борюся, -- Вика злобно зыркнула на Остапа. -- Он опять вывернулся. На то он и маэстро. Поехали домой, дорогой. Бросив на Остапа ненавидящий взгляд, Пеленгасов шумно вышел из комнаты, изо всех сил хлопнув дверью. Стусь, не глядя на Крымова, сообщил ему, что тот свободен, после чего длинно и витиевато выругался, вспомнив и чью-то маму, и Пеленгасова, и Крымова, и современную политическую ситуацию в стране. Остап подбодрил его одной из своих пословиц: сделал дело, к прокурору неси смело. Когда Остап и Нильский вышли из парадной двери банка "Восток", был уже час ночи. Компаньоны оказались один на один с чужим промозглым городом. Ночь мерзкой сырой тряпкой упала на плохо освещенные улицы. Лил дождь. Транспорт не ходил, вертолеты не летали. Компаньоны на такси отправились в ближайшую гостиницу. Называлась она "Пищевик" и смело тянула на ползвездочки. -- Да, наши отели звезд с неба не хватают, -- сокрушенно заметил Остап, оглядывая незамысловатый обшарпанный интерьер холла. -- Вы представляете, до чего мы дожились, если уже пищевики так уронили свое лицо. Раньше таким убранством мог похвастать только "Дом колхозника". -- Крымов заказал номер для двух миллионеров и через пять минут компаньоны, получив прохладную комнату с сырым постельным бельем и тусклой репродукцией картины "Утро стрелецкой казни", спали, как убитые. Жора сидел около окна. Весь остаток пятницы и начало субботы он без перерыва на обед просидел в конторе в ожидании Крымова и Нильского. Билеты на поезд в Москву пропали, Вика куда-то исчезла. К вечеру пришла Сашенька и заняла наблюдательный пост рядом с завхозом. Солнце уже начало клониться к закату. Сашенька, бросив печальный взгляд на пустынную улицу, вздохнула: -- А наших все нет. Может, случилось что-то? -- Ну зачем сразу предполагать самое худшее? -- недовольно поморщился Жора. -- Может, просто вертолет разбился. Не успел он закончить фразу, как к подъезду подкатило такси и из машины вылез Крымов, разминая затекшие ноги энергичными приседаниями, напоминающими гопак. Увидев в окне радостные физиономии своих сотрудников, он весело махнул рукой, давая команду уходить из конторы и садиться в авто. На президента было больно смотреть. С синяками под глазами, как будто вернувшийся с разборки стенка на стенку, похудевший на пять килограммов, Нильский был совсем плох. Брызгая слюной, Сан Саныч, которого уже отпустило вчерашнее нехорошее анальное чувство, размахивая руками и закатывая глаза, рассказывал все перипетии прошедшего дня. Из рассказа Нильского Жора только понял, что компаньонам еле удалось унести ноги из капкана, приготовленного Пеленгасовым. Вика оказалась предателем, и это лишний раз укрепило в Жоре мнение, что верить нельзя никому, а в нетрезвом виде и себе самому. Вечером Остап собрал оставшихся соратников и разлил всем по сто пятьдесят граммов коньяка. -- Начну со скорбных вестей, -- сказал он, склонив голову. -- Вчера мы потеряли одного нашего товарища. Я имею в виду Вику. -- У, сука! -- не выдержал Жора и сплюнул. -- Но поскольку товарищ оказался врагом, будем считать, что мы потеряли только женщину. А женщину найти легче, чем товарища. Как говорится, если женщина не ангел, дьявол ее не попутает. Поэтому не будем сожалеть и даже пить за это. А выпьем давайте за полное осуществление наших планов. -- Какое же полное? -- буркнул Жора. -- Хорошо, хоть ноги унесли. -- И все же выпьем, -- хитро улыбнулся Остап, -- утро вечера мудренее. Глупо плясать под чужую дудку, не рассчитывая со временем стать ее хозяином. Нильский залпом выпил коньяк и, не закусывая, перекрестился. -- Ух! Даже вспомнить страшно. А Вика -- конченая дрянь. Мудрая улыбка мелькнула на губах Остапа. -- Зачем высказываться так резко о вечных истинах? Каждый сам за себя -- закон современных джунглей. Послушайте, какая мысль пришла мне в голову по дороге в Харьков: Я был сражен ударом, Как птичка на ветви, -- Имел я женщин даром, А думал -- по любви. Нильский налил себе еще полстакана и предложил тост за свободу как величайшую человеческую ценность. Затем пили за Сашеньку, за Даниловну, за президента Украины, за здоровье Нанайцева, купившего всей своей братве бесплатные сотовики, и так далее. Последний тост Макс предложил за Барона, пошел чокаться с ним и уже не вернулся, уснув в будке. Когда усталые и нетрезвые комбинаторы расходились ко сну, Нильский хлопнул себя по лбу и закричал. -- Послушайте, маэстро, а что же все-таки произошло с платежкой? Я ничего так и не понял. Куда она подевалась? Остап улыбнулся. -- Все очень просто, президент. Платежка действительно была выписана на сегодняшнюю пятницу, и эта дата еще с четверга засела в мозгу у Борова и Пеленгасова. Я специально оставил ее не подписанной мною, чтобы иметь возможность потом заменить. Когда мы входили в "Восток", у меня уже была подготовлена вторая платежка с другой датой. Оставалось заменить ее, что я и сделал. К тому же, ваши заячьи прыжки по столам настолько отвлекли всеобщее внимание, что ни Боров, ни подполковник не удосужились просмотреть бумагу еще раз. Нильский зааплодировал, а Жора разразился лошадиным смехом. -- Да, еще, Сан Саныч, я хочу принести извинения за то, что накрутил вас тогда в банке до состояния истерики. Мне нужно было полное ваше вдохновение в изображении застигнутого мошенника. Это позволило мне усыпить бдительность десятка глаз, наблюдавших за мной, и отвлечь внимание после замены платежки. К тому же я немного перестраховался. Я знал, что Пеленгасов следит за мной, но, помимо известных мне вариантов, могли быть и запасные, ведь он мог тоже подстраховаться. В этой жизни уже не знаешь, кому и верить. -- Прощаю, прощаю, маэстро, это же бизнес. Я все понимаю, -- сказал Нильский, -- но мне не ясно все-таки, как вы догадались, что это ловушка, и нужно менять платежное поручение? -- Я знал это еще в апреле, когда прибыл в этот город. -- Не понял, -- озадаченно выговорил Жора и уставился на Крымова. -- Все было распланировано уже давно. Главное, надо было заработать начальный капитал. Уже под это я заключал контракт и выходил на Пеленгасова, -- ответил устало Крымов. -- Но какой в этом толк? -- пожал плечами Нильский. -- Я потерял за вчерашний день десять лет жизни, а все мы потеряли пятьдесят тысяч как минимум. В чем же ваш апрельский расчет? Остап усталой и доброй улыбкой прервал тираду Нильского. -- Сан Саныч, уже поздно. В понедельник откроется банк, и когда я смогу убедиться, что Пеленгасов отправил наши деньги, то есть, выпустил их из своих грязных лап, то я испорчу ему настроение еще раз. Нильский схватил Остапа за руку. -- А платежка? Старая платежка? Ведь они обыскали каждый сантиметр банка. Нас даже просвечивали рентгеном. Куда вы ее дели? Остап засмеялся. -- Вы опять были невнимательны, президент. Впрочем, как и все присутствующие, включая трех милиционеров. Не быть вам никогда не то что Шерлоком Холмсом, но и миссис Хадсон. Вы должны были хотя бы заметить, что я, некурящий человек, высмоктал в присутствии Стуся целую сигарету. Вы не представляете, насколько противна самокрутка, когда бумаги больше, чем табака. В понедельник Остап уже был у Пеленгасова. На этот раз обошлось без пожатия рук и дежурных улыбок. Вначале Крымов подумал, что хозяин банка вообще не захочет его принять. Проверив, что перечисление денег уже произведено, Остап уже было двинулся в сторону выхода, когда был остановлен мордатым рыжим охранником: -- Борис Михалыч просил вас зайти. Пройдя сквозь приемную, Остап без разрешения толкнул нотой дверь кабинета Пеленгасова и вошел в сумрачное логово своего врага. Тот был один. Не успел еще Крымов закрыть за собой дверь, как Пеленгасов вскочил с кресла и быстрым шагом подбежал вплотную к Остапу. Немного подпрыгивая на носках, он закричал тому прямо в нос: -- Слушай, Крымов, ты думаешь, что ты выиграл? Ничего подобного! Скорее у нас ничья: маленький минус потери по твоему контракту компенсирует то, что ты облажал меня перед Боровым. Ты сумел обвести меня, но и я не дал тебе кинуть меня. Мы квиты! -- А я и не собирался тебя кидать, -- возразил Остап, усаживаясь в кресло. -- Ты же знаешь мой принцип -- никакой уголовки. Я знал, что ты сам отдашь мне мою долю. -- Ха! Какая доля! Держи карман шире! Так я тебе и принесу лимончик к чаю. Давай-ка, вываливай отсюда, пока я не вызвал ребят. Остап терпеливо глянул на дергающегося перед ним банкира. -- Боря, ты что, забыл, что я тебе обещал два сюрприза? Пеленгасов сделал два неуверенных шага назад, натолкнулся на кожаный диван и упал на него задом. -- Говори, -- сказал он, заранее чувствуя, что ничего хорошего не услышит. -- Так вот, -- начал Остап, -- первый сюрприз, с которым я тебя уже ознакомил, -- это семечки. По первому сюрпризу у нас с тобой, как ты метко заметил, ничья. А вот по второму счет: один лимон в мою пользу. Остап взглядом участливого психиатра посмотрел на багрового Пеленгасова и продолжил: -- Поскольку деньги по контракту ты уже проплатил и я проверил их попадание по назначению, хочу тебя предупредить о том, что случится послезавтра. Но для этого нужно знать, что случится завтра. А завтра ко мне нагрянет страховая компания "Атлант". Ты, наверное, знаешь этих бесцеремонных грубых стокилограммовых ребят, которые занимаются должниками "Атланта". Так вот, завтра они придут ко мне требовать один миллион долларов, который компания "Атлант" автоматически проплатила в пятницу в 17-00 после того, как оплата по контракту не поступила из твоего банка. Остап отпил глоток газированной воды и продолжил: -- Ты, наверное, уже предугадал мои действия. Да, ты прав. Я покажу им документы, которые подтверждают наличие денег в пятницу на моем счете и то, что они не были перечислены по твоей вине. Пеленгасов побледнел еще больше и сжал кулаки. -- Затем крепкие ребята извинятся передо мной, соберут свои инструменты и уедут. Остаток понедельника они проведут за изучением твоего досье. И если они не найдут в разветвленном и перепутанном финансовом мире нашей страны тех твоих активов, которые они смогут забрать без согласования с тобой, то во вторник они будут выламывать дверь вот этого кабинета. -- Это блеф! -- закричал Пеленгасов. -- Я читал контракт. Штрафные санкции наступают со вторника. Вика тщательно покопалась в твоих бумагах. Остап поставил стакан, и легкая улыбка коснулась его губ. -- А вот теперь о втором сюрпризе. Помнишь, ты говорил в Днепре, что знаешь меня, как облупленного? Так вот, Борюся, я тоже тебя немного знаю. С Викой мне придется тебя немного огорчить. Я хочу поздравить тебя с предстоящей свадьбой, но с приданым, как ты сам понимаешь, не получилось. Что касается расходов на свадьбу, то я не знаю, какими средствами ты сейчас располагаешь. Очень скоро тебе придется отдать один миллион и, может быть, отложить свадьбу. Пеленгасов онемел и бледный, как спирохета, слушал Крымова. -- Все сложилось, в общем-то, экспромтом, -- продолжал Остап. -- Я не собирался возвращаться так скоро в Харьков. Но мои дела сложились в Москве так, что мне не хватило времени даже собрать вещи. Когда я приехал сюда, в кармане у меня было всего двадцать долларов, а в голове давно засевший гвоздь -- ты. Еще в поезде я решил, что нужно с пользой провести свое вынужденное турне по Украине. Общие черты плана сложились у меня на верхней полке плацкартного вагона. В остальном я положился на импровизацию. Я долго стоял на вокзальных ступеньках и делал это не просто так. Во-первых, меня посещали глубокие мысли, навеянные встречей с любимым городом, во-вторых, я ждал, когда меня зарисуют твои ребята. Да, я знал, что ежедневно твои подручные встречают с московского поезда наличку. Таких людей ты не меняешь и тащишь за собой уже десяток лет. Они отлично помнят меня по нашей с тобой совместной работе. Ребята они смышленые и осторожные. Они не могли не узнать меня. Краешком глаза, боковым зрением я приметил одну из твоих машин и после этого понял, что на пару дней могу быть свободен. Ну, а дальше я просто ждал. Я ждал, когда появится женщина моей мечты. Вот в чем действительно ты угадал, так это в женщине моей мечты. Я ждал, когда появится именно такая. Это значило, что эта женщина от тебя. Остап сочувственно посмотрел на банкира. -- Вику я заметил еще до сберкассы. Первый раз она пыталась зацепить меня на остановке. Мне надо было проверить свою догадку. Вторая встреча, у кассового окошка, не оставила у меня сомнений. Пеленгасов, как завороженный, смотрел на Крымова, в его голове уже отдаленно был слышен шум тайфуна, готового унести его миллион. -- Помнишь, я учил тебя: врагов надо выбирать вдумчиво и любовно. Я ведь знаю -- ты по-животному хитер, -- продолжил Остап. -- И чтобы быть уверенным на все сто процентов, я должен был руководить твоими действиями от начала до конца. Вика, сама того не зная, передавала тебе ту информацию, которую подготавливал для нее я. Конечно, до самого конца я не знал, как ты поступишь, потому что она передавала информацию в одну сторону. Оставалось только логически просчитывать твои шаги. Да, кстати. У тебя хорошая невеста. Она красива, умна и, главное, беспринципна. Если надо для дела, она ляжет под слона. Но хочу тебя предупредить как бывшего друга: она продаст тебя сразу, как только ты потеряешь свою силу. Может быть, это произойдет уже завтра. Тот контракт, который ты читал вместе с Викой и где указывается вторник как последний день, действительно был подписан. Но затем я переписал контракт. Мне обошлось это в несколько тысяч долларов. Но зато у Вики, а значит, и у тебя, оказался экземпляр предыдущего договора с подлинными печатями и подписями. В действующем же контракте штрафные санкции наступают уже вечером в пятницу. Остап совсем не получал удовольствия от своего монолога. -- В данный момент металл, оплаченный в пятницу за меня страховой компанией "Атлант", уже следует в Индонезию. Мой миллион ты перевел сегодня на счет в другом банке, и он ждет меня там. Итого: вместо одного у меня уже два миллиона. Ставлю тебя перед фактом -- я забрал у тебя свои деньги. Вернее, ты сам мне их отдал. Послезавтра жди ребят из "Атланта". Вот они уже действительно заберут у тебя миллион. Но заметь, не я. Видишь, мне удалось не изменить своим правилам. Пеленгасов, белый, как гипс, и недвижимый, как статуя из того же материала, сидел на диване и тяжело дышал. Остап смахнул пылинку со своего плеча. -- Сам будучи жуликом, ты должен понимать, -- сказал он, -- что винить можешь только себя. Помнишь мой старый афоризм: не можешь прийти в себя, проверь адрес? Крымов печально улыбнулся. -- Меня можно не провожать. Вике передай привет. Теперь ты понял, что не ты, а я трахал вас обоих одновременно и, в отличие от тебя, это было на самом деле. Повинуясь невольному порыву, Пеленгасов схватил со стола массивную бронзовую пепельницу и налитыми кровью глазами свирепо уставился на Крымова. Их взгляды скрестились, и в комнате повисла гнетущая тишина, в которой отчетливо слышалось только носовое сопение банкира. Его брюхо раскачивалось в такт нервному дыханию, лицо побагровело и утратило человеческие черты. И тут неожиданно, воспользовавшись паузой, белый попугай изрек первый раз в своей жизни слово, которому безуспешно учил его хозяин уже три месяца: -- Дурак! -- крикнул он нахальным голосом и, наклонив голову, вслушался в произнесенные им звуки. По всей видимости, слово попугаю понравилось, потому что, распушив свой хохолок, он истошно начал орать: -- Дурак! Дурак! Дурак! Дурак! Нервы Пеленгасова, наконец, не выдержали, и он изо всех сил запустил в невинную птицу приготовленной для Остапа пепельницей. Но годы, видимо, уже брали свое. Пеленгасов промахнулся, пепельница пролетела в дюйме от клетки с попугаем и угодила прямо в окно. С невероятно громким и неприятным звуком, который, казалось, длился целую вечность, двухметровое стекло разорвалось на десятки частей и начало долго падать на пол. Пепельница улетела куда-то вниз. Достигнув низшей точки, она издала барабанно-металлический звук, свидетельствующий, что непосредственно земли она не достигла. Когда в комнату вбежали перепуганная секретарша и возбужденный охранник, Крымов стоял около окна и глядел вниз. -- Боря, кажется, это твой зеленый "мерседес" там внизу. Вмятина на крыше и треснувшее лобовое стекло. И все из-за какой-то глупой птицы. Ты не по годам горяч, Боря. Ты ведешь себя как-то нервно. Понимаю. Когда час расплаты наступает, он наступает на самый больной мозоль. Ладно, мне пора. Пеленгасов рухнул в свое кресло. Остап пошел к выходу и у самого порога обернулся. -- А попугай-то, смотри, заглаголил. И по существу. А ты говорил, не умеет. Если у птицы есть свое мнение, то она обязательно заговорит. Привет! На следующий день ночью... Охранники принесли его под утро пьяного, грязного и мокрого. Вывалив на кровать тяжелое благоухающее спиртом тело, они пошли в ванную. На их всегда бесстрастных лицах проглядывала маска отвращения к своему патрону. "Крепко же им достается от него, -- подумала Вика, глядя, как последний из них моет руки. -- Хорошо, я-то знала, зачем корячиться, так ведь они за копейки терпят эту скотину". Она посмотрела на своего любимого. Толстый, лысеющий, потный, жалкий, глупый. Еще вчера ей казалось, что она его любит. "Неужели это только деньги? Нет, не может быть. Разве за деньги можно пойти на такое? Я сделала это. Я сделала все, что можно было и нельзя. Я сделала это для него, а не для его денег". Любимый застонал и перевернулся на спину. От пьяного храпа зазвенели сосульки хрустальной люстры. Она хотела снять с него носки и пошла к кровати, но натолкнулась на толстое стекло брезгливости. Это чувство было для нее внове, и она отпрянула назад. На том месте, которое еще вчера было залито теплым сиропом нежности и спокойствия, в ее душе зияла темная канава. "Неужели деньги? Не может быть! У него еще осталась куча денег. Просто так его не свалить. Почему же он мне вдруг стал так омерзителен?" Ее охватил страх. Если исчезнет то, чем жила она последние полтора года, то что останется? Была цель, были средства. Они потерпели фиаско, ну и что? Они крепкая пара, они еще сломают хребет не одному врагу. Она отстоит его. Должен же кто-то любить и подонков! Тем более, что они иногда оказываются банкирами. Подумаешь, отобрали миллион. Как отобрали, так и вернут, игра еще не окончена. Она попробовала рукой. Стекла не было. Она подошла к кровати и села на край. Он был в бессознательном состоянии. Нижняя челюсть отвисла, по подбородку текли слюни. Она пристально всматривалась в его лицо. "Набросить ему сейчас целлофановый кулек на голову, и через три минуты готов". Она передернула плечами. "Ну, что за тварь сидит во мне! Ведь это уже не в первый раз. Ничего себе, любовь!". Она положила руку на его потный лоб. "Завтра проспится и, как всегда, начнет валить все на меня. Пока не вываляет всю в дерьме, не успокоится. Ох, не придушил бы! Как там говорил Крымов: "из былой любви получаются неплохие памятники ненависти". А с Остапом у нас получилась бы перспективная пара. Жаль". Она провела ладонью по его редким волосам. "Нет, ничего он мне не сделает. Что он теперь без меня? Мы теперь повязаны до гробовой доски". Пустая канава начала заполняться теплым сиропом. Она поцеловала его в лоб. "Мы будем умными. Мы будем умней всех. Зачем есть друг друга, когда вокруг ходит столько двуногого корма? Утро вечера мудренее". Земляная канава ее души до краев была наполнена нежностью и спокойствием. Она сняла с него носки и, не заводя будильник, легла спать. Глава 29 КУДА УХОДЯТ ПОЕЗДА Все люди делятся на три категории: те, кто прощаются и уходят, те, кто уходят не попрощавшись, и те, кто прощаются и не уходят. Остап Крымов ("Теория провожания") Мокрым осенним вечером несколько человек, отцвеченных одной эмоциональной краской, плотной группой стояли на перроне вокзала около девятого вагона поезда Харьков--Москва. Это были соратники, сподвижники и цвет гвардии Остапа Крымова. Пожелтевшие от осени и тусклого фонарного света люди метушились около состава. В последнее время все перестали верить друг другу, газетам и расписаниям поездов, поэтому вовремя поданный тепловоз вселял надежду, что не все еще разрушено и пущено по ветру в этой Богом забытой стране. Четко разделенные с некоторых пор на контрабандистов и неконтрабандистов, люди пропихивали в разверстые рты вагонов свои беременные сумки, суетно целовали провожающих и старались первыми занять места согласно купленным билетам. Актив концерна "РИО" и издательского дома "Золотой Пегас" провожал своего руководителя и духовного отца. Сашенька принесла букет белых хризантем. Мелкие круглые слезинки блестели на ее лице, а может, это были капельки залетевшего под навес перрона осеннего дождя. Она была искренне печальна. Быкадоров был при орденах, в буклированном галстуке и старомодной фетровой шляпе. Чесучовый костюм индивидуального пошива еще хранил шик послевоенной моды. Костомаров, прямой, как лом, со скорбным выражением лица, в черном плаще и лакированных туфлях, создавал на перроне атмосферу похорон. Прямые жесткие складки его рта выражали упрямство и готовность терпеть любые революции как в одну, так и в другую сторону. Нильский ежился от холода и жался ближе к Остапу. Оправа его новых очков приятно поблескивала позолотой. Выспавшийся, отдохнувший и приодевшийся стараниями Остапа, Сан Саныч неожиданно приобрел холено-интеллигентный вид, свойственный в наших краях только редкому иностранному туристу и удачливому представителю Мельпомены. Жора в новом вальяжном кожаном пальто с достоинством держал в руках чемоданы маэстро. В добротной одежде и при наличии в кармане пары тысяч крупными купюрами, Жора выглядел настолько уверенно и импозантно, что мог бы с успехом быть приглашен на съемку рекламы средства против запоров. Макс, зорко следя за движением суетящихся людей, описывал круги вокруг подопечной группы. Провожал Остапа также Борух Гиршман, сдружившийся в последнее время с Костомаровым и Нильским. Он принес на вокзал Крымову что-то мучное, испеченное Песей. Вручив Остапу еще теплый сверток, он стоял немного поодаль и, вжав голову в плечи, ироничным взглядом созерцал железнодорожный состав, природу, людей и даже себя. По лицу Гиршмана было видно, что, как всегда, у него было свое (и немного Песино) мнение о происходящем вокруг. Остап прощался с соратниками. -- Сан Саныч, у меня для вас подарок. Помните, я говорил с вами насчет вашей мечты. Хотя бы один раз в жизни мечта должна сбываться. Так вот, кроме доли в нашем предприятии, я подкупил для вас еще и небольшой книжный магазин. Я хотел сделать вам сюрприз и не стал говорить раньше времени. Быкадоров любезно согласился поработать под вашим руководством директором. Все документы у него. Как видите, мечты иногда разбиваются о свою сбываемость. Не находя слов, Нильский обернулся на здание вокзала и нежным взглядом обнял Крымова. -- Остап Семенович... Я просто не знаю... Нет слов... -- и Сан Саныч потянулся к Остапу. -- Не надо, не надо. Я этого не люблю. Не привык целоваться с мужчинами, с которыми у меня нет родственных отношений, -- прервал его Остап. -- Мы вместе рисковали, и я вам многим обязан. В мире есть только один вечный двигатель -- это жизнь. Она никогда не останавливается, несмотря на трение о человеческую глупость и подлость. Когда жизнь продолжается, она обязательно подарит вам что-нибудь интересное. Главное, не надо себя обманывать, что в прошлом было больше будущего. Избавляйтесь от своей врожденной робости. Всегда владейте собой, иначе другие будут владеть вами. Остап обернулся к Пятнице. -- Вам, Жора, достался небольшой секс-шоп на улице Клары Цеткин. Я думаю, вы дадите ему ладу. Плюс к этому доля в маленькой пивной около вокзала. Документы у Костомарова. Это тоже мой сюрприз. Жора громко выронил чемоданы и, всхлипывая, приник к мокрому плечу Остапа. -- Ну, ну... Желаю вам, дорогие мои соратники, успешного плавания в водах частного бизнеса. А чтобы вы не утонули с первого же нырка, Костомаров возьмет на себя нелегкое бремя бухгалтерии. Жора, позвоните завтра в бюро добрых услуг и закажите, чтобы прислали тысячу тараканов. -- Зачем? -- Жора от удивления открыл рот. -- Даниловна просила, чтобы помещение вернули в том состоянии, в котором брали. И не увлекайтесь юмористическими рассказами "Золотого Пегаса", они на вас плохо влияют. Да, Жора, не забудьте про Макса. Он смелый парень и предан фирме. Если бизнесмены города узнают, что это единственный человек, который в состоянии усмирить самого Нанайцева, то у вас откупят его за огромные деньги. Жора, не бойтесь избавляться от старых ошибок, делая новые. Иногда это единственный способ чему-то научиться. Опыт не всегда позволяет компенсировать недостаток сообразительности, но воспитания -- так точно. Чаще пользуйтесь правилом, которое я позаимствовал у Станислава Леца: "Подумай, прежде чем подумать". Остап взглянул на Костомарова. -- Петр Ильич, с продажи книг должно еще подойти тысяч двести. Как и договорились, займетесь налогами. Выделите резервный фонд для компенсации рекламаций по всем отраслям нашего бизнеса. Держите в узде Жору, опекайте Нильского. Если надо посоветоваться, звоните. Я искренне вам сочувствую, ведь каждый квартал вы как будто живете в другом государстве, -- законы меняются с такой частотой, что лучший способ не поехать крышей -- это положиться на