Оцените этот текст:




                И. Кохановскому

Тебе б филфак был лучшим местом:
Живешь ты с рифмой очень дружно.
Пиши ты ямбом, анапестом,
А амфибрахием - не нужно!

конец 1950-х




 Суров же ты, климат охотский, -
 Уже третий день ураган.
 Встает у руля сам Крючковский,
 На отдых - Федотов Иван.

        Стихия реветь продолжала -
        И Тихий шумел океан.
        Зиганшин стоял у штурвала
        И глаз ни на миг не смыкал.

 Суровей, ужасней лишенья,
 Ни лодки не видно, ни зги, -
 И принято было решенье -
 И начали есть сапоги.

        Последнюю съели картошку,
        Взглянули друг другу в глаза...
        Когда ел Поплавский гармошку,
        Крутая скатилась слеза.

 Доедена банка консервов
 И суп из картошки одной, -
 Все меньше здоровья и нервов,
 Все больше желанье домой.

        Сердца продолжали работу,
        Но реже становится стук,
        Спокойный, но слабый Федотов
        Глотал предпоследний каблук.

 Лежали все четверо в лежку,
 Ни лодки, ни крошки вокруг,
 Зиганшин скрутил козью ножку
 Слабевшими пальцами рук.

        На службе он воин заправский,
        И штурман заправский он тут.
        Зиганшин, Крючковский, Поплавский
        Под палубой песни поют.

 Зиганшин крепился, держался,
 Бодрил, сам был бледный, как тень,
 И то, что сказать собирался,
 Сказал лишь на следующий день.

        "Друзья!.." Через час: "Дорогие!.."
        "Ребята! - Еще через час. -
        Ведь нас не сломила стихия,
        Так голод ли сломит ли нас!

 Забудем про пищу - чего там! -
 А вспомним про наших солдат..."
 "Узнать бы, - стал бредить Федотов, -
 Что у нас в части едят".

        И вдруг: не мираж ли, не миф ли -
        Какое-то судно идет!
        К биноклю все сразу приникли,
        А с судна летит вертолет.

 ...Окончены все переплеты -
 Вновь служат, - что, взял, океан?! -
 Крючковский, Поплавский, Федотов,
 А с ними Зиганшин Асхан.

 1960




               Е. Ф. Саричевой

 Вы обращались с нами строго,
 Порою так, что не дыши,
 Но ведь за строгостью так много
 Большой и преданной души.
 Вы научили нас, молчащих,
 Хотя бы сносно говорить,
 Но слов не хватит настоящих,
 Чтоб Вас за все благодарить.

 1960



 День на редкость - тепло и не тает, -
 Видно, есть у природы ресурс, -
 Ну... и, как это часто бывает,
 Я ложусь на лирический курс.

 Сердце бьется, как будто мертвецки
 Пьян я, будто по горло налит:
 Просто выпил я шесть по-турецки
 Черных кофе, - оно и стучит!

 Пить таких не советую доз, но -
 Не советую даже любить! -
 Есть знакомый один - виртуозно
 Он докажет, что можно не жить.

 Нет, жить можно, жить нужно и - много:
 Пить, страдать, ревновать и любить, -
 Не тащиться по жизни убого -
 А дышать ею, петь ее, пить!

 А не то и моргнуть не успеешь -
 И пора уже в ящик играть.
 Загрустишь, захандришь, пожалеешь -
 Но... пора уж на ладан дышать!

 Надо так, чтоб когда подытожил
 Все, что пройдено, - чтобы сказал:
 "Ну, а все же не плохо я прожил, -
 Пил, любил, ревновал и страдал!"

 Нет, а все же природа богаче!
 День какой! Что - поэзия? - бред!
 ...Впрочем, я написал-то иначе,
 Чем хотел. Что ж, ведь я - не поэт.

 1960



 Если б я был физически слабым -
 Я б морально устойчивым был, -
 Ни за что не ходил бы по бабам,
 Алкоголю б ни грамма не пил!

 Если б я был физически сильным -
 Я б тогда - даже думать боюсь! -
 Пил бы влагу потоком обильным,
 Но... по бабам - ни шагу, клянусь!

 Ну а если я средних масштабов -
 Что же делать мне, как же мне быть? -
 Не могу игнорировать бабов,
 Не могу и спиртного не пить!

 1960



 Про меня говорят: он, конечно, не гений, -
 Да, согласен - не мною гордится наш век, -
 Интегральных, и даже других, исчислений
 Не понять мне - не тот у меня интеллект.

 Я однажды сказал: "Океан - как бассейн", -
 И меня в этом друг мой не раз упрекал, -
 Но ведь даже известнейший физик Эйнштейн,
 Как и я, относительно все понимал.

 И пишу я стихи про одежду на вате, -
 И какие!.. Без лести я б вот что сказал:
 Как-то раз мой покойный сосед по палате
 Встал, подполз ко мне ночью и вслух зарыдал.

 Я пишу обо всем: о животных, предметах,
 И о людях хотел, втайне женщин любя, -
 Но в редакциях так посмотрели на это,
 Что, прости меня, Муза, - я бросил тебя!

 Говорят, что я скучен, - да, не был я в Ницце, -
 Да, в стихах я про воду и пар говорил...
 Эх, погиб, жаль, дружище в запое в больнице -
 Он бы вспомнил, как я его раз впечатлил!

 И теперь я проснулся от длительной спячки,
 От кошмарных ночей - {и} вот снова дышу, -
 Я очнулся от бело-пребелой горячки -
 В ожидании следующей снова пишу!

 1960

Last-modified: Thu, 27 Jan 2000 19:05:02 GMT
Оцените этот текст: